За гранью (СИ), стр. 73
ГЛАВА 13. У КОСТРА.
Вышедший из темноты присел рядом с Балисом. Это был невысокий человек в монашеской рясе с надвинутым капюшоном. По некоторой медлительности и неуверенности движений Балис предположил, что новый встречный — человек в годах.
— Доброй ночи, уважаемый, — обратился к монаху Балис.
— Мир вам, Балис, — откликнулся тот. Голос у него и впрямь был старческий, слабый, но сейчас на это морпех даже не обратил внимания: так его поразило обращение по имени.
— Мы знакомы?
— Заочно, — лица монаха видно не было, но Гаяускасу показалось, что он угадывает легкую улыбку собеседника. — Я имел честь быть представленным Вашему деду, он рассказывал о Вас.
Балис задумчиво кивнул. Всё правильно, Элеонора Андрюсовна рассказывала, что в последние годы дед часто бывал в церкви. Наверное, там он с этим монахом и познакомился. Только вот как вильнюсский священник оказался в этом таинственном месте?
— Слушаю Вас… — Балис запнулся, подыскивая подходящую форму обращения.
— Называйте меня отец Эльфрик, — подсказал монах. — Вообще-то это не совсем верно, но не будем всё усложнять.
— Хорошо, — согласился Балис, всё больше и больше недоумевая. — Итак, отец Эльфрик, вам что-то от меня нужно?
— Мне? — в голосе монаха прозвучало неподдельное удивление. — Вообще-то… Давайте лучше сначала о том, что нужно ей.
— Кому? — не понял офицер.
— Дороге. Вот этому месту, где Вы оказались.
— Но… Разве она живая?
— Где граница между живым и не живым? — вопросом на вопрос ответил священник. — Во всяком случае, Дорога имеет свои цели и желания… И пытается их достичь, используя тех, кто на неё попал.
— Мудрено, — признался Балис.
— А жизнь вообще штука сложная, — рассудительно заметил монах и Балис вспомнил, что уже слышал один раз эту фразу — от деда.
— Да уж… Так что же нужно от меня Дороге?
— Чтобы завтра Вы свернули в ущелье у старого дуба.
— И всё?
— Всё.
— А потом?
— Что потом?
— Что я должен буду делать потом?
— Потом Вы ничего не должны. Я хочу сказать, не должны Дороге.
— А мои спутники? — поинтересовался Балис.
— Дорога сейчас пытается договориться с ними.
Офицер обвел глазами неподвижно сидящих попутчиков, судя по тому, что никто из них не обращал ни малейшего внимания на подошедшего монаха, мысли их были далеко от происходящего у костра.
— Так мы договорились, сын мой?
— А зачем ей это?
— Не могу Вам сказать.
— Не можете или не хотите? — глядя прямо на монаха, медленно и твердо отчеканил Балис.
— Не могу. Действительно не могу.
Повисла тяжелая пауза.
— Почему Вы не можете мне объяснить? — повторил Балис.
— Потому что не знаю ответа. Для Дороги это важно, но каковы её мотивы — мне не ведомо.
— Хорошо, а про деда Вы объяснить мне можете?
— Что именно?
— Отчего он умер? — наугад спросил Балис.
Монах на некоторое время задумался.
— Вы хотите ответ или пытаетесь понять? — спросил он после продолжительной паузы.
— Я хочу понять.
— Тогда я Вам не отвечу.
— Почему? — изумился Балис.
— Потому что понимание не приходит, когда ответы приносят на блюде. Чтобы понять, ответы надо искать, их надо выстрадать…
— Выстрадать?! - возмущенно прервал монаха офицер. — Да Вы хоть знаете, сколько мне досталось этого самого страдания?
— Знаю, — спокойно ответил монах. — Но это было другое страдание. Да и в этом случае готовые ответы Вам облегчения не принесут.
— Какие готовые ответы? — рявкнул Балис. И заметил, что сидящие у костра никак на это не отреагировали, словно не видели и не слышали разговора со священником.
— Например, я могу Вам сказать, что Вы напрасно связываете убийство Вашей жены и дочери с тем, что произошло накануне ночью. Если бы Вы не участвовали в том бою, а провели бы ночь дома, это ничего бы не изменило: утром бы Вас всё рано попытались убить.
— Почему?
— Я ответил на вопрос, который Вас давно мучил, не так ли? Разве Вам стало легче? Скажите честно…
Балис мгновение молчал, затем тихо проговорил:
— Нет, не стало…
— Вот видите… Чтобы понять, надо знать, как это было. Ваш дед оставил Вам нить, но Вы ей не воспользовались.
— Какую нить? — вот теперь удивление Балиса достигло предела.
— Он просил Вас посетить могилы своих друзей.
— Я был в Ленинграде…
— А в Москве не были.
— Понимаете, всё времени никак не мог найти…
Гаяускас почувствовал, что ему стало стыдно. И перед этим священником и перед дедом.
— Вот, а ведь приди бы Вы на Головинское кладбище — могли бы многое узнать. И поняли бы, что делать дальше. Увы, но, сами виноваты. Теперь Вам нужно получить знание другим путем. И, может быть, этот путь подсказывает Вам Дорога. Думайте.
С этими словами монах тяжело поднялся с земли и пошел прочь, в темноту.
— Отец Эльфрик! — окликнул его Балис.
— Что, сын мой? — обернулся старик.
— Отец Эльфрик, скажите хоть одно: что со мной происходит. Где я, что такое эта Дорога? Я вообще жив или мертв?
— А Вы как чувствуете?
Офицер запнулся.
— Я не знаю… Я не понимаю, что происходит… Я чувствую себя каким-то опустошенным… Я так одинок…
И снова Балису почудилась улыбка под монашеским капюшоном.
— Я могу только повторить свои слова, сын мой. Если хотите понять — не просите готовых ответов. Ищите их сами. Верьте в себя. Пытайтесь — и Вы справитесь.
— Но всё же…
— Вспомните своего деда. Разве Вы не слышали от него народную пословицу: "Мертвые никогда не бывают одиноки. Если же они одиноки, то они не мертвы".
С этими словами отец Эльфрик поднял правую руку и, осенив офицера крестным знамением, развернулся и ушел в темноту.
Балис молчал. Эту пословицу ему действительно в детстве приходилось слышать не раз. А когда он вырос, то так и не нашел времени спросить, откуда дед её взял: ни литовской, ни русской эта пословица не была.
Вышедший из темноты присел рядом с Наромартом.
— Наставник Антор, ты? — пробормотал изумленный полудракон, пытаясь встать. Встать не получилось, тело не слушалось, словно скованное заклятьем паралича.
Старый драу усмехнулся.
— Конечно нет, Кройф. Ты же знаешь, что настоящий Антор — в чертогах Элистри. Конечно, если бы Госпоже было угодно, Антор бы мог предстать перед тобой во плоти, но не здесь, не в чужом для неё мире.
— Чужом? Но ведь она отвечает здесь на мои молитвы…
— Твои просьбы скромны, Кройф и это делает тебе честь. Боги могут проявлять на Дороге свою силу, но они не властны над Дорогой. Здесь всё зависит только от неё самой.
— От самой Дороги? Но кто она тогда?
— Об этом не знает ни наставник Антор, ни я.
Полудракон еще раз оглядел своего собеседника. Внешне он выглядел таким, как Наромарт запомнил Антора в последний раз, во время резни в Бальвакальде: длинные светло-золотистые волосы сзади заплетены в косу, одет в прежний темно-серый балахон, на груди, на серебряной цепочке медальон с символом Элистри — серебристым пламенем. Прежним было и выражение лица — спокойная сосредоточенность со спрятанной в глубине глаз доброй улыбкой.
— Но если ты не Антор, то кто ты?
— Некто. Некто с внешностью Антора и частью его личности, кто должен поговорить с тобой.
— А почему у тебя его память и его личность? — подозрительно поинтересовался Наромарт.
— Потому что это позволила Элистри, Кройф. То, что я хочу предложить тебе, угодно Элистри.
— Тогда почему она не пошлет мне знамение сама?
— Потому что это не её мир. Разве ты забыл наставления Антора, Кройф? Боги ревнивы…
— Значит Дорога — тоже бог?
— Возможно… А может быть, и нет. Разве тебе много известно о богах?
— Ты говоришь загадками, Некто с внешностью Антора, — недовольно проворчал полудракон.
— А разве не так учил тебя наставник Антор? Если наставник не будет задавать вопросы, то ученик не научится на них отвечать. А если ученик не научится отвечать на вопросы, то никогда не перестанет быть учеником.