Врата Мёртвого Дома, стр. 191

Все спутники лежали на полу, корчась от боли. Гончие съежились и неистово дрожали. Маппо лежал поверх распростертого Икариума, не проявляющего признаков жизни. В руках Трелла находилась костяная дубинка, наконечник которой был окрашен цветом крови. Кроме того, поверх него висело несколько прядей длинных рыжих волос. Наконец Маппо бросил оружие и также прижал свои руки к уху.

«Боги, да ведь это убьет нас всех – прекратите! Прекратите немедленно!»

Скрипач почувствовал, что сходит с ума. Зрение раздвоилось, и теперь он видел перед собой стену, состоящую из огромного потока воды. Покрытая белой пеной, она перескочила через путешественников и ринулась вниз, сметая на своем пути любые преграды. Обернувшись, сапер увидел, что подобные стены были везде и что все они, словно зеркало, отражали происходящие здесь события. На свет появились камни каких-то древних строений, зеленые водоросли, гниющие остатки затонувших кораблей, покрытые ракушечником ржавые металлические детали, кости, черепа, ведра, бронзовые ящики, расщепленные мачты и такелаж… Все это представляло собой затопленные воспоминания бессчетных цивилизаций, лавину трагических событий, что давным-давно стерлись из памяти людей.

Волна поглотила их и с безумной яростью понесла дальше.

В то же мгновение видение пропало, оставив людей сухими, как пыль.

Воздух наполнила абсолютная тишина, изредка прерываемая тяжелым дыханием путешественников, звериными криками, шорохом одежды и оружия.

Скрипач поднял голову и медленно поднялся на колени. Впечатление о произошедших событиях никак не могло оставить его, наполняя душу невыразимой горечью.

«Покровительное волшебство?»

Бродящая Душа улыбнулся: «В некотором роде».

«А я планировал отослать твой проклятый подарок в Г'данисбан. Ну и дела: мой последний заряд оказался проклятой морской раковиной… Я даже и не удосужился проверить. Дыхание Худа!»

В этот момент Скрипач почувствовал, что в воздухе поднимается новое безотчетное напряжение. Сапер осмотрелся. Маппо схватил дубинку и встал над Икариумом – тот до сих пор находился без сознания и лежал ничком на земле. Вокруг него сновали взъерошенные Гончие.

Скрипач взял арбалет.

– Искарал Пуст! Отзови своих Гончих, черт бы тебя побрал!

– Выгодная торговая сделка! Азас захватит его, – прошептал верховный священник, все еще покачиваясь на ногах от последствий магии танно. – Сейчас самое время!

– Нет, – проревел Трелл.

Скрипач задумался. «Сделка, Маппо. Икариум четко определил свои желания…»

– Отзови псов немедленно Пуст, – произнес он, двинувшись к нервному старикашке. Засунув руку в походный рюкзак, сапер вытащил на свет небольшой кожаный пакет. – Всего один-единственный заряд, и все твои Гончие превратятся в твердый мрамор. Их даже не спасет, если я упаду поверх своего заряда, сверху.

– Проклятые саперы! Кто только придумал их! Безумие! Скрипач усмехнулся.

– Кто их при думал? Конечно, Келланвед, кто же еще! Он вознесся, став твоим богом, Пуст. Думаю, ты оценил эту иронию, верховный священник.

– Сделка…

– Она еще подождет. Маппо, насколько сильно ты его ударил? Как долго он будет находиться в забытьи?

– Столько, сколько нужно, друг. «Спасибо тебе за слово „друг“».

– Очень хорошо.

– Отзови собачонок, Пуст. Мы идем к Дому.

Верховный священник перестал шататься; помедлив, он махнул рукой назад. Увидев Апсалу, лицо старикашки расплылось в широкой усмешке.

– Именно так и поступают настоящие солдаты, – произнесла девушка.

Усмешка пропала.

– Сегодняшняя молодежь не знает преданности, не знает стыда. Именно поэтому у нас все идет наперекосяк. Разве ты не согласен, слуга?

Отец Апсалы поморщился.

– Ты слышал ответ моей дочери.

– Ее язычок слишком развязан, о да. Ты избаловал ее, старик, и предал нашу с тобой старость. Увы! Что же будет дальше?

– Дальше мы отправимся в путь, – произнес Скрипач.

– Не бойтесь, осталось совсем немного, – крикнул Крокус, указав пальцем вперед. – Я вижу Дом. Я вижу Треморлор.

Сапер увидел, как Маппо повесил оружие через плечо и нежно, бережно поднял Икариума на руки. Тело Ягута безвольно свисало вниз. Эта сцена была пронизана такой трогательной заботой, что Скрипач не выдержал и отвел взгляд.

Глава девятнадцатая

На местном кан'ельдском диалекте этот день стали называть Месх'арн то'леданн – День Чистой Крови. Устье реки Ватары представляло собой месиво из крови и человеческих тел на протяжении недели после резни; впадая в Море Помощь Доджал, она окрашивала его в бурый цвет. Каждый прилив на огромном удалении от места битвы приносил изуродованные части человеческих тел. Моряки, которые в течение всей своей жизни непрестанно утюжили эти воды, наступившие дни назвали Сезоном Акул: эти прожорливые твари начали рвать огромные сети, однако и без них богатый улов приводил в ужас видавших виды людей.

Ужас не знал конца и края. Не щадя никого, он, словно огромное чернильное пятно, распространялся от одного племени к другому, от поселка к городу. Однако наибольшая паника возникла среди местных жителей Семи Городов. Малазанский флот под предводительством непреклонной как сталь женщины находился уже в пути. Происшествие на переправе Ватары только придало ей мужества.

Тем не менее Дон Корболо вовсе не собирался отступать.

Кедровый лес к югу от реки рос в несколько ярусов на огромных известняковых плитах, покрытых небольшим количеством почвы. Торговая дорога круто забирала вверх, создавая для войска большие трудности. И чем дальше в лес продвигались остатки некогда огромного каравана, тем сложнее становилась дорога.

Антилопа, который вел свою лошадь под уздцы, начал спотыкаться. Рядом гремела большая повозка, переполненная ранеными солдатами. На облучке сидел капрал Лист, периодически подстегивая пару запряженных мулов по пыльным, потным спинам.

Количество погибших при переправе Ватар не укладывалось у историка в голове: более двадцати тысяч беженцев, среди которых было огромное количество детей. Клан Безрассудных Собак теперь насчитывал менее пятисот боеспособных воинов, остальные виканы находились в еще более плачевном состоянии. Среди Седьмых потери составляли семьсот человек убитых, раненых или пропавших без вести. Из саперов на ногах осталось около дюжины человек, то же самое можно было сказать и о моряках. Среди представителей знати были потеряны три благородные семьи: Совет знати признал этот факт из ряда вон выходящим.

Кроме того, погиб Сормо Э'нат. В этом человеке жили души восьми древних колдунов, поэтому его потеря была чревата не только ослаблением военной мощи, но и утратой знания, опыта, мудрости… Этот удар опустил виканов на колени.

За день до описываемых событий на большом привале капитан Затишье подошел к историку и разделил с ним свой скудный паек. Они перекинулись несколькими ничего не значащими словами – никто не хотел ворошить события на переправе. Тем не менее каждый звук, каждый вздох окружающих людей вновь и вновь возвращал их мыслями к недавним кровавым событиям.

Затишье стряхнул крошки, оставшиеся от трапезы. Сидя в полном молчании, Антилопа заметил, что капитан с ужасом смотрит на свои собственные руки – без всякой видимой причины они начали неистово трястись. Почувствовав, к своему удивлению, огромную досаду, историк отвернулся и увидел спящего Листа, приклонившегося к деревянной скамейке повозки. На лице юноши отражались ужасные переживания: кошмары не давали покоя даже молодым. «Я мог бы разбудить паренька, однако нам чрезвычайно важно знать содержание его вещих снов. О, как же жестокосердны стали люди».