Жёлтые короли, стр. 29

Грузин и Ежик так увлеченно обсуждали план мести грязному ниггеру, внаглую захватившему безответных японцев, что, как мне показалось, вообще не заметили эти, вновь возникшие перед входом в отель чемоданы, а швейцар распахнул дверцу м о е— г о чекера… Где-то глубоко-глубоко, в потемках сознания зашевелился незнакомый мне прежде азарт: а вдруг, под шумок, — чем черт не шутит? — и я получу «Кеннеди».

Две старухи в голубых париках чинно уселись; я ждал, затаив дыхание…

— Морской вокзал!

Но ни разочарования, ни ощущения проигрыша не было: чем поездка к морскому вокзалу хуже поездки в аэропорт? Мне все интересно. Может там, у причала, стоит сейчас знаменитая «Королева Елизавета»?

Любопытство мое было вознаграждено с лихвой: мне впервые открылось мрачное чудо Нью-Йорка.

Даже если бы прежде, до этой поездки я прошел бы пешком те же самые семь кварталов от Мэдисон-авеню до западного (* Why — почему (англ.)) (** Искаженное англ. «thank you very much» — большое спасибо.) берега острова Манхеттен, впечатление не было бы до такой степени поразительным. Потому что прогулка занимает минут тридцать, а поездка — пять…

Бриллиантовый квартал Сорок седьмой улицы, оккупированный ювелирами, выставившими на витринах груды золота и самоцветов, сменили сверкающие на солнце небоскребы Рокфеллеровского центра, за ними последовали театры Бродвея; появились патрули проституток, киношки с крестами на вывесках* и притоны, где за семь долларов, как обещали зазывалы, можно испытать «неземное блаженство», мы уже двигались среди домов с заколоченными фанерой окнами, кое-где виднелись руины, словно после бомбежки; исчезли белые лица…

Но вот — белая, эффектная девушка. Стоя посреди тротуара, она расстегивает блузку, обнажает грудь, затем поднимает нарядную юбку и, присев на корточки, справляет нужду. Вокруг нее суетятся двое: один — с камерой, другой — с отражателем. В неустанном творческом поиске рождается обложка или вкладка для иллюстрированного журнала…

Исчезли притоны, впереди — лишь разбитая эстакада шоссе и «Королева Елизавета», которую зовет поднявшаяся из моря рука с факелом… Не успел я рассмотреть морской вокзал, как в машину прыгнул негр в кожаной куртке, надетой на голое, разрисованное татуировками тело. Меня он называл «эй-мен», спросил разрешения закурить, и кэб наполнился чадом марихуаны.

В этом чаду я увидел обратную панораму — возрождения Нью-Йорка: из района трущоб мы возвращались к великолепию центра. Уже возле Таймс-сквер прямо перед капотом чекера из людского водоворота вынырнула стриженная под мальчишку девица: льняные волосы и потертые джинсы. Накурилась, наверно, до одури: машет мне, не видит, что в кэбе пассажир. А может, именно потому и лезет в чекер, что там — клиент! Нахальная такая малолетка-проститутка. Я уже неплохо различаю нью-йоркцев, поднаторел… Показываю, что, мол, занят, но «эй-мен» опустил стекло и зовет:

— Садись, садись! — и она уже на заднем сиденье.

— К сожалению, мисс, я не имею права брать второго пассажира, пока не отвезу первого.

— Но я опаздываю!

— Куда? — в короткое это слово я уж постарался влить по меньшей мере галлон сарказма. История не нравится мне чрез(* Кинотеатры, где показывают порнографические фильмы.) вычайно. Не хочу я, чтоб они оставались вдвоем на заднем сиденье! За спиной гудят машины, я не трогаю с места:

— Выходите, мисс.

— Эй, кэбби, кончай комедию! — негр выходит, громко хлопнув дверцей.

— А деньги?! — выскакиваю я вслед за ним. Ну, что мне делать? Догонять этого хамлюгу, а машину — бросить? Водители, чертыхаясь, объезжают мой чекер…

— Он оставил деньги! — кричит через окно проститутка. Когда я возвращаюсь, она указывает пальцем на скомканные доллары в «кормушке» и, как ни в чем не бывало, спрашивает:

— К десяти часам в Вилледж, в Университет мы успеем?

— Сейчас уже пять минут одиннадцатого… Злюсь я еще и потому, что не знаю толком, где в ГриничВилледж находится университет. Опять придется кого-то спрашивать, переспрашивать… Но, оказывается, нам нужно сделать всего один поворот — на Пятую авеню и доехать до самого ее конца, до Арки.

— От Арки я пройду пешком, это рядом, — объясняет мне, таксисту, пассажирка, которая и сама-то в Нью-Йорке со вчерашнего дня…

Из Мичигана. Собирается здесь учиться. На десять ей назначил декан. Но она не очень огорчена тем, что опаздывает. Она все равно опоздала — на несколько месяцев. Заявление о стипендии нужно было подавать еще весной. Впрочем, и это не так уж важно. Главное, что в свои семнадцать лет она твердо знает, чего хочет — стать актрисой.

— Послушай, будущая знаменитость, — говорю я, слегка смущенный тем, что с первого взгляда пронзаю покамест не каждого пассажира. — Ты хоть понимаешь, кто это был?

— А кто?

— Нехороший парень, опасный парень. И особенно — для тебя.

— Вы говорите это только потому, что он черный!

— Неправда. Ты видела, как он одет…

— Он не сделал мне ничего плохого!

— А может, просто не успел? Он позвал тебя в машину, и ты — села. Он только что курил, — привираю я, — гашиш…

— В самом деле? — откликается она с неподдельным интересом.

— Если бы он пригласил тебя в бар…

— Не надо, пожалуйста, — просит девчушка. Пересела на откидное сиденье, высунулась в кабину через окошко перегородки и показывает язык. Я, конечно, растаял.

— Ox, — говорю, — артистическая ты натура…

Заметила синюю карточку, поинтересовалась, из России ли я.

— Почему вы оттуда уехали? Ведь это страна, где все принадлежит всем.

— А кто рассказал тебе о России?

— Преподаватель истории.

Воображение, мое тотчас рисует: просветленное лицо, эрудит, марксист, кумир старшеклассников…

— А что ты будешь делать, если тебя не примут в университет?

— Не знаю. Поживу пока здесь, мне тут нравится…

— А где ты — «поживешь»?

— У подруги. У нее студия на Саттон-плэйс*.

— И мама разрешит тебе остаться в Нью-Йорке?

— Маме теперь не до меня: она ждет ребенка, выходит замуж…

Я заглянул в бездонную голубизну ее глаз, и мне стало не по себе. Если ее угостить выпивкой, она — выпьет, если кокаином — понюхает. Она пойдет с каждым, кто будет держаться с ней, как товарищ, на равных; и единственное, чего не позволяют ей сегодня ее убеждения — это мучить животных. Сквозь какие испытания предстоит пройти этой нежной доверчивой девочке?..