Кровавое око Сарпедиона, стр. 16

— Поглоти, Повелитель Ллосир, всю мощь, власть и силу гибнущего Сарпедиона. Молим тебя, используй их во благо и не твори нам зла!

Он ухватил пылающий ковш за рукоять и шагнул к краю пропасти; языки огня и клубы дыма извивались вокруг его мощной, закованной в стальной панцирь фигуры. Напрягая голос, Тедрик проревел:

— А теперь, в знак полного и окончательного уничтожения Сарпедиона, я бросаю пепел его сердца, уголья его мозга, прах его печени в пропасть! И пусть закроется его кровавый глаз, и его последние следы исчезнут в пучине забвения! — с этими словами он швырнул вниз ковш со всем содержимым.

Согласно планам Тедрика, утвержденным высочайшей волей короля Фагона, этот торжественный акт исчерпывал программу; Однако случилось так, что Проведение — или божественная сила — судили иначе. Еще до того, как пылающая масса ударилась о поверхность воды, за спиной кузнеца раздался долгий глухой многоголосый стон, вопль удивления и ужаса, вырвавшийся одновременно из тысяч глоток. Тедрик резко обернулся — и увидел могучую фигуру, восседавшую внутри странной мерцающей сферы. Она была настолько похожа на изготовленную им бронзовую статую, что, казалось, обе они вышли из одной литейной формы.

— Сам Повелитель Ллосир! Он явился нам во плоти! — воскликнул Тедрик, опускаясь на одно колено.

Его примеру последовал король, королевская семья и наиболее храбрые из придворных. Большинство же из них, а также юные жрицы и тысячи наводнивших Котловину зрителей, распростерлись во прахе. Они, однако, не уткнулись лицами в землю — наоборот, каждый напрягал глаза, стараясь получше рассмотреть и запомнить божественный лик.

Губы Ллосира зашевелились и, хотя никто не услышал ни единого звука, все поняли слова бога, возникавшие словно в самой глубине человеческого сознания.

— Я принимаю мощь, власть и силу Сарпедиона — все то, что сделало его богом вашего народа, — начал Ллосир. Его беззвучный голос гремел в каждой склоненной голове подобно мощному колоколу. — Я буду использовать свою власть для добрых дел и никогда не причиню вам зла. Я рад, Тедрик, что принесенная тобой жертва — первая и последняя жертва, которую я потребовал, — не осквернила моего алтаря кровью. Но помни — на юге и севере, в Тарке и Сарлоне, над людьми ещё властвует жестокий демон! — На мгновение он замолк, потом божественный взгляд скользнул по группе юных жриц, распростертых на камнях, и губы Ллосира снова зашевелились: — Ты, Трейси, принцесса Ломарры, стала моей верховной жрицей?

Девушка, напуганная явлением божества, приподняла головку в золотом венце и несколько раз судорожно сглотнула, прежде чем смогла вымолвить хотя бы слово.

— Да… да, мой… мой Повелитель… мой Владыка, — выдавила она наконец, — это… это я… если я… угодна тебе, Повелитель.

Она склонилась в глубоком поклоне, и на губах Ллосира заиграла благосклонная улыбка.

— Ты угодна мне, Трейси, дочь Фагона Ломарианского. Твои обязанности не будут сложными: ты должна следить только за тем, чтобы твои девушки убирали мой алтарь цветами, и чтобы моя статуя всегда была чистой и блестящей.

— Спа… спасибо, сир, мой Повелитель. Обещаю следить… — Трейси подняла свой потупленный взгляд и замерла с открытым ртом; глаза её округлились от изумления. Воздух над зияющей пучиной был пуст; бог, явившийся во плоти и крови, исчез так же внезапно, как и возник.

Громкий голос Тедрика разорвал нависшую над Котловиной тишину.

— Это все! — провозгласил он. — Конец! Я не надеялся, что Повелитель Ллосир покажется на этот раз; и я не могу сказать, соизволит ли он в будущем явиться нам снова. Но я знаю — как и вы теперь — что наш великий бог действительно существует. Разве не так?

— Так! Так! Вечной жизни Повелителю Ллосиру! — ликующие крики поднялись над амфитеатром. Люди, с испуганными и счастливыми лицами, поднимались с колен, вставали с земли; многие женщины плакали.

— Хорошо, — кузнец кивнул и повысил голос. — Слушайте! Сейчас мы покинем это святое место. Каждый из вас пройдет между мной и алтарем Ллосира — сначала наш милостивый король, затем леди Трейси и её девушки, королевская семья, двор и все остальные. Мужчины будут приветствовать великого бога, поднимая вверх ту руку, в которой они держат меч; женщины будут склонять голову. Король Фагон, сир, вы готовы?

Король шагнул вперед, снял расшитую золотом шляпу и поднял правую руку в воинском салюте.

— Благодарю тебя, Повелитель Ллосир, за то, что ты сделал для меня, моего рода и моей страны. Я, Фагон Третий, король Ломарры, прошу тебя лишь об одном — не покидай нас никогда.

Теперь настала очередь Трейси и её девушек.

— Мы обещаем, наш Повелитель… — юная принцесса запнулась, потом стала громко повторять слова, которые шептал ей Тедрик: — Мы обещаем, что твой алтарь всегда будет усыпан цветами, а статуя — сверкать ярче солнца.

Потом мимо святилища проследовала королева с леди Роанной, члены королевской фамилии, придворные, тысячи восхищенных зрителей — и, наконец, сам Тедрик. Прижав шлем левым локтем к панцирю, он высоко поднял правую руку и, повернувшись, с гордым видом пристроился в хвост длинной процессии, тянувшейся к северным городским воротам.

Люди спустились вниз, прошли по улицам Ломпора и растеклись по большим и малым дорогам страны, возвращаясь в свои грады, селения и фермы. Всем было ясно, что Ллосир установил свою власть над Ломаррой окончательно и бесповоротно — и сделал это так, как никогда не делало ни одно божество за долгую историю мира. Великий Ллосир явился своему народу. Все видели его своими собственными глазами в ореоле божественного сияния. Все слышали его глас — голос, который не мог принадлежать смертному существу, голос, воспринимаемый не ушами, но человеческим разумом. Воистину, одного этого было достаточно, чтобы признать в нем бога! И все слышали, как обратился он к лорду Марки и к верховной жрице, назвав их по именам.

Другие боги тоже являлись… в прошлом. Никто не видел этих богов — кроме их собственных жрецов… жрецов, которые совершали кровавые жертвоприношения и требовали долю от всякого имущества… Ллосир не хотел ни жертв, ни доли для себя; могучий и добрый, он появился перед народом и говорил со всеми — с высокими и низкими — со всеми, кто находился в огромном амфитеатре. Со всеми! Не только со своей жрицей; не только с людьми чистой крови; не только с исконными ломарианами; он говорил со всеми — с каждым простолюдином, слугой, наемником!

Долгой жизни Повелителю Ллосиру, нашему новому могущественному богу!

Король Фагон и Тедрик стояли у большого стола в тронном зале, изучая карту. Он был нарисован грубо и неумело, этот портулан на желтоватом пергаменте, пестрящий фигурками фантастических чудовищ и белыми пятнами неведомых земель; но, говоря по правде, столетие Тедрика не относилось к векам расцвета картографии.

— Тарк, вначале — Тарк, сир, — упрямо настаивал Тедрик. — Империя ближе, дорога — короче, и победа воодушевит наших людей. Мы нанесем внезапный удар! — он так грохнул кулаком по столу, что дубовая доска прогнулась. — Никогда ещё Ломарра не вздымала меч свой на империю, поскольку отец твоего королевского высочества, и его отец тоже, пытались вырваться из тисков Сарлона. Но они погибли, а их походы только увеличили тяжесть дани и контрибуций.

— Тарк нам не по зубам, — король отхлебнул вина из внушительного кубка; лицо его покраснело. Тедрик пожал плечами.

— Что ж, если нас постигнет неудача, то в одном переходе — Большое Ущелье Лотара, там можно отразить ответный удар. Конечно, двигаясь на юг, мы оставляем незащищенной Марку, но в таком состоянии пограничье пребывает уже четыре года… И потом — вспомни, мой господин, — Повелитель Ллосир назвал сначала юг и Тарк!

— Нет! Думай своей головой, парень! — Фагон сердито фыркнул. — Мы проиграем, без сомнения! — он снова приложился к кубку, гулко глотнул и утер губы ладонью. — В армии четыре отряда наемников из Тарка — ты уверен, что они не повернут против нас? И наши силы меньше, значительно меньше — три к одному, по крайней мере. Нет, сначала — Сарлон, проклятый Сарлон! Затем, возможно, Тарк; но лишь во вторую очередь.