Любовь и замки, стр. 82

Назавтра, на площади Клерк в Валенсии Мандран поднялся на эшафот с примерным мужеством. Он попросил стакан воды и отдал его священнику, причащавшему его, отцу Гаспарини, душераздирающе рыдающему, со словами:

— Вы нуждаетесь в этом больше, чем я…

После этого в тишине, повисшей над оцепеневшей толпой, он засучил манжеты своей рубашки и штанины и приблизился к кресту, на котором его должны были разрубить, и со спокойствием, заставившим содрогнуться публику, воскликнул:

— Дети, берите пример с меня…

Палач поднял свой стальной меч в то время как отец Гаспарини упал в обморок. В это же время с площади унесли молодую белокурую девушку, упавшую на землю без чувств, девушку, которая, как говорят, на следующий день удалилась в один из самых строгих монастырей Гренобля.

РУАМОН. Король-каменщик

В 1228 году тринадцатилетний король Людовик IX решает построить большое аббатство в местечке, называемом Кьюмон, недалеко от королевского замка Асньер-сюр-Уаз, где он очень любил бывать. Это было не просто решение короля, это было одно из последних желаний его отца, Людовика VIII, умершего скоропостижно после трех лет правления, во время осады Авиньона. Но он немного поспешил. «Он был очарован закладкой первого камня, — пишет Поль Гут и добавляет, — ничто не приносит столько славы земным королям, как камни, с искусством уложенные один на другой во славу короля Небес…»

Это очарование не оказалось мимолетным. Молодой Людовик внимательно следит за тем, чтобы быстрее отстроить свое творение. Но начинает он с того, что меняет название местности, которое ему не нравится. Действительно, Кьюмон не будит воображение. И потом, когда в аббатстве построились галерея и аббатский дворец, он стал местом пребывания короля. И тогда Людовик находит подходящее имя, приказав отныне называться этой местности Руамон… (что значит «королевская гора»). Все оказалось очень просто. Король часто посещает рождающееся аббатство. Выслушаем Жуанвиля:

«После того как была построена стена в аббатстве Руамон, король Людовик Святой часто приезжал послушать мессу (послушники, которые должны были там поселиться, строили аббатство сами под руководством мастеров) и проследить за ходом строительства. И в том порядке, как монахи привыкли в Сито после молитвы идти на пашню, они шли переносить камни и, укладывая их на известковый раствор, возводили стену. Король брал носилки, нагруженные камнями, и, взявшись за них спереди, переносил их вдвоем с монахом, шедшим сзади. И одновременно он приказывал браться за носилки своим братьям, господину Роберу, монсеньору Альфонсу и монсеньору Карлу… И когда его братья хотели громко говорить, кричать и играть, король говорил им:» Монахи поддерживают это место в тишине, и мы тоже должны это делать «. Когда братья короля хотели отдохнуть, он говорил им:» Монахи не отдыхают, и вы не должны отдыхать…«

Какая картина и какое воспоминание! Можете себе представить Людовика XIV с закатанными рукавами, трудящегося в аббатстве и заставляющего изнеженного монсеньора своего брата возить тачку? Стены Руамона в их чистой красоте сохранили что-то от этой горячности, еще детской, но уже королевской, от этого смирения перед лицом дома Божьего.

Освящение замка состоялось 19 октября 1235 года, Людовик IX присутствовал на нем с молодой и очаровательной женой Маргаритой Прованской и также со своей матерью, Бланкой Кастильской, изо всех сил стремившейся помешать молодой королевской чете предаваться после свадьбы законным забавам любви. Но в этот день, по-видимому, ей нечего было сказать.

Людовик Святой часто посещал Руамон. Через духовника королевы Маргариты известно, как он проводил там свое время. Когда он бывал у капитула, то сидел на земле в знак смирения, относил свою еду одному из монахов, жившему вдали от других, или прокаженному. В церкви аббатства он похоронил троих детей, рано умерших, Жана, Луи и Бланку…

Смерть Людовика Святого ввергла Руамон в запустение. Его преемники время от времени приезжали туда. Филипп Красивый приезжал очень редко: он предпочел Мобьюссон, рядом с Понтуазой.

Потом началась Столетняя война. Англичане не жалели аббатство, и его повреждения были значительными. Платежи опустошили казну. Число монахов уменьшилось, нужно было дождаться Ришелье, чтобы Руамон смог вновь обрести былой блеск.

Людовик XIII часто живет в Шантильи, конфискованном у семьи Монморанси после смерти последнего герцога, обезглавленного на площади Терро в Тулузе за участие в заговоре Гастона Орлеанского, брата короля. Герцог-кардинал предпочитает Руамон, более соответствующий его вкусам, но состояние зданий беспокоит его. Он начинает восстановительные работы, а позднее решает собрать там аббатов из самых больших аббатств Франции: Сито, Клерво, Понтиньи и Моримона. Он собирает их не для похвалы: пора навести порядок. Хочешь не хочешь, но надо было отправляться туда, куда велел всемогущий кардинал, и вырабатывать план реформы.

Увы, Ришелье умер, его постарались забыть. Для Руамона наступили бесславные времена аббатов-комендантов, не живущих в своей резиденции. Большую часть времени их резиденцией был двор.

Вскоре появился Мазарини, ставший аббатом Руамона, одного из многих доходных мест. У него был вкус к роскоши. Это был человек искусства, а аббатство было очень красивым местом. После Мазарини можно продолжить перечень аббатов-комендантов: принц Альфонс Лотарингский, которому было только шесть лет и за него управлял его отец, его внук Франсуа-Арман Лотаринг — ский, епископ де Байо. Далее епископы: Филипо де Пон-чачтран, де Флени. В 1781 году наконец во главе аббатства был аббат, и мы не можем не заметить, как изменился внешний вид аббатства, ибо он прибавил к разрушающемуся аббатству великолепный аббатский дворец. Его звали Анри-Элеонор Ле Корню де Баливьер, постоянный священник короля Людовика XVI и уже комендант аббатства Бонневаль. Это был придворный человек, и прежде всего человек со вкусом, один из очаровательных придверных аббатов. Он был священником короля, но именно в Трианоне он часто служит у лучших друзей Марии-Антуанетты, знаменитых Полиньяков, к грехам которых он проявил досадное попустительство.

Когда вернулись хорошие времена, все с удовольствием посещали Руамон, где старый аббат сохранил благородство и очарование. Невиданная честь, но путешествующие государи останавливались у аббата де Баливьера, который повидал у себя графа и графиню Северных (будущего Павла I и его жену), и графа Гаагского (Густава III Шведского), под такими прозрачными инкогнито.

Эти визиты навели нашего аббата, ни на мгновение не предполагавшего приближение революции, на мысль о постройке достойного жилища для столь известных посетителей. Этим занялся ученик Леду, архитектор Луи Ле Массой, служивший у графа Прованского. Он был последователем палладийского стиля, и вскоре в парке Руамон вырастает дворец-вилла в итальянском стиле, напоминающий прекрасные творения, построенные при брентском дворе.

К несчастью для Баливьера раздались первые залпы Революции. Полиньяки эмигрировали в Вену, а вместе с ними уехал и аббат. Он умер, так и не увидев прекрасный дворец завершенным. Но в Руамоне остались монахи. Их было немного, не более десятка, когда в 1790 году их выгнали оттуда. Аббатство должно было быть проданным во имя благосостояния науки.

Оно было куплено в 1791 году благородным, но разорившимся старым соседом, хозяином замка Виарм.

До переворота маркиз де Траване, бывший драгун, обладатель большого состояния, женится на очаровательной девушке, госпоже де Бомбелль. Эта девушка состояла при дворе госпожи Елизаветы, самой молодой сестры короля Людовика XVI, и была душой этого двора. У нее был небольшой поэтический талант и ей мы обязаны очаровательной песенкой, сочиненной на предмет нежного приключения садовника принцессы: