Сурикэ, стр. 91
31-го июля он двинул войска, 118 пушек загремели против французов.
Часть английского войска начала сильную атаку против лагеря Бонор со стороны реки Монморанси, а генерал Вольф с главными силами пробовал овладеть ретраншементами со стороны реки Св. Лаврентия.
Но Монкальм не спал. Даже не пуская в ход всего своего войска, французский генерал действовал так удачно, что англичане были отбиты по всей линии.
Кавалер Леви делал чудеса и оказывал громадные услуги делу французов, которые не могли противопоставить и десяти орудий ста восемнадцати английским пушкам.
Но солдаты не теряли мужества, они бились, весело подшучивая над англичанами.
Как и в Карильоне, Сурикэ стал здесь во главе приблизительно двухсот лесных охотников.
Эти храбрецы перебили из ружей всех артиллеристов, находящихся при орудиях.
Генерал Вольф, потерпев последнее поражение от горстки охотников и понеся большие потери, был принужден со стыдом отступить в свой лагерь.
К довершению беды, он тогда же получил известие, что генерал Амгерст не может с ним соединиться, будучи остановлен на пути полковником Бурламаком.
Генерал Вольф приходил в бешенство; несмотря на свое самомнение и гордость, английский главнокомандующий был вынужден сознаться, что эти французы, которых он, по-видимому, презирал, задавали ему немалую работу и что при подавляющем превосходстве своих сил он до сих пор еще нанес весьма незначительный вред маркизу Монкальму.
— Ну, — сказал Дорель, — г-да англичане побиты?
— Надеюсь, не в последний раз, — отвечал главнокомандующий.
— И я на то же надеюсь, а грозная у них была артиллерия!
— Сто восемнадцать орудий.
— Ау нас?
— Десять.
— И генерал Вольф потерпел поражение?
— Полнейшее.
— Воображаю, как он взбесился.
— Говорят, он все бесится.
— И есть из-за чего, не правда ли?
— Разумеется.
— Каким образом сладили вы с этой страшной артиллерией?
— За это взялся Шарль Лебо со своими охотниками, ружейными выстрелами они перебили всех артиллеристов, которые были при орудиях.
— Славно!
— А вот и мой друг Шарль! — весело вскричал генерал.
— Позвольте поздравить, генерал, — радостно начал Сурикэ.
— Позвольте поздравить вас, господ охотников, — перебил главнокомандующий, — англичане разбиты, благодаря вам и шевалье Леви. Вы привели в удивление и восторг всю армию вашей невероятно искусной стрельбой ихладнокровием.
Сурикэ пришел в сопровождении тех четверых друзей, с которыми редко расставался.
Это были — Белюмер, Бесследный, Мрачный Взгляд и индейский вождь Тареа.
— Вы пришли ко мне с просьбой?
— Да, генерал.
— Хорошо, в чем дело?
— Отпустите нас.
— Как? Но…
— Извините, генерал, только на несколько дней.
— У вас опять какие-нибудь коварные замыслы?
— Точно так, генерал.
— Вчем дело?
— Мы хотим захватить друга Биго.
— А! Графа де Витре, не правда ли?
— Да, генерал.
— Но вы уже упустили зверя, друг мой.
— Почему вы так думаете, генерал?
— Потому что кампания 1759 года окончена; граф де Витре будет себе спокойно сидеть со своими друзьями англичанами и не сойдет на берег.
— Если бы я смел, генерал, я бы мог многое вам на это возразить.
— Говорите, говорите, любезный друг, я всегда готов вас выслушать.
— Так как вы позволяете, я вам скажу, что, хотя мы, французы, считаем кампанию законченной нашей славной победой, генерал Вольф думает иначе, не позже как послезавтра он попытается вытеснить вас из вашей неприступной позиции.
— Может быть, но…
— Извините, генерал, еще одно слово. Несмотря на поражение, генерал Вольф, благодаря своему флоту, — полный хозяин наших рек; он поднимется вверх по реке, повыше Квебека, и вы не будете в состоянии ему помешать; затем, когда он убедится в безуспешности всех попыток вытеснить вас из лагеря, он займется исследованием берегов и найдет один пункт, весьма удобный для высадки; может быть, место это уже и найдено при помощи графа де Витре.
— Ваши выводы вполне логичны, — задумчиво сказал главнокомандующий, — и тогда…
— Мы подкараулим графа де Витре и захватим его в плен.
Генерал задумался, устремив глаза вдаль.
— Поезжайте, мой друг, — прервал наконец свое молчание главнокомандующий, — может быть, вам удастся захватить этого негодяя.
— Я сделаю все возможное, генерал.
— Что касается того, что вы мне сказали относительно Вольфа, так, вероятно, и будет; но я не просплю, не беспокойтесь; к тому же Буганвиль получил инструкции; он не дастся в обман англичанам, как бы они ни были хитры или как бы ни старались казаться такими.
— Дай Бог, — сказал Шарль.
— Не знаю почему, но я вдруг почувствовал приступ сильнейшей тоски — мне кажется, я вас больше не увижу.
— Что вы говорите, генерал? — воскликнул Сурикэ с принужденным смехом.
— Простите меня, любезный друг, поезжайте и, главное, возвращайтесь скорее: я буду тосковать и беспокоиться, пока вы не вернетесь.
И, махнув рукой в знак прощания, генерал торопливо вышел в другую комнату.
Присутствующие были поражены.
— Судьба! — пробормотал охотник и горестно вздохнул.
Оставшись без свидетелей, генерал бросился на кровать и зарыдал. Он страдал ужасно, ему казалось, что у него что-то порвалось внутри.
ГЛАВА XIV. Смерть маркиза Монкальма, битва при Квебеке
Генерал Вольф, взбешенный поражениями, которые ему нанес Монкальм, несмотря на превосходство его сил, хотел во что бы то ни стало блистательно отплатить ему.
К несчастью, все атаки на лагерь при Боноре были тщетны; английский генерал послал за графом де Витре и заперся с ним вдвоем.
Несколько часов длился разговор между генералом и изменником; наконец дверь квартиры главнокомандующего отворилась, и граф вышел, сияющий.
Негодяй дополнил свое предательство, указав англичанам тот пункт на берегу, немного выше Квебека, где они могли высадиться без всякого риска.
Еще раз англичане должны были одержать жалкую победу благодаря своему золоту.
Пункт для высадки, на который указал граф де Витре, была Фулонская бухта, где французский ренегат уже давно все подготовил так искусно, что англичанам оставалось только беспрепятственно высадиться и идти на Квебек.
Окончив разговор с изменником, Вольф приказал приготовить эскадру к бою.
Мы уже говорили, что английский флот не мог встретить сопротивления.
У французов было только несколько военных кораблей, которые оставались в Монреале, не смея выйти из этого убежища, так как им неминуемо грозила опасность попасть в руки англичан без всякой пользы для своих соотечественников.
В различных перипетиях этой войны, неоднократно пятнавшей себя изменой, французский флот играл довольно загадочную роль; за немногим исключением, он оказался ниже своего призвания, по неумелости или по какой-нибудь другой причине, но он не выполнил своей задачи и обманул всеобщие ожидания.
Человек, решившийся продать англичанам прекрасную французскую колонию, был капитаном флота его королевского величества.
Было десять часов вечера 12 сентября 1859 года; луна светила как днем.
Два человека с меланхолическим видом расхаживали по берегу у того места, где высокие утесы защищают доступ в Фулонскую бухту, и пристально наблюдали за движениями английского флота.
Один из наблюдавших был во флотском капитанском мундире; это был капитан Верюр-Дюшамбон, комендант поста.
Второй был помощник интенданта, присланный Биго.
— Итак, — сказал капитан, — сегодня ночью?
— Да, — отвечал помощник интенданта, — чтобы в этом убедиться, стоит только проследить, что делают англичане.
— Скажу вам откровенно, что я совсем не понимаю их движений.
— Между тем это так просто.
— Вы думаете? — насмешливо спросил капитан.
— Конечно, — отвечал тот с апломбом, характеризующим людей, ничего не понимающих в военном деле. — Но, — прибавил он, — мне пора вернуться к г-ну Биго; приняли вы все необходимые меры? Нужно избегать всяких недоразумений, которые могли бы неожиданно усложнить дело.