Ранчо у моста Лиан, стр. 9

ГЛАВА III

Как дон Хуан де Диос Педрозо отказал в руке своей дочери дону Торрибио и как этот последний похитил ее, чтобы спасти ей жизнь

Сели за ужин.

Каждый взял свою сухую тоненькую и еще совершенно горячую тортиллас и, протянув руку, наложил на нее тот кусок из блюда, который ему приглянулся.

Первым блюдом были, конечно, неизбежные frijoles con aji, которое можно встретить везде и повсюду в Мексике. Это ничто иное, как бобы с индейским перцем. Затем донна Мартина подала на стол ломоть жаренного аллигатора, также посыпанного перцем, потом был еще козий сыр и местные плоды, бананы, крупные ароматные и душистые, как гуявы, лимоны, душистые коричневые плоды хурмы, гранаты и другие плоды леса, целой грудой наваленные на середину матика заменявшего стол. Все это, кроме овощей, давал лес, а овощи приходилось покупать в Сан-Блазе на базаре, потому что жители этой страны пренебрегают огородничеством и поддерживают с горожанами исключительно только такого рода сношения, какие необходимы для обмена лесной дичи на овощи.

Начало ужина прошло в молчании; все были голодны и ели с большим аппетитом. Но затем, после утоления первого голода, когда уже принесли postre, т. е. сыр и плоды, разговор оживился. Но сам разговор шутливый и едкий со стороны молодой девушки и всегда неизменно сдержанный и любезный со стороны молодого человека убедил последнего еще более в том, что приключения минувшей ночи были известны не только дону Хуану, но и Леоне. Дон Торрибио отнекивался, насколько мог отшучивался и упорно настаивал на той версии, какую избрал для объяснения своего несвоевременного купания старику дону Хуану. Последний принимал мало участия в разговоре молодых людей; только одобрял их остроты и ловкие меткие словца подмигиванием и смехом, и усердно попивал свой мецуелъ, не переставая курить сигаретку за сигареткой и пытаясь поминутно наполнять чарку гостя, но тот упорно отказывался пить.

Дон Торрибио вообще был воздержан, а теперь донна Мартина, предупредив его о возможной опасности, сделала его еще более осторожным. Разговаривая с донной Леоной, он не переставал думать о том, как бы ему поскорее вырваться из этого дома.

Наконец, около девяти часов вечера молодая девушка встала и насмешливым тоном простилась с доном Торрибио, говоря, что хочет идти спать. Донна Мартина давно уж удалилась в свою комнату, но уходя, бросила молодому человеку многозначительный взгляд и, незаметно для остальных, приложила палец к губам.

Мужчины остались вдвоем.

Дон Торрибио, обождав с минуту после ухода Леоны, тоже встал.

— Как, и ты тоже встаешь из-за стола, мучачо? — спросил дон Хуан.

— Да, — ответил дон Торрибио, — я чувствую потребность размять ноги!

— Прекрасно, но надеюсь, что это не помешает тебе выпить со мной стакан-другой мецуеля или рефино? 4

— Благодарю, — произнес дон Торрибио, — вы знаете, что я не пью.

— Да, правда, ты стал совершенно мокрой курицей нынче, а, ведь, раньше ты, право, был лихой собутыльник и не боялся стакана доброго вина.

— Не спорю, но те времена прошли, вино и настойки — дурные советники, и я им не доверяю. Дай Бог никогда не знать и не пробовать ни того, ни другого!

— Пустяки! вино веселит сердце человека, а настойки заставляют все видеть в розовом цвете. — Итак, хватим стаканчик, мучачо!

— Ни капли! — Я уже сказал, что не стану пить!

— Ну, как хочешь! За твое здоровье! — И старик осушил свой стакан. Это был, не первый, а потому, согласно своему собственному выражению, дон Хуан Педрозо начинал все видеть в розовом цвете.

— Послушай, сядь-ка ты лучше! — сказал он, обращаясь к молодому человеку.

— Зачем?

— Затем, что нужно нам побеседовать и выпить!

— Да я не пью!

— Ну, все равно! — Ты будешь пить ключевую воду!

— Да я и воды не хочу, к тому же становится поздно!

— Не все ли нам равно, что теперь поздно?

— Вам это, может быть, и все равно, но мне — нет! Я чувствую себя усталым, а мне еще три добрых мили до дома!

— Да что ты там рассказываешь, мучачо? — перебил его старик уже заплетающим языком, — ты воображаешь что я так и отпущу тебя?

— Эх, черт возьми! да ведь пора уж и на боковую!

— Что из того? Ты можешь переночевать и здесь; место найдется!

— Благодарю, но я предпочитаю вернуться в свой хакаль!

— Ну, это ты всегда еще успеешь! — Ведь, тебя там никто не ждет!

— Как знать?!.

— Да полно же мучачо, — я хочу поговорить с тобой о деле.

— Поговорить со мной? о деле? — повторил молодой человек, насторожив уши.

— Да, о серьезном деле!

— Говорить о серьезном деле, когда уж столько выпито, вы слишком тертый калач для этого!

— Нет, дело превосходное! я знаю, что ты славный мучачо, и хочу взять тебя в соучастники себе, чтобы мы могли с тобой заработать четыре тысячи пиастров, разом. Ну что ты на это скажешь, Хм!

— Я скажу, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, и что, вероятно, у вас теперь в глазах двоится!

— Ты думаешь? — засмеялся старик, — нет, ошибаешься; — мало того и дело-то вовсе не рискованное!

— Ну, пусть по вашему! Согласен, что все это так! Только позвольте мне уехать, я вижу, что вы смеетесь надо мною, дон Хуан!

— Нет, подожди! Даю тебе слово, что ты потом не будешь каяться, если выслушаешь меня! — И старик удержал молодого человека за его сарапе. При этом плащ распахнулся и обнаружил два длинные пистолета, засунутые за поясом у дона Торрибио.

Старик, заметив их, невольно вздрогнул, затем уставив на молодого человека насмешливый взгляд, сказал.

— А, у тебя прекрасное оружие! Ха, ха! Где это черт возьми, — ты мог украсть их?

— Я не украл, — сухо ответил молодой человек — мне подарили их, правда, я виновен в смерти нескольких человек, но вором никогда не был! — с горечью добавил он, — я никогда не брал ничего чужого!

— Да, да, я тебя и не обвиняю! Я знаю, что ты не вор! Ну, теперь ты доволен?

— Нет, раз вы сказали это, значит, вы думаете, что я вор и способен украсть!

— Да нет же, черт побери! Я этого совсем никогда не думал! — Однако, вернемся к нашему делу!

— Нет, мне нет ни какой надобности знать о нем!

— Однако, должен же я объяснить тебе в чем суть!

— Нисколько! Я наперед отказываюсь от него!

— Почему так? — спросил старик, сдвинув брови, — разве ты мне не доверяешь?

— Нет, не то, а просто потому, что не могу взяться ни за какое дело!

— Ба! — Странно! разве ты теперь стал богат!

— Я то? — засмеялся молодой человек, — я имею в настоящее время всего на всего две унции золота и шесть пиастров.

— И при таких условиях ты отказываешься от такого дела — от 2, 000 пиастров, которые пришлись бы на твою долю?

— Да!

— Ну, ты или помешан, или смеешься надо мной!

— Ни то, ни другое! — Но с восходом солнца я уезжаю!

— Ты уезжаешь? на долго?

— На всегда!

— Как? Ты хочешь навсегда покинуть наши леса, где ты родился, где ты вырос?

— Да, так надо! Я решил!

— Carai! Верно, тебе сделаны очень заманчивые предложения, если ты соглашаешься расстаться со своей родиной?

— Мне никто ничего не предлагали и не обещали: — я удаляюсь отсюда просто только потому, что сам того хочу, я не хочу более оставаться в этих местах.

— Куда же ты едешь?

— Я еще и сам не знаю!

— Как, ты не знаешь?

— Верьте чести, не знаю! Я поеду на удачу, куда глаза глядят.

— Да ты совсем обезумел, я вижу!

— Очень возможно, я не спорю!

— Что же касается того дела, о котором я говорил тебе, то была просто шутка! Я хотел испытать тебя и убедиться, что ты на самом деле так честен, как ты говоришь. Ну, ты молодец выдержал испытание и я очень счастлив и рад за тебя! Признаюсь и я был бы очень затруднен, если бы ты поймал меня на слове и потребовал от меня подробностей и разъяснений.