Жёлтые короли, стр. 144

Постепенно из моей речи исчезало обращение «сэр», вместо него я все чаще пользовался — нагловато-ухарским «мистер»… Когда, например, не захлопнувшаяся задняя дверца начинала тревожно дребезжать на ухабах, я говорил:

— Мистер, если вы сейчас, на повороте, вылетите из машины, кто тогда будет платить по счетчику?

Когда, полыхая сигнальными огнями и оглушая улицу сиреной, мой чекер обгоняли полицейские, я говорил:

— Знаете, мистер, куда они так спешат?

— Куда?

— Выпить кофе…

Туристов я угощал достопримечательностями Нью-Йорка, а поскольку для роли гида знал город недостаточно, то бессовестно пускал в ход фальшивки.

— В этом доме жили Рокфеллер и Никсон, — вполне добросовестно сообщал я клиентам, проезжая мимо здания 810 по Пятой авеню, но остановиться потом было трудно…

— А в этой церкви венчались Элизабет Тейлор и Ричард Бартон.

Дамы ахали, впросак я не попал ни разу, а самым большим успехом пользовался мой знаменитый соотечественник Барышников; за него — платили!

— Хороший был у вас день? — спрашивает меня измотанная сверхурочной работой машинистка. Разъезжать на такси ей, конечно же, не по карману. В мой кэб она села потому, что боится ночного метро. Но, приобщившись на несколько минут к комфорту, чувствуя, что ее усталое лицо помолодело в полумраке кэба, женщина расслабляется и, услышав от меня, что день был хороший, совсем уж легкомысленно толкует ответ таксиста.

— Вы, наверное, возили сегодня каких-нибудь знаменитостей?..

Нельзя же теперь ее разочаровывать.

— Только что — хотя вы все равно не поверите — в этом кэбе ехали Барышников и Лайза Миннелли.

Чуть слышный, приглушенный стон:

— О-ох!..

Таксисту, который вез Барышникова, американка не может дать на чай меньше, чем доллар. Даже машинистка. Я уж не рад, что наврал ей. Но пассажирке моей так отрадно предвкушать завтрашние свои рассказы: и сослуживцам, и боссу, и соседке — в каком кэбе ехала она вчера, что сейчас ей непременно хочется быть щедрее всех «звезд» «осчастлививших» мой чекер.

В дорожавших автоматических мойках я регулярно мыл свой кэб — за счет славы Барышникова, да еще за то, что показывал легковерным пассажирам «Женскую тюрьму»'..

Когда въезжаешь на мост Трайборо (а я въезжал на него ежедневно, вровень с высоко проложенной автострадой поднимается триада серых, с решетками на окнах, корпусов. Уж не помню, кто из таксистов сболтнул мне, будто это женская тюрьма. Было ли это правдой, я понятия не имел, но показывал корпуса всем подряд:

— А вот это, между прочим, женская тюрьма Нью-Йорка..

И самые шумные, развеселые из моих пассажиров — умолкали, становились тихими, задумчивыми… Женская тюрьма!..