Далекий Сайкат, стр. 48

Жрица приближалась, согнувшись и перебрасывая нож из руки в руку. Окровавленная Глубина чувствовала лопатками холодный пластик стены; эту переборку окрасили в дневной цвет, и таким же белым было ее лицо. Она вытянула руку, словно желая защититься от надвигавшейся гибели – жест казался таким беспомощным, таким робким, что Найя Акра замедлила шаги. Но в следующий миг жрица была уже рядом, и узкий клинок уколол Глубину под ребрами.

– Начнем, пожалуй, с живота, – пробормотала Найя Акра. – Хочешь поглядеть на собственные кишки? Сейчас мы это устроим. Сейчас я… Аххрр!..

Она захлебнулась кровью – остро заточенный штырь, который Глубина прятала в рукаве, пробил горло жрицы. Ее глаза начали тускнеть, рот искривился в предсмертной муке, выпавший из ослабевших пальцев нож разрезал ткань сайгора у колена. Потом ноги Найи Акра подогнулись, и она мешком осела на пол. Глубина перешагнула через нее, отыскала свой клинок, вернулась к мертвому телу и принялась его полосовать. Наносила удары с яростью, ощерив зубы, содрогаясь и втыкая нож то в шею, то в живот, то между ребер, так что через пару минут труп лежал в кровавой луже. Тогда Глубина распрямила спину и, глядя в лицо поверженной, прошипела:

– Отмороженная тварь! Остерегайся очевидного, сказал твой Йездан, а ты об этом позабыла! Хотела выколоть мне глаза? Выпустить кишки? Ну, я этого делать не буду. Достаточно, что ты мертва и больше не мешаешь мне. Я даже выберу тебе самый красивый кувшин, с узором вечернего цвета.

Отвернувшись, она достала аптечку и занялась своими ранами. Залила биоспреем самые глубокие порезы, вдохнула ускоряющий регенерацию препарат, а вслед за ним – наркотик, снимавший боль и утомление. Ее щеки порозовели, сотрясавшая тело дрожь исчезла, и на панели крохотной аптечки тревожный зеленый огонек сменился алым. Утренний радостный оттенок, цвет жизни… Спрятав приборчик, Глубина довольно кивнула, вызвала кибера-уборщика и велела, чтобы тот уничтожил следы ее крови на полу, стене и клинке Найи Акра.

Случается, что широкая публика и общественное мнение не делают каких-либо существенных различий между бино фаата и кни’лина, двумя высокоразвитыми гуманоидными расами, с которыми столкнулось человечество. Вероятно, данный феномен связан с тем, что мы сошлись в смертельной схватке с обоими этими народами, победили их в кровопролитных войнах и сохранили до сих пор равное к ним предубеждение. Но я хотел бы отметить, что результат этих войн и наших побед не одинаков: бино фаата исчезли в Рукаве Персея за Провалом, и много столетий мы ничего о них не слышали, а кни’лина все же держат посольскую миссию на Луне и не отказываются контактировать с Земной Федерацией. Кроме того, существуют обстоятельства иного, так сказать, физиологического плана: уже почти тысячу лет известно, что сексуальная совместимость людей с фаата и кни’лина имеет разные последствия: с первыми мы можем дать жизнеспособное потомство, а со вторыми – нет.

Чезаре Биано.

«Пять дней в Посольском Куполе кни’лина».

Глава 10

Охота

Кольцевая галерея на нижнем ярусе казалась бесконечной. То был целый технический комплекс, разбитый на блоки: одни предназначались для шлюзования межзвездных кораблей, в других, тоже имевших выход в открытое пространство, хранились транспортные капсулы, кни’линский аналог земных «уток», в третьих, корректируя движение станции над Сайкатом, тихо журчали массивные гравитаторы, а в примыкавших к ним блоках располагались энергетические подстанции, соединенные с генератором Лимба темными щелями энерговодов. Сам генератор находился в центре яруса и, окруженный стенами из керамической брони, был наглухо запечатан и недоступен. Между ним и внешней кольцевой галереей насчитывалась добрая сотня отсеков различного назначения: продовольственные склады, хранилища приборов и запасной техники, сжиженные газы, которые добавлялись в дыхательную смесь, ангары киберов и установки системы жизнеобеспечения. В какие-то из этих отсеков не составляло труда попасть, тогда как другие – например, танки с жидким азотом и кислородом и водные цистерны – не предназначались для посещения: то были просто большие емкости, встроенные в станцию и соединенные трубопроводами с нужным агрегатом. Но и без них места хватало – переходов, отсеков, громоздких конструкций, ниш, технических лазов, темных углов, и в любой такой щели мог затаиться Курс.

– Станция! – произнес Второй Пилот, шагавший впереди. – Ты его по-прежнему не находишь?

– Нет, ньюри, – отозвался искусственный разум. – Пока искомый объект вне зоны видимости.

– Поскупились, – буркнул Третий Вечерний. – Мало камер, мало датчиков! Если бы все пространство было под контролем, не пришлось бы блуждать в этом хаосе.

– Ты не прав, – возразил Тревельян. – Камер вполне достаточно. Даже на боевых кораблях просматривается не каждый отсек. Есть зоны, запретные для наблюдений.

– Например?

– Например, ванная, душ и гальюн.

– Галль-ун? Что это такое?

– Пункт отправления естественных надобностей.

С минуту ботаник молчал, размышляя над услышанным – как всякий человек крупной комплекции, он был нетороплив. Потом согласился с Тревельяном:

– Да, сидеть в таком месте под камерой было бы неприятно. Йездан видит, что временами люди нуждаются в уединении. Но что касается остальных помещений…

– Тише! – оборвал его Пилот. – Кажется, шорох… Станция, что там?

– Прокачивается оборотная вода, ньюри Второй Пилот, работают насосы. – Пауза. Потом Мозг посоветовал: – Возможно, искомый объект в продовольственном складе. Информация о подобных созданиях в памяти отсутствует, но это живое существо, а все живое нуждается в пище.

– Ему нужна не столько пища, сколько питье, – проворчал Пилот, собрав гармошкой морщины на лбу и озирая приземистые туши гравитаторов. Они находились в двигательном отсеке, где сейчас царила полная тишина – криогенный Мозг, скорректировав положение станции, отключил гравипривод.

– Питье тоже на складе, – заметил Третий Вечерний. – Соки и тинтахское вино… он пил много вина, помнишь?

– Разумеется. Осмотрим склад. Гиббех, как туда пройти?

– Если ньюри будет угодно, за следующим отсеком с подстанцией – третья шлюзовая, – почтительно приседая, сообщил слуга. – Из нее можно попасть к воздушному регенератору… туда, где был убит Зотахи… – Голос Гиббеха пресекся.

– Дальше, недоумок! – поторопил Пилот.

– За блоком регенератора – коридор, который ведет к складу. Достойные будут там быстро. Но… – Гиббех замялся, – но склад очень велик. Контейнеры с сублимированной пищей, баллоны с питьем, холодильные камеры, трубопроводы к раздаточным автоматам на верхнем ярусе… Там легко заблудиться.

– Все же мы его осмотрим, – сказал Пилот, направляясь к отсеку с подстанцией.

Поисковый отряд двинулся следом. В пяти шагах за Вторым Пилотом шел ботаник Вечерний, далее – Тревельян, а в арьергарде – Шиар и Гиббех. Пилот, с отобранным у Иутина палустаром, являлся главной ударной силой, ботаник вооружился метателем с усыпляющими капсулами, Тревельян прихватил свой походный топорик, а у слуг были мотки тонких прочных веревок. Все это выглядело весьма внушительно, особенно метатель, похожий на старинную снайперскую винтовку, но, по мнению Ивара, не обещало непременного успеха. Ментальный излучатель был эффективен метров с пятнадцати, сонное зелье могло не подействовать на киборга, а приложить его топором Тревельян не слишком рассчитывал, памятуя о скорости, с которой двигался Курс. Но главное заключалось в том, что обнаружить его в лабиринте нижнего яруса, даже с помощью Мозга, было непростой задачей. Разделиться и устроить облаву охотники опасались; даже впятером и даже с учетом палустара и кожи, надетой Иваром, их шансы в прямом столкновении были не очень велики.

Ментальный излучатель Тревельян изъял прошлым вечером, наведавшись к Иутину. Оружие было отдано без сопротивления и оправданий; генетик лишь заметил, что сберег его от костлявой лапы жрицы или, того хуже, от рук Первой Глубины. Гипноглиф он уничтожил и предъявил в доказательство горсть темных стеклянистых осколков и мелкой пыли. По крайней мере на этот счет Тревельян мог успокоиться, но вообще-то прошедшим вечером он был недоволен – слишком многого не успел, оказавшись внезапно в цейтноте. Не успел просмотреть панорамную запись, изобличавшую убийцу Джеба Ро, а Ифту Кии, что заявилась к нему так неожиданно, тоже не успел расспросить – она рыдала и, похоже, прямиком двигалась к истерике, хотя такое поведение для кни’лина было совсем нехарактерно. Пришлось отвести ее в спальню, уложить в постель и включить Дающий Сон – кни’линский приборчик, которым Тревельян никогда не пользовался, ибо с бессонницей был незнаком. Едва красавица заснула, как с ним связался Пилот и сообщил, что палустар не найден, но это не отменяет ночной экспедиции, в которой примут участие слуги. Пришлось убеждать его, что двоих служителей-добровольцев вполне достаточно, а затем отправляться за оружием к Иутину. На выходе из холла в коридор Тревельян столкнулся с Пайолом, техником бытовых устройств, и отправил его назад – побеседовать с ним времени не оставалось. Вернувшись от генетика, он натянул кожу, а обруч снял, несмотря на яростные протесты командора. Вещь не очень хрупкая, но поберечь ее стоило – в схватке с Курсом всякое могло случиться. Чтобы призрачный Советник не соскучился, Ивар подключил его к криогенному Мозгу, велев проинспектировать тайные хранилища памяти, а заодно последить за красавицей-гостьей – вдруг заговорит во сне и скажет нечто важное.