Вольные стрелки, стр. 19

Возвратимся, однако, к так давно оставленному нами Транкилю.

Транкиль отошел от своих друзей на некоторое расстояние к лагерю техасцев, готовый в случае надобности прийти на помощь Кармеле. Но необходимости в этом не представлялось — Ягуар, хотя и против воли, согласился на все, что требовал от него канадец, которому почему-то не хотелось устроить так, чтобы молодые люди увиделись между собой.

Тотчас после своего разговора с молодым предводителем вольных стрелков охотник поднялся и, несмотря на то, что тот стремился удержать его, отправился к своим друзьям.

Сев на лошадь, он пустил ее тихим шагом и погрузился в свои думы. Разговор с молодым предводителем вольных стрелков не вполне удовлетворил его. Таким образом достиг он места, где оставались его друзья. Здесь его ожидали с беспокойством, в особенности волновалась Кармела, томимая неизвестностью.

Удивительно было переплетение чувств, овладевших сердцем этой девушки, понять его могли разве одни женщины. Помимо своей воли она питала и к Ягуару, и к капитану Мелендесу чувства, которые она сама страшилась разобрать. В одинаковой степени она интересовалась судьбою их обоих, и ее пугала сама возможность столкновения между ними, каков бы ни был исход этого столкновения как для того, так и для Другого.

При этом она сама не могла объяснить причины такого раздвоения своих чувств. И если бы ей стали говорить, что она любит того или другого, то она энергично протестовала бы против этого, полагая, что говорит сущую правду.

Как бы то ни было, но, хотя и по различным причинам, она чувствовала непреодолимое влечение и к тому, и к другому. Приближение каждого из них приводило ее в волнение, звук голоса обоих заставлял трепетать от счастья все ее существо. Если долгое время не приходило вестей о том или другом, она становилась печальной, беспокойной, задумчивой; присутствие их возвращало ей ее веселое состояние духа и беззаботность.

Была ли это только дружба? Была ли это любовь?

Транкиль нашел своих товарищей на небольшой поляне, на которой они расположились со всеми возможными в их положении удобствами. Весело пылал громадный костер, на котором варился ужин. Кармела сидела немного поодаль и вопрошающим взором глядела на тропинку, на которой должен был появиться ее отец.

Едва она увидала его, как бросилась навстречу с криком радости, которого не в силах была сдержать. Но тотчас же покраснела, опустила голову и остановилась за толстым стволом мексиканского дуба.

Транкиль спокойно слез с лошади, разнуздал ее, любовно потрепал по шее и пустил пастись с другими лошадьми. Сам же он подошел к костру и сел подле Чистого Сердца.

— Ух! — проговорил он. — Наконец-то я вернулся к вам.

— Разве вы подвергались опасности? — с участием спросил Чистое Сердце.

— Нисколько — напротив, Ягуар принял меня, как и следовало ожидать, то есть самым дружеским образом, и был со мною в высшей степени любезен и предупредителен. Да, по правде сказать, мы слишком хорошо знакомы друг с другом, чтобы можно было ожидать чего-либо иного.

Кармела неслышно приблизилась к охотнику, наклонила к нему свою красивую головку и подставила лоб, ожидая поцелуя.

— Здравствуйте, отец, — сказала она ласковым, немного заискивающим тоном, — ты уже приехал?

— Приехал! — отвечал Транкиль, целуя дочь и смеясь. — А тебе, дочурка, отсутствие мое не показалось долгим?

— Простите меня, отец, я вовсе не то хотела сказать, — в замешательстве пробормотала Кармела.

— А что же?

— Так, ничего.

— Неправда, ты что-то скрываешь от меня, но что бы ты ни делала, ты не проведешь меня. Я, дочурка, старая лисица, и тебе не удастся поймать меня на твои хитрости.

— Какой вы злой, отец, — отвечала она, своенравно надувая губки, — вы всегда толкуете в дурную сторону мои слова.

— А, так вот как, сеньорита, гневаться изволите, ну так слушайте, я принес вам добрые вести.

— Правда? — воскликнула она и от радости захлопала в ладоши.

— Разве ты сомневаешься в моих слова?

— О нет, отец.

— Ну, так ладно, садись теперь рядом со мной и слушай.

— Говорите, говорите, отец! — почти закричала она в нетерпении, садясь возле старого охотника.

— Ты желаешь, конечно, узнать, что случилось с капитаном Мелендесом, дитя мое?

— Я, отец? — воскликнула она с удивлением.

— Конечно, я думаю, что тот, кто решился на такой путь, какой предстоял тебе, должен глубоко интересоваться людьми, из-за которых он был предпринят.

Молодая девушка стала серьезной.

— Отец, — сказала она таким решительным тоном, который обличал в ней балованного ребенка, — я не могу сказать вам почему, клянусь вам, что это совсем против моей воли, это — безумие, но при одной уже мысли о том, что Ягуар и капитан Мелендес будут биться насмерть друг с другом, похолодело мое сердце. Но я умею владеть собой, уверяю вас. Я не могу объяснить, почему я стала просить вас вмешаться и предотвратить эту встречу.

Охотник покачал головой:

— Все это непонятно, моя дорогая, — заметил он, — неясны мне твои речи. Правда, сердце женщины для меня закрытая книга, в которой я не могу разобрать ни одной строки, но все-таки скажу тебе: остерегайся, не играй оружием, если ты не знаешь силы его, не умеешь управлять им. Легка антилопа, шутя перепрыгивает она через пропасти и скачет на недосягаемой высоте со скалы на скалу, по самому краю кручи, но приходит минута, когда силы изменяют ей, один неверный прыжок — и она летит в пропасть. Я часто видал подобные случаи в лесах. Остерегайся, дочь моя, поверь словам и опыту старого охотника.

Кармела задумчиво склонилась на плечо отца, щеки ее зарделись, она подняла на него свои прекрасные голубые глаза, полные слез, и тихо, едва слышно печально проговорила:

— Мне больно, отец, я страдаю.

— Боже мой! Дитя мое, ты страдаешь и ничего не скажешь мне. Ты больна? — спросил ее с беспокойством отец. — Но тогда зачем же такое безумство, пускаться ночью в такой путь, через дикий лес.

— Вы не понимаете, отец, — отвечала она со слабой улыбкой. — Я не больна, дело не в том.