Граф Феникс, стр. 54

– В таком случае устроим некоторый духовный «симпозиум», или пир, – сказал Елагин.

Но и этот словесный завтрак не удался. Секретарь больше молчал. Граф отвечал односложно. Один Елагин рассказал два-три старых парижских анекдота.

Между тем камердинер доложил, что все готово.

С помощью князя Кориата его превосходительство перешел в соседнюю комнату. Магик влил из маленького флакона несколько капель какого-то ароматического снадобья в чан с теплой водой. Потом долго погружал в воду руки и бормотал заклинания. Затем предложил Ивану Перфильевичу раздеться и погрузиться в воду.

Обойдя три раза чан со шпагой в руках, поражая ею невидимых врагов, произнося непонятные слова на неведомом языке, Калиостро отбросил шпагу, снял кафтан, камзол, засучил рукава и принялся растирать ногу и все тело Елагина. Вдруг, когда он провел ладонью по больной ноге, блестящие струи ртути вырвались из нее и раскатились по дну чана…

– Меркурий извлечен, – с торжеством сказал магик. – Вы совершенно здоровы. Выйдите из воды и смело пройдитесь по комнате.

Обрадованный, но еще сомневающийся, старик выбрался из чана, накинул на себя простыню и сначала неуверенно ступил на болевшую только недавно ногу, потом пошел бодрее и увереннее и вдруг принялся при-плясывать; оставляя мокрые следы на полу и повторяя:

– Не больно! Не больно! Нисколько не больно! Я совершенно здоров! Хвала Великому Кофту и его посланнику!

– Граф! – продолжал Елагин, успокоившись, и с помощью крестившегося и возносившего глаза к небу преданного камердинера принялся одеваться. – Граф! Я обязан вам за это чудесное исцеление застарелой болезни, усилиям профанской медицины не поддававшейся. Зная ваше бескорыстие, затрудняюсь предложить вам обычное вознаграждение. Но если хотите, выхлопочу вам у государыни приличный российский орден.

– Ужели вы еще не знаете меня? – сказал магик. – Могу ли интересоваться изделиями людского тщеславия? Принятый всеми дворами Европы, мог бы я этими суетными побрякушками давно всю грудь увешать. Но не хочу.

– Чем же тогда отблагодарю вас? – опять спросил Елагин.

– Послужите не мне, а делу. Доставьте мне аудиенцию у российской императрицы, чтобы я мог преподать монархине великие истины и попытаться склонить ее к делу преображения мира и усовершенствования человечества.

– Обещаю вам, граф, приложить все усилия для этого. А теперь не позавтракать ли нам? Я после извлечения из ноги Меркурия сильно проголодался, – говорил старик, одеваясь.

Но магик решительно заявил, что не имеет ни минуты свободной и должен спешить к больному младенцу, порученному его попечениям.

Елагин не стал его задерживать. Сказал лишь, что переезжает к себе на остров, на дачу, и напомнил о приближении праздника всех свободных каменщиков, Иванова дня, который обычно отмечается у него на острове, как у наместного мастера, и где граф, конечно, будет званым гостем.

Когда Калиостро вышел из комнаты, князь Кориат настойчиво схватил его за руку и, волнуясь, увлек за собой:

– Уделите мне минуту времени! – проговорил он. – Я должен с вами объясниться!

Хотя бледное решительное лицо молодого тамплиера и горевшие глаза не обещали ничего приятного, граф не противился и последовал за секретарем в тихое уединение хранилища. Здесь, пристально посмотрев ему в лицо, задыхаясь, несколько мгновений юноша не мог выговорить роковые слова. И наконец произнес их.

– Я должен сказать вам, что вы низкий плут и шарлатан!

– Как вы осмеливаетесь… – бледнея, начал было Калиостро.

– Молчите! Вы шарлатан! Я все видел!

– Что видели?

– Я видел, как вы ловко выпустили из рукава рубашки в воду ртуть! Осмелитесь это отрицать? Осмелитесь утверждать, что в самом деле извлекли ее из ноги больного старика?

– Только-то? – равнодушно спросил итальянец.

– Как! – совершенно теряя самообладание, закричал Кориат. – Как! Я вас уличаю в наглом обмане, а вы находите, что это ничего? Или вы так привыкли и к шарлатанству и к разоблачениям своих гнусных проделок, что разговор с глазу на глаз вас уже не волнует? Но я не постесняюсь обличить вас и при свидетелях.

Калиостро спокойно смерил князя с ног до головы пронзительным взглядом.

– Если вы и правы, если на самом деле видели, что ртуть не из ноги больного вышла, а из моей руки, – сказал он, – то как осмелились об этом говорить мне так нагло? Что вы можете понять в моих действиях? Не обязаны ли вы мне повиноваться? Или вы забыли, что эта самая рука обладает священным знаком? – И Калиостро рукой, пустившей ртуть в чан, совершил знамение высшего посвящения.

Но Кориат яростно топнул ногой и закричал:

– Совершайте какие угодно знаки! Произносите какие угодно слова! Показывайте какие угодно патенты! Я вам не поверю. Вы все это похитили, наглый обманщик! Могу ли поверить, что высшие особы ордена послали для великого предприятия в Россию такого шарлатана, который прибегает к наглым уловкам и обманывает больного старика!

– Безумец! Куда ты стремишься? – тихо, как бы с сожалением, сказал Калиостро. – Что можешь ты понять в действиях высшего адепта? Бездна у ног твоих! Остановись!

– Нет, ты не запугаешь меня, не запугаешь! – кричал тамплиер. – О, я знаю, что ты не только обманщик, но и преступник! Я знаю, что ты истязаешь свою несчастную жену!

– А, вот настоящая причина!

И, крепко взяв князя за руку и посмотрев ему пристально в глаза, граф приказал:

– Довольно!.. Довольно, я говорю! – повторил он угрожающе при подытке Кориата вырвать руку. – Довольно! Вы ведете себя, как мальчишка. Успокойтесь. Перестаньте кричать. Объяснимся.

– Хорошо… Объясняйтесь… – прошептал задыхающийся тамплиер и обессиленный опустился в кресло.

Калиостро спокойно сел в другое.

ГЛАВА LV

Испытание

– Вы видели, что ртуть не из ноги больного вышла, а выпущена мною из рукава?

– Видел, – угрюмо прошептал Кориат.

– И вы это называете шарлатанством?

– Называю, – снова прошептал он.

– Но разве не видели вы, что потом больной старик стал на ноги, ходил и даже прыгал?

– Видел.

– Итак, это шарлатанство исцелило бедного старика. Что же, вы хотите уничтожить в нем веру и опять повергнуть его в страдание?

Князь Кориат молчал, пораженный необыкновенной логикой магика.

– Ничтожный обман ради великого дела исцеления человека! И вы негодуете? Почему? Польза ясна. В чем вред? Так когда нарушена была заповедь о субботнем покое для того, чтобы исцелить человека, фарисеи негодовали. Но что сказал им Галилеянин? «Слепцы! Ужели сохранить субботу и оставить страдать человека! Не человек для субботы, а суббота для человека!» Но если ради исцеления страждущего человека можно нарушить одну заповедь, то можно нарушить и все. Ибо в законе Моисеевом сказано, кто повинен в нарушении хотя одной заповеди, повинен в нарушении всего закона. Весь закон нарушаю! И невинен я, ибо ради исцеления страждущего человечества закон нарушаю!

– В этой стране морозов и льдов, – говорил Калиостро, – порабощения и тирании, в Скифии, Сарматии, в областях Гипербореев начнется великое преображение человечества. Ибо высшие зодчие в этом нашли удобство. Они постигли, что низвергнуть тиранию лучше всего руками самого тирана. Ибо когда вся власть безмерная над огромной страной и миллионами вручена одной особе с немногими ближними вельможами, то довольно ими овладеть, чтобы получить всю власть в свои руки. Архимед искал лишь точки приложения для рычага, чтобы перевернуть весь земной шар. Наши мудрые мастера постигли, что в каждой стране с самодержавным правлением эта точка есть монарх. Рычаг же – всемирный орден, к которому и ты принадлежишь, юноша!

– Теперь выслушай план наших работ, – продолжал магик, – Великий князь Поль в наших руках и через достопочтенного Лафатера наставлен и подготовлен. Невозможно, однако, его одного во главе ордена поставить, ибо это возбудит подозрительность матери-императрицы. Для этого учреждаю я египетское масонство, в которое женщины принимаются наравне с мужчинами. Итак, во главе этого масонства станут и мать и сын. Вот пока все, что могу тебе открыть. К этому надо стремиться. Остальное после испытания верности и усердия будет тебе открыто. Знай лишь то, что Екатерина обманула в 1762 году ожидания всех друзей свободы и на трон незаконным захватом власти вступила. Итак, эта императрица – тиран после приобретения власти. Она окурила лестью философов, привлекла золотом общественное мнение Европы, но в стране своей оставила и распространила рабовладение, правит через любимцев, удовлетворяющих ее ненасытную страсть. Об этом довольно. Теперь поговорим о вас.