Деньги, стр. 65

Стремительно и почти бесшумно «автократ» несся вдоль рядов щитовых домиков, вдоль непрерывных сцен из жизни черных меньшинств, с бесчисленными братьями на баскетбольных площадках и силуэтами матерей, взывающих из окон, затянутых проволочной сеткой. У «Ла Гардии» на берегу необъятного черного водоема крышу лимузина сотрясал рев двигателей призрачных, заплутавших лайнеров. Перечеркнутый силуэт пешехода у отсутствующей обочины, «Шаг за белую линию преследуется по закону», «Соблюдайте правила дорожного движения», «Водитель! Не занимай левый ряд», «Снижение скорости в потоке создает аварийную ситуацию», «Своевременная модернизация — ключ к успеху». Зачем моему шоферу все это читать? Неужели не хватило бы просто «Педаль в пол»? Миновав пояс пляжных халуп, мы выскочили на автостраду. И вот на горизонте снова возник характерный щербатый оскал, неровный ряд башен, незабвенная нью-йоркская графика.

У «Эшбери» я предложил водителю двадцатку.

— Спасибо, сэр, но не надо, — произнес он.—= Обо всем уже позаботились. И мистер Гудни просил, чтобы вы сразу ему позвонили, по возможности.

Я снова попытался всучить ему двадцатку. Ничего не вышло, пришлось отдать ее Феликсу.

— Проныра, я чувствую себя последней сволочью, но тебе нужно встретиться с Лорном Гайлендом — прямо сегодня.

— Ну, мать-мать-мать,..

Он объяснил, зачем это нужно. Я уже собирался вешать трубку, но тут Филдинг с подозрением поинтересовался:

— Кстати, а как ты летел? Опять экономическим?

— Ну да...

— Проныра, мы должны очень серьезно поговорить — насчет твоих расходов. Возьми себя в руки. Это же просто неудобно, в конце концов. Курам на смех. Наши толстосумы этого не поймут. Сними этаж в «Густаве». Найми самолет, слетай с Лесбией и Кадутой на уик-энд на Багамы. Купи ящик шампанского, вылей в ванну и полощи там свой перец, для профилактики. Не бойся тратить. Трать, трать и трать. Что мне с тебя толку, если ты летаешь экономическим? Летай на «конкорде». Летай первым классом. Черт побери, Проныра, когда же ты научишься нормально летать.

Я побрился, принял душ, переоделся, выпил кружку очередного беспошлинного зелья и устремился на раскаленном такси в район восточных Восьмидесятых, с Си Выпиевским за рулем. Или, может, это был Выпиевский Си. Ньюйоркцы говорят, что на карточке таксиста сперва пишут фамилию, а потом имя. Но не факт, не факт. Допустим даже, там написано Смит Джон или Браун Дэвид — но как можно быть в чем-то уверенным по эту сторону Атлантики? Однажды меня вез таксист,, по имени Супергрустец Морган. Или, может, Морган Супергрустец. В любом случае, глаза у него были темныe и жутко меланхоличные. Супергрустные глаза...

Цель моей поездки? Попробовать ободрить Лорна Гайленда. По словам Филдинга, Лорну позарез было необходимо ободрение, причем давно. Он все ждал и ждал ободрения, а того нет как нет.

— Попробуй прямо сейчас, Джон, — посоветовал Филдинг. — И ты избавишь нас от кучи геморроя в дальнейшем.

Лорну требовалось одобрение на предмет экранного времени, количества реплик и числа ближних планов. А также на предмет его моложавости, атлетического сложения и общей популярности. Не говоря уж о характере его роли. В последнем он был не одинок. В последнем я мог ему посочувствовать.

Лорн должен был играть Гарри, никчемушного папашу. Мне казалось, что в своей версии я описал Гарри достаточно рельефно. Гарри был похож на Барри, на Барри Сама — невежда с впалыми щеками, бездумный гедонист, эталон грубости и самонадеянности, который тем не менее в хвост и в гриву эксплуатирует скромный, но неотъемлемый запас удачи и обаяния... И что это я все к папе цепляюсь? Кому какое дело? Что вообще за проблема с отцами и сыновьями? Не знаю, не знаю — вряд ли дело в том, что он мой отец. Скорее в том, что я его сын. Я под завязку набит его генами-захватчиками, как чаша для голосования— черными шарами... Да, Гарри многим обязан моему отцу, так же, как Дуг, сын, во многом напоминает меня. Когда вместо муки привозят героин, Гарри хочет вернуть его мафии. Дуг же хочет продать его по уличной цене, которая составляет два миллиона долларов. И тот, и другой — злобные жадюги, но старик Гарри еще и паникер, везучий паникер.

Филдинг предупредил меня, что Лорна не устраивает целый ряд моментов. Во-первых, Лорн хочет несколько облагородить Гарри. Лорн видит Гарри хозяином не пивняка или закусочной, а модного ресторана. Также Лорна беспокоит вопрос возраста. По словам Филдинга, тот даже пытался предложить сделать Гарри старшим братом Дуга, а не отцом. Таким образом, Лорн надеялся затушевать сорокалетнюю разницу между собой и исполнителем второй главной роли. Также Лорн беспокоился о постельных сценах.

— Меня зовут Среда, — представилась девушка у дверей пентхауса Лорна. — Секундочку, я сейчас звякну.

Она просеменила к своему столу с интеркомом. Прикид на ней был ну вылитый школьный — блузка, галстучек, плиссированная юбочка капитанши болельщиков, коротенькие носочки. Ростом она была футов шесть и смотрелась, как трансвестит высшего класса — можно подумать, и тут не обошлось без калифорнийских кудесников, без хирургии с уклоном в порнографию. Когда она склонилась над интеркомом; юбочка задралась, и я увидел белые трусики, облегавшие ягодицы, как чашки лифчика. Я задумался... Филдинг утверждал, что Лорн ничего уже не может, мол, переборщил с этим делом за первые десять лет звездного статуса — достаточно распространенный синдром в кинобизнесе. По словам Филдинга, Лорн не мог поднять свое орудие лет уже тридцать пять как. Разумеется, не следует забывать, что в свое время Лорн был очень крут, колоссален, просто гигант. Когда снимали «Гаргантюа» в Испании в пятидесятых (опять же по словам Филдинга), то Слиток (так звали продюсера) заказал чартерные секс-рейсы из Нью-Йорка, Лондона и Парижа — только чтобы Лорн не испытывал недостатка в бабах за те пять месяцев, что шли съемки. Лорн похвалялся, будто может единолично оприходовать весь контингент— с бутылкой виски и с низкого старта. Тогда-то он в натуре гигант был. Всю жизнь я видел его на экране.