Вождь Сожженных лесов, стр. 11
Бросив испытующий взгляд вокруг себя, он заметил дорогу, извилинами прорезывающую долину и ведущую к лагерю, в который он решился заехать.
Он ехал таким образом около двух часов, и ничто не разнообразило его монотонного путешествия.
Наконец, перед ним раскинулся громадный и густой лес; молодой человек окинул его внимательным взглядом, чтобы не ошибаться в своем направлении, и только тогда решился ехать по широкой дороге, пролегавшей через этот лес.
Вдруг он заметил свежие следы нескольких всадников.
Копыта лошадей с точностью отпечатались на мягкой, рыхлой земле.
Молодой человек принял необходимые предосторожности и пришпорил лошадь.
Спустя несколько минут до его слуха долетел какой-то неопределенный шум, который становился все явственнее и который, наконец, можно было принять за ссору.
Пелон остановил свою лошадь: в незначительном от него расстоянии, с правой стороны дороги слышались человеческие голоса.
Вдруг раздался выстрел, послышался болезненный стон и вслед за тем брань.
Пелон вздрогнул: ему показался один из этих голосов хорошо знакомым.
Молодой человек въехал в чащу леса, сошел на землю, крепко привязал свою лошадь и, взяв в руки ружье, пополз, как змея, между кустарниками.
Скоро он так к ним приблизился, что мог расслышать следующий разговор:
— Ah, Demonio! — говорил злобный голос, — на этот раз ты не уйдешь от меня!
— Лжешь! — отвечал второй такой же голос, — ты сам умрешь, собака!
Пелон продолжал подвигаться с величайшею осторожностью; наконец, он увидел двух человек: один из них стоял за деревом, так что Пелон не мог хорошо рассмотреть его, но голос этого человека приводил его в трепет. Другой стоял возле убитой лошади и держал ружье наперевес. Пелон узнал в этом последнем ненавистного Шакала.
Два врага стояли на прогалине леса один против другого, и в лицах их выражалась решимость бороться на жизнь и смерть.
Пелон осторожно своротил налево, так что очутился по правую сторону бандита, затем он приподнял ружье свое и встал на ноги.
— Ты должен умереть, Шакал! — вскрикнул он.
— Ах ты змея! — закричал бандит, оборачиваясь и узнав Пелона.
Но прежде чем он успел переменить направление ружья, молодой человек, которому хорошо был известен этот маневр, опустил курок.
Раздался выстрел, и бандит, не вскрикнув, повалился мертвым: пуля Пелона размозжила ему череп.
В ту же минуту человек, стоявший за деревом, бросился к молодому человеку с распростертыми руками и закричал задыхающимся от волнения голосом:
— Мой сын! мой сын!
— Отец! — вскрикнул Пелон.
И они упали друг другу в объятия.
— Что там такое? — спросил вдруг насмешливый голос. — Убивают и в то же время целуются! Что это значит?
Отец и сын быстро обернулись.
Перед ними стоял Блю-Девиль, опершись на ствол своего ружья и устремив на них взгляд, исполненный крайнего изумления.
— Это значит, господин Блю-Девиль, — отвечал гамбусино, по лицу которого градом катились слезы, — что я отыскал моего сына.
— И всадил без промаха Шакалу в лоб пулю? Отлично! А я так спешил, чтобы вовремя оказать помощь! Значит, мне вовсе не следовало так торопиться.
— Это не я убил Шакала.
— А кто же?
— Это я, господин Блю-Девиль, — отвечал молодой человек, кланяясь.
— И хорошо ты сделал, мой друг, что убил эту подлую тварь, — сказал лейтенант, — я всегда говорил, что он этим кончит.
Гамбусино снова обнял сына и начал целовать его.
— Но каким образом ты попал сюда? — продолжал Блю-Девиль.
— Я ищу Валентина Гиллуа.
— На что он тебе?
— Чтобы вручить ему очень важное письмо.
— А ты убиваешь бандитов, вместо того чтобы исполнить свое поручение? Знаешь ли ты, что сталось с донной Розарио?
— Вы не доверяли мне, лейтенант?
— Да, — отвечал Блю-Девиль, хмуря брови, — и начал думать, что был прав.
— Не спешите обвинять меня, лейтенант, вы скоро в этом раскаетесь.
— Это почему?
— Потому что я не оставлял ее ни на одну минуту.
— И это правда?
— Мой сын не умеет лгать, — заметил гамбусино.
— Я это знаю, — отвечал Блю-Девиль.
— Письмо, которое я должен передать Искателю следов, — от донны Розарио.
— Она в безопасности? — быстро спросил Блю-Девиль.
— Да, но не думайте, что об этом похлопотал Браун, человек, которому вы доверяли и который подло изменил нам.
— Я догадывался, что это так… О подлец, если бы ты попался мне в руки…
— Это не так трудно, как вы думаете: он в плену.
— Как это случилось?
— Валентин Гиллуа расскажет вам, проводите меня к нему.
— Хорошо, но прежде надо обыскать карманы этого мошенника.
Лейтенант выворотил карманы Шакала, вытащил оттуда портфель, туго набитый бумагами, и возвратился к молодому человеку.
— Ну, теперь скорее в путь! — сказал он. — У нас еще много дел впереди! Есть ли у тебя лошадь?
— Да, она скрыта в кустах.
— Тем лучше; ну так отправимся же!
Глава IV. Зеленый океан
Когда Валентин Гиллуа узнал о непостижимом исчезновении донны Розарио, им овладело странное отчаяние.
Бенито Рамирес, казалось, был близок к помешательству вследствие этой неудачи.
Даже Блю-Девиль, человек вообще холодный и, по-видимому, невозмутимый, находился в сильно возбужденном состоянии; он никак не мог простить себе непредусмотрительности, с которой он положился на человека, в честности которого никогда не имел случая убедиться, поэтому вследствие этой оплошности он некоторым образом был причиной ужасной катастрофы.
Блю-Девиль знал, что если Браун успел возвратить несчастную девушку в руки капитана Кильда, то он, Блю-Девиль, ничем не сможет загладить свою вину. Следовало не теряя ни минуты преследовать похитителей молодой девушки.
К несчастью, Валентин Гиллуа слишком был занят делами, относящимися к его обязанности властелина, чтобы принять участие в розысках, а потому он возложил это поручение на людей, ему преданных.
Бальюмер, Блю-Девиль, Бенито Рамирес и Навая бросились во все стороны и с неутомимой энергией старались напасть на след.
Валентин Гиллуа заметил с удивлением, что Курумилла не выказывал ни малейшего желания отправиться на розыски молодой девушки.
Между тем, когда вождь индейцев узнал об исчезновении донны Розарио, он внимательно осмотрел следы, оставленные похитителями у входа в пещеру, и исчез в чаше леса, но через полчаса он снова показался у опушки леса.
— Ну что, вождь? — спросил его Валентин.
— Все хорошо! — отвечал Курумилла, не останавливаясь и направляясь к лагерю.
Валентин не расспрашивал его более; он слишком давно знал вождя индейцев, чтобы сомневаться в верности его наблюдений; он также был уверен в том, что Курумилла безгранично предан несчастным детям дона Луиса.
Искатель следов догадался, что в голове вождя индейцев созрел какой-то план.
Они оба вошли в лагерь.
Борьба прекратилась; кроу, как голодные волки, рыскали по неприятельскому лагерю и грабили все, что попадалось им под руки.
Валентин Гиллуа не мешал им.
Анимики свято выполнил условие, заключенное им с Искателем следов: ни один из его подчиненных не нападал на женщин и не оскорблял их ни словом, ни действием; они были собраны в одном из углов лагеря под надзором двух охотников.
Несчастные дрожали от страха и холода, их жалкий вид невольно возбуждал сострадание.
Валентин отозвал вождя Воронов в сторону; переговорив несколько слов вполголоса и пожав друг другу руку, они расстались.
Валентин просил Анимики позволить женщинам и детям взять свою одежду.
Вождь Воронов считал себя слишком одолженным помощью охотников, чтобы отказать в такой незначительной просьбе их начальнику, который притом не мешал ему воспользоваться добычей.
Анимики хорошо понимал, как было для него полезно жить в ладу со своим могущественным союзником, а также, что, полагаясь на собственные силы, он никогда не успел бы овладеть лагерем.