Ночная Жизнь, стр. 22
– Он здесь такой же, как все, – с изумлением проговорил Саймон и, передав водительское удостоверение Бекки, взял карточку «Виза».
Срок ее действия истек в мае 1987 года. Карточка была в превосходном состоянии, как будто ею совсем не пользовались. Воспоминания о лучших днях. Саймон тоже передал ее Бекки вместе с карточкой социального страхования. Срок действия библиотечной карточки закончился в апреле этого года. Саймон покачал головой:
– И эти сволочи отказались продлить ему единственную карточку. Единственную, которой он еще мог пользоваться.
Он бросил карточку на стол перед Бекки и сделал большой глоток пива. Потом взял блокнот и просмотрел его. Блокнот оказался пуст, только на первом листе был составлен список книг с фамилиями авторов и индексами Библиотеки Конгресса. Половина названий была зачеркнута или рядом с ними стояли галочки. Последней помеченной книгой был «Даниель Мартин» Фаулза. Следующей в списке стояла «Дорога доблести» Хайнлайна, а потом – «Война миров» Уэллса. Фил собирался просветиться по части научной фантастики. Саймон аккуратно разгладил список на столе, пододвинул его Бекки, которая все еще смотрела на водительское удостоверение, и взял фотографии. Их было пять штук, скрепленных вместе скрепкой. Саймон снял скрепку и просмотрел фотографии. За одним исключением это были фотографии детей, двух дочерей Фила, которым в то время, когда делались снимки, было от шестнадцати до девятнадцати лет. Они стояли опершись на машины или улыбались в камеру из-за столика на пикнике. На одной фотографии старшая из дочерей была одета в вечернее платье. Выпускной вечер. Только на одной из фотографий был сам Фил. Он был снят рядом с полноватой печальной женщиной, а по обе стороны от них стояли их дочери. Саймон отложил фотографии, поднял распятие и провел пальцами по холодному металлу. Потом положил его обратно на стол.
– Я и не подозревал, что он верующий, – снова сказал он.
– Люди долго помнят свои привычки, – ответила Бекки.
– У него были мечты. Прошлое. Будущее.
– Они у каждого есть, Саймон. У каждого, кого ты встречаешь на улице. И надо все время помнить об этом.
Принесли чизбургеры. Бекки убрала вещи Фила обратно в сумку. Саймону есть не хотелось, но он заставил себя взять сандвич и откусить кусочек. Бекки пристально посмотрела на него, но ничего не сказала. Они молча поели. Потом заказали еще пару пива. На улице быстро темнело. Зажглись фонари.
– Что ты собираешься делать? – спросила Бекки, потягивая пиво.
– По поводу чего?
– Ну, я имела в виду сегодня, после того как мы допьем?
– Еще не знаю.
– Если хочешь, можем пойти ко мне. Это недалеко, всего несколько кварталов.
– Отлично, – сказал Саймон и отхлебнул из бокала.
Ровно в семь часов вечера Ричард Карниш поднялся с кровати и подошел к телефону. Он позвонил портье и спросил, не было ли ему в течение дня телефонных звонков. «Да, сэр», – был ответ. Звонила Вилла Джеймс, чтобы предупредить его, что машина готова и ждёт. Карниш взял с ночного столика карточку, которую дала ему Вилла, и набрал номер телефона в машине. Вилла взяла трубку после второго звонка.
– Вилла, это Ричард Карниш.
– О, добрый вечер, мистер Карниш. Как вы себя чувствуете?
– Когда вы приехали?
– Минут пятнадцать назад, сэр, как вы велели. Все в порядке, сэр?
– Да, все в порядке. А теперь вы опять можете уезжать.
– Что?
– Вы не понадобитесь мне до завтрашнего утра, но утром будете нужны мне очень рано. Мой самолет вылетает в пять утра, и я должен быть в аэропорту самое позднее без пятнадцати четыре. Поэтому вы должны подать машину к отелю не позднее четырех часов утра.
– Да, конечно, мистер Карниш, я это сделаю, но я не могу просто так уехать… Если вы хотите…
– Я хочу, чтобы вы уехали.
– Но, сэр, видите ли, сэр, миссис Герберт была здесь и она сказала…
– Где она сейчас?
– Я вижу, как она ходит туда-сюда в холле отеля. Ее, наверное, не соединяют с вашим номером, и…
– Приведите ее к телефону.
– Сейчас?
– Да, сейчас. Мне надо с ней поговорить.
– Одну минуту, сэр. Подождите у телефона. Карниш подошел к окну и отдернул занавески. На улице быстро темнело. Он почувствовал, как у него учащается пульс.
Сегодня! Да, это случится сегодня!
– Мистер Карниш?
– Миссис Герберт, я попросил Виллу взять сегодня выходной. Она приедет завтра утром и отвезет меня в аэропорт.
– Вот как?
– Вы что-то хотели мне сказать?
– Я… я думала… Я хотела поговорить с вами о событиях вчерашней ночи, я надеялась, что, если у вас нет других планов, мы могли бы пообедать вместе и…
– У меня есть другие планы.
– Понятно. – Она совсем не умела скрывать разочарование. – Что ж, тогда я попрошу Виллу отвезти меня домой.
– Нет. Я попросил Виллу заехать кое-куда по моим личным делам. Мне очень жаль.
– О…
– Передайте трубку Вилле, будьте добры.
Послышались какие-то звуки, потом голос Виллы:
– Мистер Карниш?
– Никуда и ни при каких обстоятельствах не подвозите миссис Герберт. Ночь в вашем распоряжении. Только будьте у отеля не позднее четырех утра. Если вы опоздаете, я очень рассержусь.
– Я буду вовремя, но миссис Герберт, сэр… Она очень расстроена.
– Это не ваша забота. Спокойной ночи.
Он, улыбаясь, положил трубку, потом снова поднял ее, позвонил портье и распорядился насчет телефонных звонков. Затем подошел к окну и открыл его. Остатки солнечного света на небе больно ударили по глазам, но он заставил себя смотреть. Глубоко вздохнул. На улице включили освещение. Он чувствовал вибрации города, чувствовал его пульс, ощущал темноту, заполняющую пустоту между зданиями, и нависшее над городом насилие. Сегодня его детройтский коллега убьет свою очередную жертву. Ему говорили об этом инстинкты. Он прижался лицом к холодному стеклу и, закрыв глаза, потянулся своей тьмой, словно щупальцами, туда, где ощущался очаг насилия. Дотянувшись до него, Карниш стал всячески его подогревать, подстрекать, подталкивать к осуществлению.
«Сегодня ночью мы встретимся, мой друг, – проговорил он про себя. – Сегодня мы объединим наши силы. Вместе нас ничто не устрашит! Вместе мы завладеем миром!»
Ричард Карниш рассмеялся. Он втянул в себя свою тьму и сделал глубокий вдох. Эта ночь обещала быть более удачной.
10
Сегодня, бродя по темным переулкам, пустырям, замусоренным улицам Детройта, Карниш чувствовал себя так уверенно и уютно, будто всю жизнь прожил здесь. Это была его ночь, и он наслаждался этим. Двигаясь вдоль захудалых круглосуточных баров и видеосалонов, ом рассылал вокруг себя волны тьмы и страха, которые расходились от него подобно кругам на поверхности затхлого стоячего пруда от брошенного туда камня. У входа в один переулок он наткнулся на наркоманов; они курили из стеклянных трубочек, которые прикрыли ладонями, когда Карниш проходил мимо. Он чувствовал их тягу к наркотику, похожую на прилив, почти такую же сильную и во многом напоминающую его собственный голод. Крошечные белые кристаллы, дым от которых они вдыхали, мало помогали утихомирить это влечение. Эффект от наркотика кончался с выдохом.
Карниш наслал на них еще большую одержимость наркотиком, одержимость, не знающую удовлетворения. Им никогда не утолить этот голод, никогда! За несколько дней они укурятся до смерти, стараясь его утолить. Он улыбнулся, услышав, как один из них застонал, словно вдруг понял, что с ними только что сделали. Проходя мимо проституток, он видел их горящие глаза, алчные рты. Одна даже осмелилась приблизиться к нему, не устрашенная аурой враждебности, исходящей от Карниша. Высокая, худая, не старше шестнадцати лет, с болезненным лицом, пылающими глазами. На ней было столько косметики, что она казалась вылепленной из воска. Ее кожа была похожа на белый плачущий сыр.
– Дай я тебе отсосу, – хрипло сказала она.