За гранью (СИ), стр. 21

ДОРОГА.

— Может, отдохнем? — по часам Балиса со времени последнего привала прошло больше часа, а с того момента, как они тронулись в путь — уже почти пять часов. Красное солнце изрядно склонилось к закату, но до сумерек оставалось еще немало времени. Часа полтора, никак не меньше.

Сережка склонил набок лохматую голову и оценивающе посмотрел на капитана.

— Ну, если Вы устали…

Балис заставил себя усмехнутся.

— Я-то не устал, а вот ты…

— А я — немножко. Лучше, пока пойдем. Только…

Мальчишка замялся.

— Что?

— Вы рассказывайте…

Ах да… За своими размышлениями Балис совсем забыл, что начал рассказывать Сережке странные случаи из своей жизни. Про Севастополь рассказал, значит, настала очередь Ташкента.

— Вторая история у меня случилась в восемьдесят четвертом, на преддипломной практике. Проходили мы её в Афганистане…

Вообще-то, проходили практику курсанты много где — разделив на небольшие группы, их раскидали по всему СССР и его верным союзникам. В Афганистан брали лучших, но Балис и был одним из лучших — заместитель командира учебной роты, сержант, отличник боевой и политической подготовки, примерный молодой отец, да еще и внук адмирала — Героя Советского Союза. Разумеется, Ирмантас Мартинович не использовал своё положение для какой-либо помощи внуку, однако, к выпуску каждый курсант был прекрасно осведомлен, какое место в карьере офицера занимает чистая анкета.

Была, правда, еще одна тонкость — в Афган ехали только добровольцы. Он записался в число этих самых добровольцев, решив, что если есть возможность получить боевую практику, то надо её получать. В конце концов, тот, кто выбирает профессию офицера, должен отдавать себе отчет, что главное назначение офицера — воевать, а не красиво вышагивать на параде.

Риту он оставил в Вильнюсе. Она, конечно, порывалась поехать в Ташкент, но Балис объяснил ей, что он в город всё равно вырваться не сумеет, а вот волноваться за неё, одну в незнакомом городе будет гораздо больше, нежели она за него. Жена немного поупиралась, но потом согласилась.

— Во как, значит, Вы и в Афганистане воевали? — в голосе Сережки явственно проскальзывали восторженные нотки. Возраст есть возраст…

— Воевал — сильно сказано. Говорю же, у нас практика там была, перед окончанием училища. Был я в Афгане всего неделю, в основном новобранцев-десантников тренировал на базе в Баграме под присмотром офицеров.

— А почему десантников, Вы же морской пехотинец?

Балис широко улыбнулся.

— Слышал шутку про подводную лодку в степях Украины?

— Это про ту, которая погибла в неравном воздушном бою?

— Вот-вот… Понимаешь, морской пехоты в Афганистане, естественно, не было. Нас туда послали опыт перенимать у десантуры. В жизни-то всякое бывает, и моряка в горы занесет…

Сережка кивнул и серьезным голосом произнес:

— Я знаю. Вот одного моряка в пустыню как занесло…

Интересно, подумалось Балису, а ершистый такой мальчишка тоже от потрясения или по жизни? Приходится сожалеть, что он не успел узнать его раньше: Балис принял командование над этим постом только сегодня утром. Успел возмутиться — не место детям на войне, но командир бунт быстро подавил. Объяснил, что у Сережки погибли родители, что попытка забрать его отсюда приведет к массе хлопот, в конце концов, всё равно убежит и объявится где-нибудь в другом месте и вообще лучше пусть находится под присмотром, чем пойдет в одиночку мстить румынам — погибнет ведь, жалко…

— Вот именно поэтому нас туда и отправили. Чтобы знали как себя вести в случае чего.

— А в душманов стреляли?

— Пару раз доводилось…

Даже не пару, а все три. Трижды их отправляли на боевые операции, приставив к каждому курсанту по персональному опекуну — старослужащему сержанту или прапорщику. На долю Балиса, как сержанта, пришелся старший прапорщик Власюк — здоровый мужик из-под Тернополя. Сначала к подопечному он отнесся настороженно, однако потом они быстро нашли общий язык.

Инструкции по поведению в бою Власюк выдал ясные и исчерпывающие: "Вперед меня не лезть, делать то, что я говорю". Сержант Гаяускас исполнял приказ добросовестно, тем более что необстрелянных курсантов использовали только для оказания огневой поддержки при нападении на колонны. На более сложные задания по ликвидации банд их не брали.

Все три боя — как под копирку: грузились в вертолеты с вечно раздраженными пилотами, ерзающими на лежащих поверх сидений кресел железных листах (через пару лет после ввода войск додумались до заменителя легендарных сковородок), высаживались где-то на склонах гор, внизу — серпантин дороги, горящие грузовики или наливняки, стреляющие бэтээры, несколько в стороне за камнями прячутся ведущие огонь «духи» — душманы. Боевые вертолеты сопровождения утюжат их позиции с воздуха, десант поливает с места высадки. При появлении вертолетов афганцы боя не принимали, начинали спешно отступать. Самый длинный бой шел не больше получаса, а потом тишина, колонна уходит дальше, десант грузится в вертолеты к тем же раздраженным пилотам и только чадят столкнутые бэтээрами на обочину дороги подбитые машины…

А вечером они долго сидели у стола — десантники и морпехи вместе и пели под гитару песни этой войны. Курсанты выучили их поразительно быстро, потому что в песнях была правда:

И, как будто о нем с Ритой написано:

О Рите он скучал каждый вечер и о маленькой Кристинке тоже. Именно тут Балис понял, что такое любить в разлуке…

— И что с Вами там, в Афганистане случилось?

— В Афганистане — как раз и ничего.

Ни с ним, ни с кем из их команды. После недели пребывания на базе в Баграме они тепло попрощались со своими инструкторами и улетели обратно в Узбекистан. Власюк даже на дорогу предложил ему "Бросай ты, хлопец, свою пехоту и ходи до нас, до вэдэвэ", от чего Балис со смехом отказался.

Мог ли он предположить, когда колеса транспорта коснулись взлетной полосы аэродрома расположенной под Ташкентом перевалочной базы, где им предстояло прожить еще неделю, что его главные азиатские приключения еще впереди. И то, что его ожидало, оказалось настолько необычно и непривычно, что запомнилось гораздо сильнее, чем бои в афганских горах…

ГЛАВА 5. ТРОПА.