Звезда для Наполеона, стр. 35

– Ну, вот еще! Чего это ты начинаешь? – прошипела Гвен.

– Она белая, как стена! – сказала Суазик. – Надо на воздух.

Ощущение нереальности и нелепости происходящего росло в Марианне. Она, как в театре, играла роль. Запах мокрых накидок и плохо вымытых тел, смешивавшийся с приторным ароматом теплого воска, забивал ее ноздри. Раздался стук сабо по камням, затем сухой голос Морвана:

– Вынесите ее наружу и присмотрите за ней. Подобный скандал нетерпим. Продолжайте службу. Иначе душа покойного будет приходить упрекать нас на это. Пусть пропоют дополнительно два гимна!

Сжимая покрепче веки, Марианна ощутила, как ее внезапно охватило совершенно уж неуместное веселье. О, вот бы открыть глаза и поглядеть на их ошеломленные фигуры. Они, должно быть, в ужасе от совершенного кощунства, лихорадочно перебирают четки и непрерывно крестятся! Благодаря ей этот бандит Винок получит такие похороны, какие он заслужил. Нет, это было слишком опасно. К тому же она почувствовала, как ее берут за руки и ноги и несут. Зловонный воздух церкви уступил место брызгающему дождем ветру, живительному аромату ландов. Два женских голоса переговаривались около нее по-бретонски. Ее положили на землю. Чья-то рука похлопала ее по щекам. Затем послышался двойной стон и голос Блэка Фиша:

– Быстро. Подымайтесь, бежим!

Марианна открыла глаза и вскочила на ноги. Она находилась у входа на кладбище. Около нее лежали Гвен и незнакомая толстая крестьянка, очевидно, оглушенные. Но у нее не было времени удивляться. Гигантская ручища Блэка Фиша подхватила ее и увлекла с непреодолимой силой за собой. Слепо следуя за великаном, она бежала по направлению к дольмену. Ноги скользили по мокрой траве. Марианна упала, но рука проводника тут же подняла ее.

– Быстрей, быстрей! – понукал Блэк Фиш. – Ты что, думаешь, можно терять время?

За дольменом Марианна увидела две полностью оседланные лошади и радостно вскрикнула.

– Надеюсь, ты сможешь влезть на лошадь! – заметил ее спутник.

Вместо ответа она смело приподняла юбку, вставила ногу в стремя и взлетела в седло, как перышко.

– Настоящий гусар! – одобрительно проворчал Блэк Фиш. – Так дело пойдет! Вперед!

Подгоняя лошадь, она догнала Блэка Фиша и, удерживаясь наравне с ним, спросила:

– Куда мы направляемся?

– В Брест! У меня там маленький домик в квартале Рекуврас. Морвану и в голову не придет искать тебя в этом направлении, и, кроме того, у меня есть там дело. Наконец… мне кажется, нам пришла пора серьезно объясниться!

– Почему вы спасли меня от Морвана? Вы даже не знаете, кто я!

Блэк Фиш улыбнулся и повернул к ней свое бородатое лицо. С этой улыбкой он выглядел еще безобразней.

– Свое имя, я надеюсь, ты мне скажешь сама. Что же касается того, кто ты, я могу тебе сказать: ни авантюристка, ни бесхарактерная дура. Ты смелая проказница, бежавшая из Англии, уж не знаю, от какой опасности, которая, не ведая толком, куда ей направиться, попала во Францию, чтобы найти что-то, еще неизвестное, но нужное для дальнейшей жизни. Я не ошибся?

– Нет, – сказала Марианна, – все правильно.

– И потом, – добавил Блэк Фиш внезапно охрипшим голосом. – У меня была малышка. Она была бы твоего возраста, и ты немного напоминаешь ее.

– Ее больше нет с вами?

– Нет. Она умерла. И запрещаю тебе говорить со мной об этом. В галоп! До ночи нам надо найти убежище.

Марианна повиновалась, но, подгоняя лошадь, спросила себя, действительно ли стекавшая по бородатому лицу ее странного компаньона вода обязана своим происхождением только дождю. Во всяком случае, она была готова следовать за ним, куда ему угодно. Она доверилась ему.

Хромой дьявол

Глава I

Дилижанс из Бреста

Под громовые раскаты дилижанс въехал в ворота почтово-пассажирской конторы на улице Жан-Жака Руссо и остановился посреди двора. Похоже было, что дождь удвоил свою ярость, в то время как форейтор тяжело спрыгнул на землю, а конюхи поспешили набросить попоны на дымящихся лошадей. Отворились дверцы кареты, давая возможность путешественникам выйти. Среди сгущавшейся темноты сияющие в окнах огни казались особенно приветливыми. Нотариус из Рейна спустился первым, следом за ним рантье из Лаваля, отчаянно зевавший, хотя он и проспал добрых три четверти дороги. Марианна вышла последней.

Была среда двадцатого декабря, и прошло ровно двенадцать дней с тех пор, как девушка покинула Брест. Двенадцать изнурительных, но полезных дней, на протяжении которых, прильнув лицом к окну почтовой кареты, она с изумлением первооткрывателя знакомилась с проплывавшими мимо городами и деревнями этой части Франции. По слышанным в детстве рассказам родина отца представлялась ей в мрачном свете, отданной во власть беззакония, грабежа и убийства, где безопасность практически обеспечивалась только ценой невероятной конспирации. Конечно, она знала, что великая Революция закончилась, что правила новая власть, но именно об этой власти у нее было самое ужасное представление: некий разбойник, публично подобравший на площади окровавленную корону, присвоенную путем убийства молодого принца [2], которого заманили в отвратительную западню. Его окружение, состоявшее из прежних революционеров, выслужившихся из солдат в генералы, бывших прачек и попов-расстриг, не могло быть многим лучше его. По мнению Марианны, разоренные и запущенные деревни в стране должны были сменяться полуразрушенными городами с прячущимся населением, терроризируемым калифами на час, насаждающими повсюду безудержный деспотизм и вообще погрязшими в беспросветной нищете.

В действительности же, за исключением нескольких безлюдных мест в сердце Бретани, она увидела на всем протяжении бесконечного пути возделанные поля, процветающие деревни, благоустроенные живописные города, прекрасные поместья и даже великолепные замки. Она видела хорошо одетых людей, крестьянок с золотыми крестиками и в кружевных чепчиках, упитанный домашний скот, детей, пляшущих в кругу и распевающих песни. Только дороги были отвратительные, но едва ли хуже английских, и на них так же, как и за Ла-Маншем, имелось изрядное количество бандитов в пустынных местах, хотя пассажирам дилижанса из Бреста посчастливилось избежать встречи с ними.

Что касается Парижа, то и то немногое, что ей удалось увидеть, несмотря на сумерки и дождь, вызвало в ней сильное желание узнать о нем побольше. Они въехали после того, как пересекли обнаженный зимний лес, в то, что нотариус назвал заставой Звезды: большая решетка, охранявшая с фасада два очень красивых, украшенных фигурными колоннами, здания. Совсем рядом из земли выглядывал фундамент какого-то громадного сооружения.

– Это будет монумент во славу Великой Армии, – сказал услужливый нотариус, – гигантская Триумфальная арка!

По другую сторону, обсаженная деревьями и пестревшая элегантными экипажами, городская артерия устремлялась к дворцам, садам и морю блестящих крыш, над которыми возносились колокольни. Но дилижанс не воспользовался этим путем. Он повернул направо и покатил вдоль огромной стены, о которой нотариус сказал с некоторым подобострастием:

– Стены Генеральных откупщиков!.. Стена, закрывающая молчащий Париж, но открывающая ропщущий Париж, как говаривали в эпоху ее строительства!.. Как будто и не так давно это было, а для нашего брата столько воды утекло! Вы никогда не бывали в Париже, не правда ли?

– Нет, я всегда жила в провинции, – ответила девушка.

Нотариус был, пожалуй, единственным среди пассажиров дилижанса, кого она понимала без труда, ибо речь его, выработанная при чтении официальных актов, была медлительной, почти торжественной. Остальные разговаривали слишком быстро для Марианны и употребляли странные слова и выражения, которые она, привыкшая к аристократическому французскому – «высокому штилю», употреблявшемуся в Англии в ее кругу, – с трудом понимала. И она предпочитала помалкивать, играя роль застенчивой провинциалки, рекомендованную ей при прощании Блэком Фишем.