Причуды богов, стр. 72

Юлия стиснула зубы. Как можно быть такой слепой, такой глупой?! Грабители, здоровенные мужики, ударились в бегство от одного тычка женских рук – вот уж воистину одним махом семерых побивахом! Да это все очередная мизансцена, выстроенная Вандой как запасной вариант на тот случай, если Юлия не станет пить и ее не удастся опозорить: храбрая Баська спасает свою хозяйку… чтобы потом с ее рекомендацией получить доступ в дом Дибича. Надо думать, если бы Юлия все-таки выпила вина, именно Баська «разогнала» бы насильников и «спасла» хозяйку, пока ее не «замучили» до смерти, – опять же заслужив ее вечную благодарность. И все по наущению Ванды, замыслившей убийство Дибича… Баська, значит, была всего лишь куклою в руках этой умнейшей, хитрой, коварной, как дьяволица, храброй, будто эскадрон гусар, всегда готовой рисковать, умеющей повелевать людьми, предусматривать все – и сметать со своего пути всякое препятствие… Вроде того, как вчера устранила Юлию, чтобы предаться страсти с Зигмундом. Понятно теперь, что никакой ни банник, ни лазьник, ни черт с рогами и в мыслях не держали запирать Юлию в бане, а потом выпускать – очень вовремя выпускать, чтобы она попала в зрительный зал в разгар финальной сцены. Конечно, это сделали подручные Ванды – возможно, те же самые, что «сражались» с Баськой. Но откуда могла проведать Ванда, что Юлия собирается в баню Зофьи?

И снова Юлия горестно усмехнулась: да не собиралась она в эту баню-то! Это ведь предложила сама пани Зофья, и выглядело все так естественно, что Юлия весьма охотно попалась на крючок.

Она нахмурилась. Что-то еще стояло за всем этим: за вчерашнею запертой дверью баньки, за множеством свечей, за бочонком с вином, за обнаженной Вандой, неистово скачущей на бессильно простертом теле Зигмунда… Было, было что-то еще, но сейчас она никак не могла сообразить, что это, не могла поймать новую догадку, которая ускользала от нее, подобно холодным, хитроумным расчетам Ванды.

Ясно было лишь одно: пани Зофья действовала по указке Ванды, а коли так, она знает, где Ванда, и может о том сказать Юлии. Скажет! Надо ее припугнуть смертью Дибича, тем, что русские от Клешева камня на камне не оставят, чтобы отыскать убийцу фельдмаршала, – и Зофья все откроет! Но надо спешить, чтобы Ванда не успела далеко уйти.

Юлия опрометью выскочила из комнаты, слетела с крыльца и кинулась через сады к дому Зофьи.

– Что вы, барыня? Куда вы, барыня? – всполошенно закудахтал Антоша, грубо вырванный из сладкой дремоты на солнечном припеке, но Юлия на него даже не глянула.

27. Старая мельница

Она, конечно, не сомневалась, что пани Зофья станет запираться, однако все вышло совсем не так: запираться было просто некому. Дом оказался пуст. Юлия сбегала в коровник, но молочницы, разумеется, не оказалось и там: коровы-то в эту пору еще в стаде. Молоко по домам своих немногочисленных покупателей пани Зофья разносила утром, а в это время она обычно возилась в своей чистенькой, сметанно-белой кухне, отжимая творог, делая пахтанье, сбивая масло…

Где же она?!

Юлия вернулась в дом; вновь бесшумно, крадучись обошла его – никого! Ни пани Зофьи, ни Ванды, ни Баськи. Разочарование ее было так велико, что первая разумная мысль наконец пробилась сквозь безрассудную отвагу: надо немедленно вернуться к графу Толю и все ему рассказать! Если Ванда и ее сподручные еще не ушли, их найдут, только когда будет оцеплено село. Если ушли – вдогон пойдет погоня. Эх, жаль, время, время потеряно! Юлия с досадой топнула ногой, и вдруг пол под ней затрясся, заходил ходуном, закричал жалобно… Юлия, как кошка, прыгнула враз вверх и в сторону и только потом, утвердясь на неподвижных досках, поняла, что стояла на крышке, ведущей в подвал и заложенной щеколдою, и в эту крышку кто-то бился снизу что было сил.

«Нашла!»

Юлия сдвинула щеколду, откинула крышку – и в испуге отпрянула от какого-то замурзанного существа, вылетевшего из глубокого подпола, словно черт, отправившийся на землю по души человеческие из ямы преисподней.

Не сразу узнала Юлия в этом растрепанном, заплаканном, чумазом, пахнущем кислой капустой существе хорошенькую и аккуратную молочницу.

– Ради бога… – пробормотала изумленно Юлия, но тут же поняла, что надо брать быка за рога и не давать хозяйке прийти в себя. – Где Ванда? Говорите, ну?

Пани Зофья, только что цеплявшаяся за нее с отчаянием утопающего, желавшего непременно увлечь с собою на дно и своего спасителя, отпрянула так, что снова едва не свалилась в подпол – Юлия поймала ее уже на самом краю, – но не сказала ни слова, а только отчаянно замотала головой, с ужасом глядя на Юлию.

– Мне нужно знать! – настаивала та. – Я не причиню ей вреда, я только хочу знать, спросить у нее все. Мы были подругами, а стали врагами. Скажите, где она, скажите, ради бога!

Пани Зофья для верности зажала рот руками и снова замотала головой.

– Когда так, – прошептала Юлия, и глаза ее хищно блеснули, – когда так… Знайте, я-то молчать не стану! И получасу не пройдет, как в каждый дом придут солдаты. К мирным полякам относились по-мирному, однако кто-то из вас убил фельдмаршала, а значит, убийца должен быть найден. И сколько людей пострадает из-за того, что вы хотите защищать Ванду, измыслившую это убийство!

Она заметила, что в глазах пани Зофьи не появилось удивления при слове «убийство» – она, стало быть, тоже не сомневалась в этом, – но все-таки какая-то мысль пробилась сквозь бессмысленное отчаяние, и пани Зофья медленно, неохотно отняла руки ото рта.

– Я не потому… – пробормотала она с трудом. – Я не за Ванду боюсь, а за русскую пани!

– За меня?! – уточнила Юлия, которую всегда раздражала эта привычка поляков называть собеседника как третье лицо.

– Истинно так, – кивнула молочница. – Русская пани слишком доверчива, а Ванда из Могилы… Она способна на все!

– Ах, вот что! – вспомнила Юлия. – Вот о какой могиле говорили женщины, когда отказывались идти работать в дом командующего! Они боялись Ванды, верно? Ванда настращала их, чтобы туда попала именно Баська, да?

– Да, Баська, да… – повторила, как попугай, пани Зофья и схватила Юлию за руку: – Нельзя пани туда идти! Там опасно! Я сказала Ванде: ты убила русского графа, а ответит за тебя село. Она засмеялась: «Его убила холера, а не я. Но это правда – я наслала на него холеру, и если кто-то захочет мне помешать, я нашлю холеру и на него». Мы верили, мы боялись… ведь она – Ванда из Могилы! В ней – душа Ванды! «Я ухожу, – сказала она потом, – и знай: тебе конец, если скажешь хоть слово!» Я стала ей что-то говорить, но она со смехом столкнула меня в подпол, заперла и убежала.

– Куда?

Молочница опять зажала себе рот.

– Хватит! – крикнула Юлия. – Ты уже столько сказала… говори до конца! Куда?

– На старую мельницу, – неохотно, сквозь ладонь, прошептала пани Зофья. – За дубняком старая мельница – там пряталась Ванда.

– Ну надо же, – со смехом сказала Юлия, – а я думала, ты пошлешь меня на кладбище! Ванда из Могилы! Или возле мельницы тоже есть могила?

– Кто знает, – чуть слышно проронила пани Зофья, с ужасом глядя на Юлию, и холодок пробежал у той по спине от того скорбного, как бы прощального взгляда, но она не позволила страху пробраться в свое сердце и спросила:

– Баська тоже там?

Молочница удивленно хлопнула глазами, потом отвела их, сказала нерешительно:

– Где ей быть! Там… – И заломила руки, закричала сквозь слезы: – Не ходи! Не ходи!

Но Юлия ее уже не слышала.

Она никогда не была на старой мельнице, однако дубняк почти примыкал к саду пани Зофьи, и найти дорогу оказалось просто. Приметная стежка вилась под ногами, и Юлия подумала, что кто-то частенько хаживал здесь, может быть, сама Ванда? Может быть, совсем недавно?..

Она не думала, что скажет, что будет делать, увидев Ванду. Ей так нужно было поговорить с ней, спросить, все расставить по местам… Немыслимо и невозможно жить в этом мире недомолвок, догадок и ревнивых предположений, а потому нужно спросить у Ванды, почему она избрала Юлию не то орудием, не то целью своей мести.