Самый скандальный развод, стр. 13
– Добрая душа! – умилилась она. – Пошли, внизу еще тряпок полно.
На улице я увидела пять огромных тюков: мамаше не хватило сумок и чемоданов, и она по старинке завязала все свои пожитки в простыни.
– Во как разрослась! – то ли с гордостью, то ли с сожалением заметила она и тут же пояснила: – Теперь старый развратник потребует ключи от своей хибары, так что мне нужно быть во всеоружии.
Квартира моментально заполнилась, сразу стала какой-то маленькой... да и вообще не квартирой, а вокзалом, или как будто в нее вселился цыганский табор.
– С самого утра на ногах! И все сделала! Карл Иванович просто прелесть! Так помог мне! Так помог! Короче, через десять дней готовые документы будут у меня на руках, а через две недели я уже буду расхаживать по Дойчланд. Жаль, что языка не знаю, но ничего, я общительная, так что не пропаду, – мама говорила и говорила. Она была абсолютно счастлива и совершенно, казалось, забыла об измене супруга. Теперь у нее появился просто прелестный Карл Иванович, который несказанно ей помог, но настроение ее тут же испортилось, когда она узнала, что у меня неожиданно появилась сестра.
– Какая еще сестра?! Что за глупости ты несешь! – и я передала ей вчерашний телефонный разговор с представителем передачи «От меня нигде не скроешься».
– Это твой папаша-кобель постарался! – разъярилась она. – И неужели ты пойдешь? Неужели тебе интересно, кого наколупал этот подонок!
– Пойду, – спокойно заявила я. – И девочки с Овечкиным пойдут.
– Ты мне не дочь! – взревела она. – Как ты можешь?! Все меня предают! Вокруг одни продажные шкуры! Ты правда пойдешь или просто издеваешься над больной, немощной, покинутой женщиной?
– Пойду, – повторила я.
– Вот так вот! Кормишь-кормишь, ростишь-ростишь, а потом бац – «вторая смена»! И мать не нужна! – причитала моя родительница и вдруг проронила так, между делом: – А я тоже пойду. Когда идти-то говоришь – к четырем? Я пораньше подъеду.
Спустя пять минут мама уже обзванивала всех, кого можно было обзвонить, а через полчаса все: Мисс Совершенная Бесконечность, Олимпиада Ефремовна, близкие мамашины подруги, а также подруги этих самых близких подруг, знакомые и знакомые знакомых – все знали, что у меня появилась сестра. Моя родительница с упоением рассказывала всем и каждому эту сногсшибательную новость. Причем говорила она всем одно и то же и с одинаковой интонацией:
– Нет, ты себе можешь представить, Галь! У моей Машки объявилась сестра! Откуда, откуда! Этот селадон постарался! Ага, Галь! И я про то же: наклепать-то – дело нехитрое! Может, у него там целая футбольная команда?! И что ж теперь моя дурочка должна со всеми знакомиться? Конечно, Галь! Вот и я о том же говорю – узнала, небось, что сестра в люди выбилась, стала знаменитой писательницей, и на тебе – сразу отыскалась. Где ж ты раньше-то была?! Да, на телевидение поедем. В чем пойду? Не решила еще. Ты думаешь, в костюме цвета лотоса? По-моему, он меня полнит. Ну и что же, что освежает, зато я в экран не помещусь! Нет, этот вариант отпадает, – ну и далее в том же духе.
Вечером я уехала домой, а мама, вытряхнув все из тюков, сумок и чемоданов, скрупулезно выбирала, в чем бы ей завтра блеснуть на передаче «От меня нигде не скроешься». Теперь в квартире и плюнуть было некуда, будто сюда прикатили с гор жители сразу пяти аулов, захватив имущество, накопленное за всю свою жизнь.
Влас снова явился под утро, заверил меня, что завтра-то он уж точно найдет эту чертову машину, и, сказав, что смертельно устал, прямо в костюме заснул на диване в гостиной.
Седьмой день медовой недели (он же последний). Суббота.
В полчетвертого вечера все приглашенные и не приглашенные, а просто желающие засветиться по телевизору, столпились возле телецентра. Не считая членов содружества, среди них оказались моя мама, Галя Харитонова – ее подруга лет шестидесяти, с необъятным проблемным бюстом двенадцатого размера, для которого она собственноручно наловчилась шить лифчики из огромных хлопчатобумажных панам. Напросилась Людмила Александровна (мать Икки), как истая любительница передачи «От меня нигде не скроешься», прискакала зачем-то и Нитра с намазанными зеленкой веками, в несуразной хламиде и с макаронной фабрикой на голове, также заявилась Пулькина родительница – Вероника Адамовна и...
Подъехала машина. Из нее с помощью Власа выбралась Олимпиада Ефремовна, потом открылась задняя дверца, и сначала одна распухшая нога в старом растянутом с продрысью шерстяном носке нащупала твердую землю, затем другая в таком же старом, но иного цвета... Потом показался обстриженный в виде закругленных лепестков подол белого синтетического платья в катышках из-под коричневого болоньевого пальто... И на площадке появилась Мисс Бесконечность.
– Машка! Я нашел эту проклятую машину! Сегодня ночью держись! – с восторгом воскликнул Влас и шепотом добавил: – Кажется, никакого дефекта во мне больше нет! – Я на радостях повисла у него на шее и расцеловала в щеки.
– Я ведь говорила, кто ищет, тот всегда найдет! И еще, я так счастлива, что у тебя все прошло, – крикнула я и, подлетев к бабушке, изумленно спросила: – А ты что тут делаешь? Ты ведь под домашним арестом! Как тебя отпустили-то?
– Это я Верунчика позвала, – с гордостью сообщила мне Олимпиада Ефремовна. – Она тоже захотела побывать на телевидении, и мы с Власом заехали за ней. А мне Жорик отказать не посмел!
Мисс Бесконечность молчала, поджав губы, только глазки ее беспокойно бегали.
– Тебя в этих позорных носках не пустят! – сказала я, и в эту минуту к нам подошла мама.
– А ты-то что здесь делаешь? – задала она бабушке тот же самый вопрос, что и я. – Поприличнее не могла одеться?
– Вы почему обе без головы? – вопросом на вопрос грозно ответила старушка и возмущенно прогремела: – Не май месяц! – после чего снова поджала губы и замолчала.
«Она наверняка что-то задумала, иначе не приволоклась бы сюда со своими отечными ногами, которые не влезают ни в одни тапки. Да еще молчит как рыба! Это на нее совсем не похоже. Точно что-то затеяла!» – пришло мне в голову, и тут я обратила внимание, что Нитра с Вероникой Адамовной стоят в сторонке от общей группы и что-то горячо обсуждают. Это тоже показалось мне в высшей степени странным. Что могло связывать гоголеведа и вудуистку? Какая у них может быть общая тема для разговора?
– Пойдемте внутрь, а то опоздаем еще! – предложила Пулька, и Мисс Бесконечность вдруг забеспокоилась, засуетилась. Она сейчас напоминала таракана, который в бешенстве мечется от струи отравляющего аэрозоля в надежде спастись. Наконец, затесавшись где-то в середине нашего разномастного «стада», старушка успокоилась. В этот момент ко мне подошел Влас и сказал, что подождет меня в машине.
Охранник не пускал нас внутрь здания до тех пор, пока к нам не спустился мужчина лет сорока, весь какой-то несгибаемый, будто палку проглотил, и не спросил:
– Кто пришел на съемку передачи «От меня нигде не скроешься»? Помимо нашей оравы на популярную телепрограмму пришло еще человек двадцать, которые немедленно присоединились к нам, и мы, гурьбой, миновали охранника (Нитра при этом победоносно задрала голову с торчащими косицами в разноцветных резиночках, а Мисс Бесконечность показала блюстителю порядка язык, правда, когда уже очутилась за турникетом) и отправились в мир грез.
Сначала мы шли по просторному вестибюлю, потом поднимались на скоростном лифте и в конце концов запутались в лабиринте нескончаемых коридоров. Время от времени то Иккина мамаша, то Галя Харитонова, то Мисс Бесконечность, увидев какую-нибудь знаменитость, в неописуемом восторге, граничащем с истерическим фанатизмом, кричали:
– Смотрите! Это ведь он ведет «Лохотрон по субботам»!
– А этот, смотрите, смотрите, из «Поле умников»!
– Ой! – завизжала Людмила Александровна. – Это ж сам Палкин! – И она кинулась за автографом к худощавому мужчине с отросшей стрижкой.