Заклинатель джиннов, стр. 74

– Пусть Сирадж прикажет джинну, чтобы схватил меня и перенес в его жилище. А если джинн ленив и этого не сделает, я доберусь туда сама. Ты ведь отпустишь меня, Ахмет? Может быть, отвезешь?

Он молчал целую минуту, затем послышалось:

– Аллах выбирает, Аллах дарует, Аллах разлучает и соединяет… Кто я такой, чтобы спорить с Ним?

Глава 16

ВЛАДЫКА МИРОЗДАНИЯ

Вправе ли один человек распоряжаться жизнью и смертью тысяч, миллионов, судьбами стран, передвижением народов, природными и рукотворными богатствами? Вправе ли, объявив себя лидером, решать единолично, какие идеи приемлемы, какие – нет, к каким делам призвать соотечественников и как эти дела вершить – на поле битвы, или же мирным трудом, или в каменоломнях и лагерях за колючей проволокой? Вправе ли он искоренять инакомыслие, диктуя, как креститься, двумя или тремя перстами, каким богам кадить, какие гимны петь, что делать с иноверцами – вешать ли быстро и высоко, распять ли, пристрелить или обратить в рабов?

Вопросы, уже решенные историей. Знавала она всяких лидеров, и теоретиков, и практиков, однако последних было больше – Тутмосы и Рамсесы, Кир и Дарий, Александр, Цезарь и Аттила, Чингисхан и Баязит, Петр I, Людовик XIV, Наполеон и Гитлер и, разумеется, наши вожди мировой революции. Полководцы, консулы, императоры, президенты и председатели, великие кормчие, непогрешимые отцы народов – все они присваивали право решать, искоренять, карать и миловать. Все они были деспотами, тиранами, все совершали злодейства и убийства, оправдываясь тем, что кишкодрал затеян для народной пользы и процветания державы. Опасный пример, очень опасный! Когда измеряешь дистанцию между ними и собой, сперва становится жутковато, но после кое-каких размышлений думаешь – а почему бы, черт возьми, и нет? Были тираны тупые, были ординарные и даже гениальные – а я, с всеведающим Джинном, чем не гений? Конечно, гений света, а не тьмы! Где вот только провести границу…

Вставайте, граф, вас ждут великие дела!

За пару дней я разобрался с владельцами анонимной базы и даже составил по накатанным следам компедиум чиновно-мафиозных кланов в Питере и окружающем пространстве, вплоть до политых кровью, пропахших наркотой границ Афганистана. Попали сюда и боевые дивизии, соперники уже знакомых «новгородцев»: «Татарское иго», «Синие шинели», «Опричники», «Конан» (тут главарем был Паша Кононов по кличке Киммериец), «Щит и меч» и всяческие лиги и союзы вроде «ABE». He «Аве Мария», а Ассоциация Восточных Единоборств с тремя ступенями посвящения (ниндзя, самурай, камикадзе), с деньгами и причудливым уставом – символику для них готовил научно-дизайнерский центр при Гуманитарном университете имени Эразма Роттердамского. Все эти команды, имевшие официальный статус ЧОП, ЧДА и ЧСК [56] трудились в сфере «силовой поддержки», включавшей как охрану, так и иные функции – выбивание долгов, погромы конкурентов, допросы третьей степени. И был у них специалист на каждый случай, от примитивного качка до многоопытного киллера. Вроде покойного Салудо…

Я строил криминальное дерево, а получился целый лес, тайга с дубами-боевиками, авторитетами-соснами, пронырливым, как тополиный пух, ворьем и рощами гибкой чиновничьей ивы, что гнулась охотно в любую сторону ветрами кумовства и взяток. Тут, как во всяком лесу, произрастали кустарник и подлесок, ельники мужающей шпаны, малина-мошенница со сладким запахом бесплатного варенья, цветущий розовый шиповник, маскировавший строителей пирамид, и цепкие лианы нищей братии. Эти вербовали ребят из детских домов, увечных, беженцев и беспризорных, делились по районам, проспектам, улицам и станциям метро и назывались по месту дислокации или по имени хозяина то побируш ками Петровича, то Озерковскими или купчинскими, то васькиными убогими. Все было поделено и оприходовано, куплено или захвачено силой, обложено поборами и согласовано с властями. Существовали, впрочем, зоны общих интересов, тождественные рынкам, со сложной структурой вертикальных и горизонтальных связей, особым статусом соподчиненности и дележа доходов. С клиентом тут могло случиться что угодно; если его не грабили в тихом закоулке, не обворовывали в толпе, то уж обвешивали наверняка.

Я проследил реализацию товаров, конфискованных таможней; обычно они попадали в странные фирмы-однодневки, исчезавшие, как дым, по завершении торговых операций. Я разобрался с подделкой лекарств, со всякими мазями и бальзамами на постном масле, разбавленными микстурами, таблетками от ожирения, липовым средством от СПИДа, всеисцеляющим гербалайфом и топинамбуром, которым лечили диабет. Деньги тут крутились просто фантастические – ведь каждый россиянин, младенец или пенсионер, чем-нибудь да болел, гипертонией, аллергией, ишемией или размягчением мозгов. Я узнал о разбое, творившемся в сферах искусства, о том, как обирают авторов, художников, актеров, чьи фильмы и мелодии порезаны в лапшу и пущены в гарнир к рекламным роликам. Я выяснил, что существует компьютерная проституция – факт, отчасти мне известный, но не сводившийся к интимным диалогам и платным порнографическим сайтам. Этот бизнес не отставал от времени, и потребитель, зная пароль, мог ознакомиться с каталогами и заказать товар любого возраста и пола. Либо, наоборот, дать собственные предложения и появиться в каталоге – со снимками, ценой и описанием своих умений.

Кроме перечисленного, я ознакомился с другими любопытными фактами, достойными «Amazing News»: о встрече космонавтов с инопланетной флотилией (даже Джинн не ведал, была ли то галлюцинация или реальность); о наших полярных экспедициях, открывших в Ледовитом океане такие залежи полезного сырья, что человечеству их хватит лет на триста; о краже ядерной боеголовки ценою в двадцать миллионов долларов (продать ее не удалось – в контейнере вдруг оказались булыжники и кучка куриного помета); о передаче Россией военных технологий Ирану и Ираку (такого не было, но выезду специалистов не препятствовали); о тайных американских операциях «Большая чистка», «Черная Дыра», «Сатурн-UFO» и «Волки без границ» (остались лишь архивы Top Secret, все очевидцы ликвидированы – примерно как в голливудских фильмах). Наконец, осуществив ревизию искусственных космических объектов, я убедился, что боевые лазеры не миф, равно как психотропное оружие, бомбы с вирусом тетрачумы и штаммами сибирской язвы, а также некая новая штучка, способная за пару суток разрушить озоновый слой от полюса до полюса. Все эти страсти и ужасы кружились над нашими головами как молчаливое свидетельство того, что человеческий гений не дремлет, что он, в отличие от человеческой жизни, неисчерпаем и бесконечен.

Но эти экскурсы туда-сюда, вычерчивание криминальных графов [57], ревизия спутников и сафари в бандитских джунглях – все это было мелочью, разминкой, пассивным наблюдением. Конечно, Джинн мог отыскать любые данные, собрать из множества источников, осуществить анализ, который завершался резюме о достоверности информации; еще он мог разработать модель того или иного явления и сделать обоснованный прогноз – скажем, когда и как американцы атакуют Кандагар или кто воссядет в кресле губернатора Чукотки. Но это, собственно, не относилось к действиям и не влияло на течение событий; то был всего лишь равнодушный взгляд на человечий муравейник, на суетливых теплых сгустков, которые плодились, жрали, пакостили, лезли вверх и резали друг друга. Взгляд, и только!

Я жаждал совсем иного. Еще не представляя Цель – ту, Великую, Глобальную! – я абсолютно точно знал, чего желаю. Я мечтал поспеть во все концы на всей Земле, во все края, где творятся убийство и насилие, где торжествуют несправедливость и зло, – попасть туда и покарать злодеев собственной рукой. Мне хотелось, чтобы каждый насильник задохнулся в петле, сгорел, утонул в нечистотах или сдох на колу, чтобы их жертвы насладились местью и чтобы ветер, несущий кровь невинных, взошел посевом бури. А еще я хотел воздать униженным и оскорбленным за их мучения… Я понимал, что этого делать нельзя, что это невозможно даже с помощью Джинна, но мое желание не становилось слабее. Оно было сильным, страстным и совершенно иррациональным.