Ледяной бастион, стр. 65

Они уже не видели, что происходило в цеху. Спотыкаясь на спекшихся валунах вывороченной пушками земли, диверсанты стремительно миновали холм и один за другим начали запрыгивать в распахнутый шлюз звездолета. У них было несколько раненых – Роберт помогал забрасывать их внутрь; в корабль он влетел последним. В коридоре началась жуткая каша. Это было очень тяжело – что есть духу бежать по тесной пластиковой кишке и на бегу тащить пятерых беспомощных, окровавленных людей.

Лифт рванул вверх, и в этот момент «Пума» стартовала. В ту минуту, когда кабина, в которой люди находились вповалку в несколько слоев, наконец остановилась на гравитационно безопасном экипажном уровне, Ариф ощутил какой-то внутренний толчок, словно второй таймер, близнец того, что сидел в бомбе, все это время неслышно тикал в его голове: он понял, что заряд сделал свое дело. Общины космонитов Эндерби больше не существовало, а вместе с ней провалился в преисподнюю и единственный наркокомплекс неведомых горган.

Часть третья.

Ледяной бастион.

Глава 1.

Лорд Торвард Бифортский изо всех сил пытался делать вид, что доклад советника Флетчера, прочитанный им еще позавчера – и не один раз – его ужасно интересует. Впрочем, людей, собравшихся сегодня в просторном полукруглом зале Дворца Представителей, он интересовал на самом деле. Сотни комфортабельных мягких кресел террасами сходились к черно-золотому овалу президиума, и занимали эти кресла те, кто владел Бифортом с лордом-владетелем под ручку: крупнейшие банкиры, промышленники, воротилы шоу-бизнеса, сырьевые колониальные бароны – словом, все те, кто привык ощущуать Бифорт своей неотъемлемой вотчиной, кормушкой. В президиуме сидели лорды-министры и советники ближайшего окружения Торварда Бифортского. С единственной трибуны, лаково-черной, украшенной грозным бифортским орлом, гремел, усиленный электроникой, профессионально поставленный, завораживающий баритон лорда Финеаса Флетчера, старшего советника Национальной Канцелярии. Зал слушал его затаив дыхание: ежегодный доклад правительства, это шикарное шоу во славу бифортской общественной политики, неизменно привлекало внимание всей планеты. Сидеть здесь, выше лорда-владетеля и его окружения, было немалой честью для приглашенных, и им было интересно все. Президиум откровенно скучал: ему этот кич надоел до чертиков.

Лорд-канцлер Бартоломью Ровольт, открывший заседание стремительной скороговоркой вступительного слова, сидел, согласно процедуре, по правую руку от лорда-владетеля, его долговязая узкоплечая фигура заметно выделялась среди осанистых и несколько расплывшихся за годы министров.

– Сегодня сукин сын недурственно чешет, – негромко произнес он, обращаясь к Торварду.

– С каждым годом все лучше, – лениво отреагировал тот. – Лет через сто он сможет заговаривать своими докладами грэхемских драконов. Практика – великая штука.

Ровольт покачал головой и принялся в сотый раз пересчитывать освещающие зал хрустальные люстры – он точно знал сколько их: сто двенадцать, но, тем не менее, это невинное занятие изрядно утешало лорда-канцлера на протяжении многих лет. С каждой люстрой он был знаком едва ли не лично.

В левом ухе лорда Торварда пискнула горошина служебной связи.

– Вашу милость просит супруга, – вкрадчиво прошептал дежурный референт.

– Объясните ей ситуацию, – ответил Королев одними губами. – Вы же знаете, где я нахожусь…

…Леди Энджи досадливо мотнула головой и бросила аппарат личной связи на плюшевый диван, стоящий в углу ее огромного кабинета. Отто Галланд, сидевший перед ней в темно-зеленом кресле с высоченной спинкой, сочуственно поджал губы. Она поднялась из своего кресла, чтобы дотянуться до забытого на письменном столе портсигара, и шеф полиции поспешно вздернулся вслед за ней.

– Сидите, бога ради, – остановила его Вербицкая, прикуривая длинную коричневую сигарету. – Лорд-владетель сейчас тоже сидит… считает мух на ежегодном докладе перед общественными политиками. Когда уже им это надоест?.. Итак, – она дернула плечами и прищурилась, – вы утверждаете, что эту девочку не раз видели в обществе моего сына?

Галланд помедлил с ответом, он не совсем понимал, куда она клонит. В обществе лорда Роберта кого только не видели! Он пришел докладывать о невероятной удаче, выпавшей на долю его департамента, о наконец-то попавшей ему в руки крупнейшей партии тяжелых синтетиков, а блистательную леди Энджи отчего-то чрезвычайно заинтересовал тот факт, что молодая следовательница, доложившая о наличии агентурной информашки по этому совершенно замечательному грузу, шаталась с лордом-наследником. Вся эта ахинея в голове шефа никак не укладывалась, и поэтому он с максимально равнодушным видом пожал плечами:

– Да, он сам связывался со мной, просил предоставить ей отпуск… в его, как я понял, распоряжение.

Чертов осел, подумала леди Энджи. Дураку должно быть понятно, что дело здесь нечисто. Неужели Роббо затеял войну с наркокоролями? Неужели это они с Кириакисом-младшим устроили всю эту возню с бессмысленными на первый взгляд убийствами, которая так взволновала всю полицию? Это же не просто опасно, это – безумие…

– Расследование остановить, – произнесла она, – до особого распоряжения его милости лорда-владетеля. Все имеющиеся материалы закрыть под гриф, круг лиц, связанных с расследованием, профильтровать – негласно, но со всей возможной тщательностью. Идите, Галланд…

Проводив полицейского, Энджи уселась за столом и поспешно развернула свой инфор. Через минуту на дисплей выплыл том личного дела Кэтрин Раш, тридцати трех лет, старшего следователя столичного департамента особо важных расследований. Леди Энджи внимательно вгляделась в ее лицо… в умных серых глазах она не увидела ни присущей ей самой жесткости, ни традиционной хищности припозднившейся невесты. Глаза были мягкими, и где-то в их влажной глубине леди Энджи почудилась вешь очень редкая: преданность.

Сукин сын закрутил хорошей девочке башку, поняла она. Сукин сын… вот это я сказала! Не в бровь, а в глаз. А впрочем, разве за эти годы я могла стать кем-то, кроме той самой суки?

Она развернула материал, и минуту спустя откинулась на спинку своего кресла, дымя в растерянности сигаретой. Кэтрин Раш была кристально чиста. Здесь, на Бифорте так чисты могут быть лишь младенцы, но назвать младенцем тридцатитрехлетнюю женщину, доросшую без всяких минетных протекций до чина старшего офицера в столичном департаменте, было сложно. Парень решил сыграть с полицией в кегли, решила леди Энджи. Но, господи, почему об этом до сих пор не знает мой муж?..

– Да, он запер нас весьма грамотно, – Баркхорн пожевал губами и повернулся к стоявшему над пультом Роберту: – Надо тормозить, нам некуда деться. Куда мы ни сунемся, он достанет нас везде. Справа и слева – смотрите, планетарные системы, причем одна из них громадная, с мощнейшим полем, туда нам дорожка заказана… та, что левее, вот она – пятнадцать на двадцать два градуса – тоже не подарок, там какие-то облака. Напрямик – успеет достать, много ли нам надо?

Аврорский тяжелый крейсер класса «Бакстер», принадлежавший, судя по его данным, к патрулю Территориальной Стражи, находился в своем праве: «Пума» еще не успела выйти за пределы аврорских протекторатов. Его командир, вероятно, решал сейчас непростую задачку: как ему воспринимать корабль неизвестного типа, не числящийся ни в одном из официальных регистров, да еще и идущий к тому же на совершенно невозможной скорости? Предварительное решение он принял на редкость грамотно: его «Бакстер» встал на курсе разведчика таким образом, что ни свернуть, ни развернуться «Пума» не могла. Оставалось одно – тормозить и действовать по обстоятельствам, надеясь на то, что командир патруля все-таки допустит какую-то ошибку, и опытнейший Баркхорн сумеет улизнуть у него из-под носа.

– Тормозите, Артур, – сказал Роберт. – Экстренное торможение… попробуем выиграть расстояние, может быть, нам удастся развернуться овердрайвом.