Сакрамента, стр. 32

Дом, принадлежавший дону Гутьерре, находился, как мы уже говорили, на улице Монтерилья, в той части, которая выходила на Главную площадь.

Дону Гутьерре несколько раз в год приходилось приезжать по делам в Мехико, поэтому он решил обзавестись здесь собственным домом. Дом был прекрасно обставлен, при нем постоянно находился управляющий и штат прислуги, готовые в любую минуту к встрече своего господина. На этот раз он послал из Пуэбло пеона известить управляющего о своем скором прибытии, так что тот имел возможность как следует подготовиться.

Дон Мигуэль нашел в доме все в полном порядке, и как для него, так и для дона Луиса были приготовлены особые апартаменты.

Он приказал слугам подать чего-нибудь выпить своим спутникам, а затем отпустил слуг и приступил к делу.

Несколько дней тому назад, по пути в Веракрус к дяде, дон Мигуэль сделал на несколько часов остановку в Мехико, чтобы спрятать в надежное место довольно значительную сумму, предназначавшуюся в случае необходимости на расходы, связанные с переездом дона Гутьерре и его семьи. Поэтому ему не составило труда выполнить обязательство, взятое на себя от его имени доном Луисом. Он вручил обусловленную сумму каждому из четырех канадцев.

Последние с видимым удовольствием принимали деньги, на получение которых они и не мечтали какой-нибудь час назад и которые, по их словам, буквально упали с неба.

— Теперь, господа, — сказал дон Луис, — давайте хорошенько все обсудим. Завтра же, — поверьте, я недаром прошу вас об этом, — вы завершите все свои личные дела и запасетесь всем необходимым для экспедиции… Вы сами все знаете, и мне нет необходимости вам объяснять, что политическая обстановка обостряется с каждым днем и что катастрофа неизбежна… Вполне возможно, что не пройдет и месяца, как войска Хуареса подойдут к Мехико и возьмут его в осаду. Со дня на день появятся лазутчики неприятельской армии и перекроют все дороги.

— Да, — заметил Безрассудный, -положение крайне серьезное.

— Итак, вы должны незамедлительно заняться делами, — продолжал дон Луис. — На мой взгляд, вам будет вполне достаточно на подготовку двух дней.

— Это даже больше, чем требуется, — отвечал Сент-Аманд.

— Все равно, будем считать два дня. Могут возникнуть какие-то непредвиденные обстоятельства… На третий день с восходом солнца вы незаметно покинете город. При этом имейте в виду, что нет никакой необходимости в том, чтобы в городе все знали о вашем отъезде, — добавил он, делая особое ударение на последних словах.

— Хорошо, хорошо, мы все это отлично и сами понимаем, — сказал Медвежонок. — Мы не пророним ни одного лишнего словечка.

— Именно этого я и желаю. Вы поедете быстрым темпом по дороге на Гвадалахару и там нас будете ждать, только не в самом городе, а в ранчо де ла Крус.

— Которое находится по дороге в Питик? Я его знаю, — перебил Сент-Аманд.

— Да, — отвечал дон Луис. — Там так же, как и здесь, и даже еще больше, держите язык за зубами… Помните, что у меня есть серьезные причины настаивать на этом… В первую очередь позаботьтесь о надежных лошадях.

— Мы купим мустангов, это самые выносливые лошади, привычные к пустыне.

— Я кончил, сеньоры, — сказал дон Луис, вставая и тем самым давая понять охотникам, что им пора уходить. — Мне остается только пожелать вам спокойной ночи и поблагодарить вас за то, что вы любезно согласились оказать мне помощь в этом деле.

— Напротив. Это мы должны благодарить вас, господин Морэн, — отвечал Сент-Аманд от имени всех своих товарищей, — за то, что вы оказываете нам большую услугу и даете возможность покончить с бездарным времяпрепровождением в этом проклятом городе… Поверьте, вам не придется раскаиваться в том, что вы для нас сделали.

— Я слишком хорошо вас знаю, сеньоры, чтобы в этом сомневаться, -любезностью на любезность ответил дон Луис. — Итак, до свидания, встречаемся в Гвадалахаре.

— До свидания… в Гвадалахаре, — отвечали канадцы.

— С этими четырьмя канадцами, — сказал дон Луис, когда, проводив охотников, он остался наедине с доном Мигуэлем, — я, не задумываясь, решился бы пуститься в путь через всю Америку от мыса Горн до Берингова пролива… Мы должны радоваться и благодарить Бога за то, что встретили их… Вы убедитесь в этом, когда увидите их в деле.

— Все так, дорогой друг, — сказал Дон Мигуэль, — но мы разыскали их в этом ужасном притоне. Согласитесь, пребывание там бросает на них определенную тень… По всей вероятности, их положение было таково, что больше некуда было деваться… Вполне возможно, что последние сутки они ничего не ели…

— Вы так думаете?

— Я готов в этом поклясться… Вы не можете даже себе представить, до какой нищеты могут дойти подобные люди, но при этом никогда не пойдут ни на какие сделки с совестью ради улучшения своего положения. Все-таки внешность у этих людей крайне подозрительная. Но они, по-видимому, хорошо вас знают.

— Да, внешность у них действительно неказистая, я согласен. Что же касается того, что они меня хорошо знают, то это именно так и есть. Мне довольно часто приходилось иметь с ними дело. Но и вы ведь тоже в какой-то степени им знакомы, если не всем, то кое-кому из этих людей точно.

— Ну, такое едва ли возможно, потому что сам я, уверяю вас, не знаю никого из них.

— А, между тем, вы видели их, и даже совсем недавно, — смеясь, перебил его дон Луис. — Имейте в виду, что большинство из тех, кто находился в притоне, из того самого отряда сальтеадоров, с которыми нам довелось повстречаться по дороге в Мехико.

— Вы шутите!

— Нет, нисколько, я говорю совершенно серьезно, и в доказательство могу даже сообщить вам, что капитан дон Блаз, тот самый, которому я дал пиастр и который так ловко выскочил в окно… Вы помните его?

— Помню. И что же?

— Ну, так вот, он командовал тем самым отрядом.

— И вы можете относиться так дружелюбно к этому негодяю из негодяев!

— Почему бы и нет?! Дон Блаз, если отвлечься от того, что он ведет немного эксцентричный образ жизни, — с этим я согласен, — пользуется в Мехико репутацией одного из самых достойных джентльменов. Более того, нам даже необходимо быть с ним в добрых отношениях, потому что нам, может быть, еще предстоит встретиться с ним на пути в Гваямас… Но довольно говорить об этом, уже очень поздно и, мне кажется, нам не мешало бы хоть немного поспать…