Убийство на дуэли, стр. 8

– О чем ты говоришь? – осторожно осведомилась я.

– Да об убийстве же, – в нетерпении заломила руки подруга. – Яснее ясного, что крестьяне не убивали Владимира. Они этого никогда не осмелились бы сделать. Что ты на меня так смотришь? – обратилась она ко мне.

Видимо, выражение моего лица в тот момент настолько наглядно отражало все происходящее в моей голове, что Шурочка даже испугалась, или вернее, даже насторожилась.

– Сашенька, душенька, мы ведь мыслим с тобой совершенно одинаково. Я тоже думала о невиновности крестьян и хотела поделиться всем этим с тобой, – наконец, смогла я вымолвить.

Шурочка после этих слов впервые за день улыбнулась и кивнула.

– Но если не крестьяне, то кто мог убить князя? – продолжала тем временем размышлять подруга.

Я тоже задумалась, посмотрела на платок, и тут в голове моей возникла на первый взгляд совершенно несуразная мысль. А вдруг именно та женщина, которой принадлежит платок, как-то замешана в убийстве князя Волевского? Вполне возможно, но пока бездоказательно. В том, что платок принадлежит именно женщине, не приходилось сомневаться. В конце концов, не станет же нормальный мужчина повсюду носить с собой, как дорогой талисман, скажем так, пикантный предмет туалета, принадлежащий мужчине. Значит, платок принадлежал когда-то именно даме и никому другому.

После этого я поспешила поделиться мыслями, посетившими меня, с Шурочкой. Подруга без всяких оговорок согласилась со всеми моими доводами о причастности к этому делу таинственной незнакомки.

– Все это прекрасно, – выслушав меня, проговорила Сашенька. – Однако чтобы удостовериться в наших изысканиях, нужно найти эту самую женщину. Как это сделать?

– Пока еще не знаю, – откровенно призналась я. – Давай-ка сперва позовем Остапа и расспросим его как следует о последних днях жизни князя. Уж кому, как не ему, знать, чем занимался твой жених вплоть до самой своей смерти.

– Правильно, – согласилась подруга. – Иди, Кати. Я подожду тебя здесь.

Не успела я выйти из кабинета, как тут же передо мною возникла огромная плечистая фигура бурмистра. Он, понуро опустив голову, шагал по коридору взад и вперед, не зная, куда себя деть.

– Ага, Остап, тебя-то я и искала. Пойдем-ка в кабинет. Александра Саввишна с тобой поговорить желает, – я повернулась и отправилась в комнату, где нас дожидалась Шурочка.

Остап хотел что-то сказать, но так и не выговорил ни одного слова. Он молча подчинился моему приказу и, словно приговоренный, хмуро пошагал за мной.

А о чем мы говорили с Остапом, и что он нам поведал, читатель может узнать в следующей главе.

Глава третья

Остап вслед за мной осторожно вошел в кабинет и, смутившись, нерешительно остановился в дверях.

– Проходи, проходи, – позвала я, заметив его смущение. – Не бойся, я же сказала, нам просто нужно с тобой поговорить.

Остап, наконец, прошел в комнату и уселся на предложенный ему стул. Несмотря на то, что мы старались быть как можно ласковее с бурмистром, лицо его все еще выражало сильный испуг. Он постоянно озирался по сторонам, руки его, лежащие на коленях, дрожали. Скажу честно, меня поведение Остапа меня немало удивило.

– Остап, нам бы хотелось узнать от тебя о последних днях жизни твоего барина, – приступила к допросу Шурочка.

– Да что уж тут рассказывать, барышня, – вздохнул бурмистр, и вздох этот получился настолько тяжким, что мне даже стало жалко этого огромного мужика, и я решила немного помочь ему.

– Хорошо, давай вспоминать все по порядку. Начнем с того момента, когда вы прибыли из Саратова в усадьбу, – подтолкнула я.

– Ну да, прибыли, – кивнул Остап. – Только бунта нет, как не было. Уж как на меня барин тогда осерчал, аж вспоминать страшно. Ты, говорит, зачем, дурак, меня взбудоражил. Я жениться собрался, а тут ты со своими выдумками. Я же не знал, что наши мужики-то умнее окажутся и не пойдут на поводу зачинщиков этой смуты. Ну, вот, – продолжал он, силясь припомнить все подробности событий двухнедельной давности. – Правда, опосля барин смилостивился и перестал на меня гневаться, вместо этого занялся хозяйскими делами.

– Какими делами? – поинтересовалась Шурочка.

– Да всякими, – махнул рукой Остап. – Ездил целыми днями по владениям своим, осматривал их, да все говорил, что скоро придут хорошие времена, тогда и заживем мы все во много раз лучше прежнего.

Мы с Сашенькой озадаченно переглянулись, услышав такие странные слова. Что имел в виду князь, говоря о лучших временах? Судя по всему, что мы до сих пор успели увидеть в Синодском, барское хозяйство не только не бедствовало, но и вполне процветало.

– А в самые последние дни где бывал князь? – я решила вести допрос до конца.

– Дома, – не задумываясь, ответил бурмистр. – Хотя, постойте, барышня, вспомнил я кое-что. Позавчера это происходило. Пришел я к князю с хозяйственным докладом, а Малашка – кухарка, которая тут в доме стряпает, – говорит, что князь нынче уехал в соседнюю деревню, в Бухатовку, к другу своему князю Бушкову. Я тогда решил подождать возвращения барина, очень уж спешное дело у меня к нему было. Малашка – чертова девка, потащила меня на кухню, да наливочкой стала угощать. Прости за то меня Господи, – Остап поспешно перекрестился.

– Князь вернулся? – с нетерпением проговорила Шурочка, которую уже начинало раздражать неспешное повествование бурмистра.

– Вернулся, куда ж ему деться. Сидим мы, значит, с Малашкой в кухне, она мне про то, про се толкует.

– Господи, да нам-то какое дело, о чем вы с Малашкой толковали, – все-таки не выдержала моя подруга. – Ты про князя рассказывай.

Остап испугался, мелко закивал лохматой головой.

– Не гневайтесь на меня, старого, барышня, – пробормотал он. – Вернулся князь только к ночи, злой весь, даже со мной разговаривать не пожелал, хотя, смею напомнить, что дело-то мое отлагательства не терпело. Князь на меня даже не взглянул, прямиком в свой кабинет отправился и всю ночь тут вот и просидел. Малашка по этой причине несколько раз бегала ему свечу заменить. Она-то мне и поведала, что барин все писал, писал, да еще бормотал слова какие-то непонятные. Утром, когда еще солнце не успело встать, вскочил барин на коня, да и ускакал.

– Куда ускакал? – спросила я.

– В сторону леса. Больше его никто и не видел, а нашли уже мертвым. Ох, горе нам, горе, – снова запричитал мужик.

Узнав от Остапа все, что только можно было узнать, мы отпустили его. Остап, пятясь, все продолжал кланяться, пока дверь за ним не закрылась.

– Мы так ничего и не узнали, – с отчаянием простонала Шурочка.

– Сашенька, ты не права. Кое-что нам все-таки стало известно. Ведь, как сказал Остап, накануне своего отъезда князь делал какие-то записи. Вряд ли он забрал их с собой. Значит, попросту надо просмотреть все, что есть в этом кабинете. Наверняка мы найдем что-нибудь интересное, – решительно проговорила я.

Однако Шурочка никак не хотела соглашаться со мной.

– Катенька, но разве можно рыться в личных вещах покойного без разрешения, – моя подруга даже представить себе не могла такой наглости, не говоря уже о том, чтобы самой пойти на это.

– Какое разрешение? Кто тебе теперь его даст, если Волевский мертв? Шурочка, не будь такой глупенькой. Право, ничего не случится, если мы немного посмотрим записи покойного. К тому же в случае везения мы сможем найти что-то, что поможет нам разгадать убийство Владимира Георгиевича. Ты ведь этого хочешь? – я постаралась вложить в эту речь всю душу, чтобы окончательно и бесповоротно убедить подругу обыскать кабинет.

Я не покривлю душой, если скажу, что мне самой не особенно нравился подобный путь узнать что-либо о гибели Волевского. Но читатель сам должен понимать, другого выхода у нас тогда не было.

В результате Сашенька все же поддалась на мои уговоры, и мы с большим энтузиазмом принялись за дело. К нашему удивлению, осмотр занял у нас гораздо больше времени, чем мы предполагали. Мебели в кабинете было всего ничего: старинный высокий секретер красного дерева да огромный дубовый стол. Секретер оказался практически пустым, лишь несколько толстых хозяйственных книг, в которых велся учет доходов и расходов поместья.