За гранью (СИ), стр. 77
Олаф поднялся, подмигнул воспитаннице.
— Подумай об этом, Анна-Селена и ты все поймешь. Ты ведь всегда была умницей.
И он ушел в темноту, а маленькая вампирочка долго смотрела ему вслед.
Незаметно закемаривший Саша открыл глаза — и увидел сидящего у костра Бочковского, вяло шевелящего угли длинной и тонкой палкой.
— Проснулся, разведчик? Не замёрз тут?
— На Дороге не мёрзнут… Что, задание давать будете?
— Нет, Саша. Похоже, задание вы уже нашли, — Бочковский по своей привычке почесал нос, — как ты тогда, под Бекешевской. Помнишь, как сам пошёл и как я грозился тебе уши надрать?
— Было дело, — самокритично признал Саша. — Только ведь там я нашел две трёхдюймовки без охраны!
— Ага, — Бочковский улыбнулся, — но потом сам в разведку не ходил.
— Ну, да… Когда вы сказали, что собрались ехать и выручать меня на "Памяти Витязя".
— Тогда я соврал, Саша. Я собрался идти пешком, у меня не хватило бы горючего… И в форме. Ну, это дело прошлое.
— А что сейчас?
— Сейчас все просто. Завтра, когда вы двинетесь дальше, сверни с Дороги в ущелье у старого дуба. Там… Впрочем, это будет к вечеру — скорее всего, там и остановитесь ночевать. Так что, Саша, заданий не будет. Я сейчас рекогносцировку веду в ваших интересах. Впрочем, вести рекогносцировку в интересах генерала, капитана и их группы поручику даже и почётно.
— А что там?
Бочковский улыбнулся.
— Саша, Саша… Там и узнаете.
Кто вышел из темноты и подсел к костру, я так и не разобрал. А вот то, что при нем был разумный клинок, я понял сразу: не так уж часто встречаем мы родичей, чтобы таиться друг от друга.
— Привет тебе, Блистающий.
— Привет и тебе, собрат.
— Те, кто носят оружие, зовут меня Защитником.
— Те, кто носят оружие, зовут меня Молнией.
Ну вот и познакомились… Интересно, так ли он быстр, как гласит его имя?
— Хорошее имя. Я бы с удовольствием побеседовал с тобой, Молния.
— Боюсь, что у того, кто меня носит, другие планы, Защитник.
Может быть и так. Многие из нас не открывают своего разума носящему, если считают, что тот не достоин общения. Большинство клинков не любят крови и убийства, а вот большинство тех, кто их обнажает…
— Жаль, что мы не в Кабире.
— В Кабире… Ты был там?
— Шутишь…
Кабир… Легендарный Кабир, про него слышали все разумные клинки, которых я встречал за время своего существования. Все, как один. Но ни один из них в Кабире не был. И пути туда тоже никто не знал. Рай для Блистающих, где мы просто беседуем между собой, не проливая крови… Красивая сказка, рассказанная добрыми сказочниками когда-то давным-давно. Сказка, в которую хочется верить, но в которую невозможно попасть.
— Да нет, серьезно спрашиваю. Просто, я там тебя никогда не встречал.
— Ты бывал в Кабире?
Я чуть из ножен не выскочил. А Наромарт даже не шевельнулся, словно ничего не заметил.
— Бывал. А ты разве нет?
— Я — никогда не был.
— Хочешь туда попасть?
— Конечно.
— Так в чем же дело? Наставь своего на правильную дорогу, если можешь, конечно, и вперед.
— Я не знаю правильной дороги, Молния.
— Я подскажу тебе. Завтра ваш отряд выйдет на развилку, там еще растет старое дерево. Дорога налево приведет тебя в Кабир. Прямая дорога… Тоже куда-нибудь приведет.
Куда-нибудь… Что ж я, железяка что ли неразумная, чтобы идти куда-нибудь, когда передо мной дорога в Кабир. Уж как-нибудь втолкую Нару, куда нам свернуть следует.
— А далеко ли от развилки до Кабира?
Кого спрашивал? Нет рядом ни Блистающего, ни его придатка. И впрямь Молния, когда только успел исчезнуть…
ГЛАВА 14. КАК ЭТО БЫЛО.
КОРОЛЕВСТВО ЛОГРСКОЕ. ШЕСТОЙ ВЕК ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА.
Сильно разгневался король и послал снова к герцогу и прямо объявил ему, чтобы он снаряжался и готовился к осаде, ибо не пройдет и сорока дней, как он, король, доберется до него, затворись он хоть в крепчайшем из своих замков.
Услышав такие угрозы, поехал герцог и подготовил и укрепил два своих самых больших замка, из коих один именовался Тинтагиль, а второй Террабиль. Потом жену свою Игрейну поместил он в замке Тинтагильском, сам же засел в замке Террабильском, из которого вело много боковых и потайных выходов наружу. И вот в великой поспешности подошел Утер с большим войском и обложил замок Террабиль и разбил вокруг множество шатров. Было там большое сражение, и много народу полегло и с той и с этой стороны.
Но вскоре от ярости и от великой любви к прекрасной Ингрейне занемог король. И пришел к королю Утеру сэр Ульфиус, благородный рыцарь, и спрашивал его, откуда его болезнь.
— Я скажу тебе, — ответил король. — Я болен от ярости и от любви к прекрасной Ингрейне, от которой нет мне исцеления.
— Тогда, господин мой, — сказал сэр Ульфиус, — я пойду и сыщу Мерлина, дабы он исцелил вас и принес утешение вашему сердцу.
Волны накатывались на прибрежные скалы одна за другой и с шелестом отступали назад.
Он стоял на обрыве, глядя в даль, в океан, словно хотел отсюда узреть далекое побережье Корнуолла, где в замке Тинтагиль находилась единственная, любимая, желанная… Но взор его не мог проникнуть за линию горизонта. Не всё в этом мире подвластно правителю, даже если правитель этот носит титул гэну и является прямым потомком великого Пэндра.
Он оглянулся. Стража почтительно стояла поодаль, на опушке леса. Никто не рисковал нарушить уединение владыки, особенно когда тот находился в столь дурном настроении. Да, настроение у гэну Удера было прескверным, и кому под силу его изменить?
Издалека послышался стук копыт. Вдоль опушки леса скакал всадник. Ветер развевал темно-синий плащ, под которым поблескивал металлический панцирь. Такие были только у логров: тайну их изготовления людям не доверяли. Да и из незнатных дэргов лишь немногие могли себе позволить металлические доспехи. Удер прищурился, стараясь разглядеть всадника, хотя уже по плащу и коню определил, что это был тот, кого он ждал — маркьяг [49] Улхс, он же Ульфиус, королевский коннетабль.
Через несколько минут молодой маркьяг остановил коня в нескольких шагах от своего повелителя, ловко спешился и преклонил колено.
— Государь…
— Встань, Улхс. И говори.
— Государь, войска отплыли к побережью Корнуолла. Королевский корабль ждет Вас…
Молодой воин неуверенно замолчал.
— Это всё? — поторопил его Удер.
— Нет, гэну. Пэры решили не присоединять свои дружины к королевскому войску. Более того, пэры недовольны войной.
— Недовольны? Разве Корнуолл не часть королевства Логрского? — король почувствовал, что его охватывает раздражение.
С моря налетел порыв ветра, сорвал с головы короля небольшую шапочку и погнал её по траве к лесу. Сделав два быстрых шага, Удер поймал её и снова повернулся к коннетаблю.
— Чем недовольны пэры? — раздраженно повторил он.
— Гэну, пэры считают, что регент Горлойс — не мятежник, — выдавил из себя Улхс.
— Не мятежник? Разве он не нарушил моё повеление — быть при моем дворе?
— Нарушил, — подтвердил маркьяг.
— Разве я не верховный правитель этих земель? — Удер обвел рукой вокруг. — Разве не повиноваться своему государю — не измена?
— Пэры считают, что Горлойс не сделал ничего дурного. Он не отказывается ни от уплаты налогов, ни от помощи войском в случае войны с саксами, кельтами или франками. Он хочет жить в своих землях, но так поступают многие твои подданные. Дукс Анх-орти сказал, что выступить против Горлойса — значит выступить против пэра, то есть развязать усобицу. Пэры не хотят проливать кровь дэргов.
Голос молодого коннетабля дрожал от волнения.
— Я должен был догадаться, — сквозь зубы процедил Удер. — Конечно, этот святоша Анх-орти тут как тут. Став Хранителем Грааля, возомнил себя наследником Крестителя и теперь всех поучает праведной жизни. Но остальные-то как купились на его проповедь? Неужели не понимают, что государством нельзя управлять, не применяя силу. Да и о каких усобицах они могут говорить, ежели Горлойс — простой человек.
49
маркьяг — конный воин благородного происхождения, т. е. — рыцарь.