В альковах королей, стр. 67
Несчастная маленькая королева жила в продуваемой всеми ветрами крепости Медина-Сидония в бедности и одиночестве. Она почти никогда не покидала своих покоев и беспрестанно молилась – ибо только в беседах с Господом Бланка находила утешение.
Весенним погожим вечером она, как всегда, преклонила колени перед распятием. Вдруг в ее комнату вошел могучий мавр с тяжелой палицей в руке. Сразу поняв, что наступил ее смертный час, Бланка опустила голову – по бледным щекам побежали слезы.
– О Франция, моя славная родина, – прошептала бедняжка, – почему ты отдала на поругание свою дочь?! Как раз сегодня мне исполнилось семнадцать. Я замужем уже два года, но супруг мой так и не возлег со мной на брачное ложе, и я умираю девственницей. Скажи мне, Кастилия, чем я провинилась перед тобой?..
Вот и все, что промолвила Бланка. Страшный удар обрушился на ее белокурую головку, и кровь брызнула на стены…
Итак, Педро Жестокий наконец был свободен, но мог ли он обрести свое счастье? Вовсе нет. Французский король Карл V не простил ему смерть принцессы Бланки и начал готовиться к войне со своим бывшим зятем.
Педро же, совершив очередное убийство, отнюдь не стал более счастливым. Мария Падилья при первой возможности покинула его и нашла пристанище в монастыре святой Клары, который некогда сама основала. Переживания и трудные роды не прошли для нее даром. У нее началась лихорадка, и в начале июля Мария Падилья умерла.
Впервые Педро Жестокий познал настоящее отчаяние. Он приказал похоронить свою возлюбленную с королевской пышностью… между тем как гроб с телом убитой королевы поспешно, под покровом ночной темноты опустили в неглубокую яму поблизости от крепости, в которой она томилась…
Но королю Кастилии не удалось уйти от божьего возмездия. Столь желанный наследник, сын Марии Падильи, ради которого Педро приказал умертвить Бланку де Бурбон, умер два года спустя. Это была вторая – но далеко не последняя! – кара тирану.
В 1367 году король Франции объявил Педро Жестокому войну и отправил в Кастилию наемные войска под командованием Бертрана дю Гесклена. Снискавший славу во многих битвах бретонец дю Гесклен сопровождал Энрике Трастамара, единственного оставшегося в живых сына Леоноры Гусман. Французский монарх поручил Энрике отомстить кастильцу за невинно пролитую кровь принцессы Бланки.
Покинутый соотечественниками, Педро Жестокий бросился искать помощи у англичан. Посулив Черному принцу, старшему сыну Эдуарда Английского, щедрую награду и пообещав возвести на престол Галисии его маленького сына, Педро получил то, чего добивался. Поверив обещаниям короля Кастилии, Черный принц поспешил в Бордо и даже захватил в плен дю Гесклена, которого предал один из его военачальников.
Но вскоре война возобновилась. Огромный выкуп, который Черный принц потребовал за освобождение храброго бретонца, был уплачен, и дю Гесклен, покинув Бордо, с новой силой обрушился на Кастилию. В битве при Монтьеле близ Толедо он нанес армии Педро Жестокого сокрушительный удар.
Надо заметить, что кастилец никогда не трусил в бою. Он храбро сражался и бросался в самую гущу врагов, однако в рыцарской смерти бог ему отказал. Отступив с остатками своего войска, король Кастилии попытался было снова собрать людей и изгнать французов из страны. Но удача отвернулась от него. Однажды вечером после очередного сражения он приказал оседлать коня и с горсткой верных слуг бежал прочь. Однако ему опять не повезло: в ночной тьме его маленький отряд сбился с пути и прискакал прямиком в лагерь французов. Кастильца привели к шатру дю Гесклена, и к Педро, откинув полог, решительно шагнул рослый мужчина с кинжалом в руке. Кастилец сразу узнал Энрике Трастамара, своего сводного брата, который ненавидел его лютой ненавистью.
Оказавшись лицом к лицу, братья смерили друг друга злобными взглядами. Первым не выдержал Педро: выхватив кинжал, он кинулся на Энрике и повалил его на землю.
Желая прекратить драку, рыцари бросились было разнимать катавшихся в пыли смертельных врагов, но дю Гесклен жестом остановил их.
– Не вмешивайтесь! Пусть рассудит господь! – изрек предводитель французов.
Божие провосудие вскоре свершилось. Педро остался лежать на земле с перерезанным горлом, и его кровь медленно впитывалась в песок. Энрике Трастамар, будущий король Кастилии, шатаясь, поднялся на ноги. Он отомстил за смерть своей матери и своих братьев. Он отомстил за невинно убиенную Бланку де Бурбон и за всех тех, кто пал от руки или по приказу Педро I Жестокого.
В Испании до сих пор помнят это кровавое правление. И спорят: кто же все-таки был более жесток – Педро I или Энрике II Трастамар, который тоже стал деспотом и убийцей.
Чудовищная ночь. Мария-Луиза Орлеанская и король Испании Карл II
С некоторых пор стало традицией скреплять мирные договоры не только печатями и подписями государей и первых министров, но еще и брачными союзами. Не был исключением и договор, положивший конец войне в Голландии. Заключенный в Нимвегене 17 сентября 1678 года между Францией и Испанией, договор этот должен был стать началом семейной жизни Карла II Испанского и…
– Кого, ну кого я могу выдать за него замуж? – вслух размышлял Людовик XIV, у которого не было дочери на выданье. – Карлу почти семнадцать, и он вполне может жениться… Хотя выглядит этот король… Он может напугать кого угодно, не то что молоденькую девушку. Но что делать, что делать?..
Беспокойно вышагивая из угла в угол, Людовик перебирал в памяти имена всех принцесс, которые могли бы претендовать на испанский престол. Король старался не думать о своей племяннице Марии-Луизе Орлеанской, но в конце концов вынужден был признать, что дочь его брата Филиппа и Генриетты Английской лучше других подходит на роль королевы Испании.
Французский монарх очень любил свою племянницу и, разумеется, желал ей только добра. На то, как считали многие, имелась причина… При дворе еще помнили о том, как Генриетта Английская бросилась в объятия Людовика едва ли не на следующий день после свадьбы с его братом. Не была ли Мария-Луиза плодом этой страсти?.. Именно так придворные толковали нежную привязанность короля к племяннице.
Марии-Луизе Орлеанской, грациозной брюнетке с восхитительными густыми волосами, огромными карими глазами, свежими алыми губками и прелестными ямочками на щеках, только-только исполнилось шестнадцать. От матери она унаследовала лицо цвета камелии и решительный характер, от отца же – кто бы им ни был! – благородную стать, в которой никто не отказывал ни королю, ни его брату.
– Что же делать? Впрочем… – сказал вдруг Людовик, вспомнив недавний разговор со своей любовницей госпожой де Ментенон. Речь тогда шла о браке дофина. – До чего же умна эта женщина! – воскликнул король и отправился в апартаменты своей дамы сердца.
– Друг мой, – проговорила она, внимательно выслушав Людовика, – это не менее важное государственное дело, чем женитьба наследника престола. Вы уже разговаривали с отцом принцессы?
– С отцом?.. – Король изумленно посмотрел на госпожу де Ментенон. – Ах да, с отцом… Нет, еще нет…
Людовик опустился на изящную кушетку и грустно вздохнул.
– Вы же знаете, дорогая, как я люблю Марию-Луизу… Она мне почти как дочь. А этот Карл… Да он же настоящий урод! – теряя самообладание, вскричал король.
– Сир, успокойтесь, прошу вас, – тихо произнесла госпожа де Ментенон, присела рядом и ободряюще пожала руку Людовику. – Вы же знаете, что ужасная внешность и расстроенное здоровье испанского монарха – результат кровосмесительных браков восьми поколений…
– Разумеется, знаю, – кивнул совершенно расстроенный король, – но от этого нам не легче. Про него такое говорят! С ним случаются припадки, когда его так трясет, что он замертво валится на пол. Его прозвали Околдованным, и уже не раз из Карла изгоняли бесов. Король Испании отмечен печатью дьявола!