Жёлтые короли, стр. 56
7.
— К тебе идет машина из Бруклина, — услышал я в трубке раздраженный, как обычно, голос диспетчера.
— Но я уже жду больше часу. Почему вы посылаете машину сперва в Бруклин, а потом в Манхеттен?
— Слушай, 866, ты у меня не один. Тот вызов был сделан раньше…
Теперь я был доволен, что албанец остался. Все равно нужно ждать, так уж лучше вдвоем. Но, вернувшись, я все же спросил его:
— Ты хоть знаешь, сколько уже времени мы с тобой болтаем? Тебе не нужно работать?
— Нет! — он самодовольно хмыкнул и вынул из бокового кармана куртки пачку стодолларовых бумажек. — Я набит деньгами! Теперь я буду ездить в такси только на заднем сиденье: на меня будут работать другие. Идем, посмотришь мою машину — на спидометре сорок миль!
Новенький кэб со свежей черной надписью на дверце TIRANA TAXI CORPORATION и вправду был великолепен. «Бывший таксист» огладил свою красавицу:
— Я сдал бы ее тебе, но я уже обещал одному парню, албанцу.
Купил он, оказывается, не один медальон, а два — корпорацию целиком! И заплатил все до цента наличными. Два медальона и две машины должны были стоить тысяч под девяносто. Откуда у таксиста — такая сумма?
— Ты копил несколько лет?
— Девяносто тысяч в желтом кэбе и за всю жизнь не накопишь. Я сделал их, — он щелкнул пальцами: — вот так!..
— Каким образом?
— Ты все равно не сможешь, даже если я скажу.
Неужто он нашел в своем кэбе чемодан или мешок с деньгами? — вспомнил я предсказание цыганки из моего первого таксистского дня. Такие случаи бывают, я уже слышал и в газетах читал, например, о таксисте, вернувшем ювелиру портфель с образцами алмазов… Вероятно, и этот албанец тоже что-то нашел — и не вернул. Массивные золотые часы на смуглой его руке показывали 9:15. Я мог опоздать на запись. Нужно было немедленно звонить: либо на радио — извиняться, либо — еще раз в гараж. Перебегая через дорогу, я заметил, что туфли мои уже не оставляют следов, подсохли.
— Я 866. Я жду вашу техпомощь уже полтора часа…
— Не вздумай бросить машину! — рявкнул диспетчер. — Иначе тебе придется искать другой гараж!
Я повесил трубку.
— Чего ты такой нервный? — спросил албанец.
В противовес его богатству я похвалился, что у меня есть другая работа и что я должен быть там к десяти…
Албанец снова принялся учить меня:
— Если ты работаешь один день в неделю и получаешь 190 долларов, тебе нечего делать в такси. Если тебе не хватает денег, то пойди на курсы бухгалтеров, программистов, научись чему-нибудь, но забудь про желтый кэб. Такси — это только для тех, кто ничего не умеет и ни на что не годится. Это грязная тупая работа, она оглупляет: ты все время считаешь и считаешь чужие деньги; но ты держишь их в руках, и тебе кажется, что они — твои. Водить кэб — не профессия, а дурная привычка. Ты привыкаешь каждый день получать немножко свежих денег; это засасывает, как наркотики, и п о т о м ты не уйдешь…
Несчастного, промокшего, — уговорить меня было нетрудно, и албанец чувствовал это:
— Брось ключи в багажник и больше никогда в жизни не прикасайся к этой гадости!
Я вспомнил, что мне еще предстоит объясняться в гараже по поводу одиннадцати долларов…
— А как они отбуксируют чекер в гараж?
— Не твое дело!
— А как быть с выручкой?
— Никак!
— Ты тысячу раз прав, — сказал я.
Албанец все же не верил, что у мевя хватит духу оставить машину на Парк-авеню, и пошел к чекеру следом за мной. Я швырнул в багажник ключи и захлопнул крышку…
— Молодец! — одобрил албанец. — Поехали! Я тебя отвезу.
Мы уселись в «форд», было без двадцати десять.
— Куда прикажете, сэр? — спросил, сияя, один кэбби другого.
Я назвал адрес радиостанции и прикрикнул:
— Эй, если хочешь получить на чай свой квотер, пошевеливайся. Я спешу!
— Слушаюсь, сэр! Большое спасибо, сэр! Вы самый щедрый на свете сэр!
И мы помчались…
Я снова был счастлив: игра кончилась. Албанец тоже был на седьмом небе; мы оба распрощались с такси. Я — через три месяца, он — через девять лет.
— Никогда! — сказал я. — Не за тем я приехал в Америку, чтобы гонять желтый кэб.
— Никогда! — повторил албанец, как клятву.
И если бы кто-нибудь сказал нам в ту минуту, что вскоре, еще до того, как выпадет первый снег, мы снова встретимся — ночью, на смрадной стоянке в «Кеннеди», мы оба от всей души рассмеялись бы!..