Место отсчета, стр. 45

Сначала промчавшиеся над головой Ростика лодки не возвращались со следующим заходом, потом несколько лодок над деревьями резко прижались к земле, уходя из зоны обстрела, а потом… Все кончилось. Умолкли даже бронебойщики, последнее время поливающие противника почем зря.

Ростик поднял голову над бруствером, повертел головой, вскочил на него. Сдернул с плеча винтовку, забыв о пушке, пошел вперед. Лодок на рыночной площади осталось не много, штук двенадцать-пятнадцать. Но это были новые лодки с новыми пушками.

Ростик оглянулся. От батальона тоже осталось немного. Не больше сотни человек. Но, как водится, остались лучшие. Самые хладнокровные, умелые стрелки, самые уверенные в себе бойцы. Они вышли за ним, за командиром.

Между догорающими лодками лежали трупы. Ростик вдруг увидел одного из людей. Если якшался с пурпурными, значит, предатель. В кирасе, сжимая ружье пурпурных, с лицом, на котором застыло удивление. Кажется, Ростик его знал. Но он не стал вспоминать его имя, этот человек был ему неприятен. Если он только попробует сниться по ночам, решил Ростик, я вспомню заложников, расстрелянных в Квелищево…

Кому он мстит, о чем он вообще думает?

– Раненые останутся тут, – стал он командовать. По привычке, по вдруг усвоенной потребности действовать дальше, идти туда, где труднее всего. – Попробуйте собрать оружие, оно может потребоваться. Если кто-то из соседних домов начнет подтягиваться, не гоните их, силы нам будут очень нужны…

– Ты о чем? – спросил вдруг вынырнувший сбоку Тельняшка.

Ростик поднял на него глаза. И тогда понял, что даже этот стоящий в двух шагах человек ничего не слышал из его команд. Ростик прокашлялся, но это не помогло, хотелось пить, глотка горела.

На поясе знакомого убитого предателя болталась солдатская фляжка, Ростик недрогнувшей рукой снял ее, глотнул. Это оказался яблочный компот, вкуснотища… Кто-то протянул руку, Ростик отдал флягу, потом вышел в центр освобожденного от лодок пространства. И начал командовать. На этот раз – как надо. Его все слышали и все понимали.

И готовы были исполнять его команды, потому что он ни разу за день не ошибся и потому что впереди был еще бой, а может быть, и бои. Закончил он так:

– А сейчас снимайте спаренные пушки с подбитых машин, не забудьте про боеприпасы, и стройтесь. Нас осталось мало, не больше сотни, но без этих пушек ребята на заводе истекают кровью. Нужно идти туда и быть готовыми…

Они даже не дослушали, стали разбирать турельные пушки, на ходу расспрашивая Тельняшку и его дружка Ваньку, как обращаться с диковинным оружием. Обучение не затянулось, все было довольно просто. Пальнув для пробы пару раз в небо, убедившись, что отдача напоминает пинок битюга и лучше не бить с рук, пошли за Ростиком.

На этот раз они даже не строились, просто шли, тащили оружие и негромко переговаривались между собой, что вот, мол, жаль, раньше у них таких цацек не было, они бы пурпурных и близко к городу не подпустили, а теперь вот извольте завод снова отвоевывать…

Ростик не слушал их. Он пытался, как ни странно, подремать на ходу, чтобы быть посвежее к тому моменту, как они притопают на завод. И это ему почти удавалось. Он успокоился и поверил – никуда пурпурные теперь не денутся, придется им отвалить. И чем скорее, тем лучше.

Потому что у людей все-таки появилось подходящее оружие. А все остальное, необходимое для победы, у них уже было.

Часть VI

Изумительная летающая лодка

Глава 31

Так получилось, что к аэродрому они пришли лишь ранним утром следующего дня. Весь предыдущий день они бились на заводе, отбивали, отгрызали у вполне квалифицированной обороны губисков каждый цех, каждое здание. Конечно, это не удалось бы сделать, если б из города вдруг не стали подходить все новые и новые люди.

Ростику показалось, что в городе их организовывал Председатель, то есть Рымолов, а может быть, и не он один. О том, что на заводе идет настоящее сражение, знали все боловские – грохот от пальбы и от взрывов лодок стоял такой, что слышно было за десяток километров, даже в условиях Полдневья.

Ростик очень устал за этот бой, так устал, что к исходу дня не выдержал и прикорнул в утлом окопчике, вырытом на дальних подступах к заводоуправлению и водонапорной башне, примерно там, где во время войн с насекомыми они так обильно уже окропили землю своей кровью. К вящему изумлению Ростика, его авторитет после этого резко возрос. Способность спать на передовой, чуть не во время боя, – оказалась куда лучшим способом доказать свой командирский авторитет, чем придумать трюк со спаренными пушками, снятыми с лодок пурпурных.

Пушки, кстати, появились на заводе очень вовремя. Из них удалось сбить почти три десятка самолетов, главным образом потому, что они привыкли поджимать батальон Достальского сверху и не сразу среагировали на новую угрозу. А когда среагировали, потери их были уже куда как ощутимы, тем более что и ребята лейтенанта быстренько научились снимать пушечки со сбитых лодок. Было похоже, что именно появление этой артиллерии послужило тем аргументом, который переломил исход всей войны.

Разумеется, главная драка шла за металл. Пурпурные подогнали практически все свои лодки и грузили, грузили как сумасшедшие все, что попадалось им под руки. Однажды Ростик увидел даже самолет пурпурных, который волок торчащие более чем на полтора метра рельсины, проседая на левую заднюю опору, как перегруженный «Москвич» мог бы везти доски на дачу.

Вид этих рельсов оказался слишком раздражающим для половины стрелков, и летуна завалили, должно быть, исключительно из-за слишком заметного нахальства.

А вот когда после практически бессонной ночи они все-таки построились и дотопали до аэродрома, подготовившись к новой, не менее жестокой драке, вдруг оказалось, что на всем обширном поле стоят только три разобранные лодки, а самих губисков след простыл. Не очень веря в такой поворот событий, Ростик вместе с Достальским, разделившись на две команды, принялись обходить все поле, то и дело оглядываясь по сторонам, ожидая подвоха.

Но ничего не произошло. Когда стало чуть спокойнее и все понемногу поверили, что пурпурные удрали, вдруг в одном из ангаров кто-то из солдатиков услышал шевеление.

Подготовив весь отряд к бою, послав бойца с докладом к Достальскому, который расхаживал со своими людьми чуть ли не в двух километрах, на противоположной стороне поля, Ростик сам подкрался к весьма внушительным запорам, наложенным на ворота, и скинул их. Потом, толкнув створку, откатился вбок, чтобы не оказаться на линии огня своих же подчиненных.

Но опять ничего не происходило. В ангаре было темно, сухо и очень гулко. Но тихо. Набравшись решительности, Ростик высунул голову за край тонкой железобетонной опоры и заорал:

– Эй, есть тут кто?

Эхо от его голоса прокатилось по пространству как в самых больших цехах вагоноремонтного. Ростик был тут впервые, он и не подозревал, что на их слабеньком, забытом начальством аэродроме оказалось такое роскошное здание.

– А кто тебе нужен? – вдруг послышался из темноты ответ.

И как ни странно, голос с той стороны был знакомым. Ростик не мог вспомнить, кому он принадлежал, но определенно когда-то он с этим человеком уже разговаривал.

– Слушай, я не по телефону встречу подружке назначаю. Я командир батальона и спрашиваю официально – кто тут?

– А как тебя зовут, командир батальона?

Ростик собрался уже было назвать себя, как вдруг тьма внутри ангара ожила, там послышались шуршание, топот множества ног, и на свет стали выходить люди. Все они были безоружны. Впереди, широко расставив руки, шел Ким, измазанный, в крови, чумазый, как, наверное, только техники на аэродромах бывают измазаны, но живой и, по всей видимости, невредимый. Он говорил:

– Раз Гринев тут, значит, наша взяла! Я же говорил!.. – Он полуобернулся назад, что-то доказывая кому-то, кого Ростик не видел.