Поклонники змей, стр. 30

Завтрак был очень скромный и состоял всего из куска жареной козлятины и нескольких бананов, запитых бутылкой водки. Розенда Сумера только прислуживала неграм, а потом скрылась в хижину, без сомнения, для того, чтобы позавтракать там с детьми.

Когда аппетит Марселена, сильно разыгравшийся от продолжительной прогулки и особенно от ночной пляски, был, наконец, удовлетворен, Флореаль-Аполлон, все время исподлобья наблюдавший за ним и сам почти ничего не евший, предложил распить бутылку рома.

— Теперь, — проговорил Воду, наливая полный стакан этого крепкого напитка, — не худо и выпить!

— Ничего не может быть приятнее, — весело отвечал юноша. — Я умираю от жажды!

— За твое здоровье, брат! — сказал Воду, чокаясь с ним стаканом.

— И за ваше, папа Воду! — отвечал Марселен, залпом опрокидывая стакан и щелкая языком от удовольствия.

— Как ты находишь это?

— Превосходно! Если не ошибаюсь, это превосходный ямайский ром!

— Да, и притом такой, какой дважды сделал путешествие вокруг света!

— О, да этот ром путешествовал больше, чем я!

— Правда? Но разве ты путешествовал?

— Я? О, нет! — с добродушным видом отвечал юноша,

— А я думал, что ты родился на твердой земле, — заметил. Флореаль-Аполлон, наливая ему второй стакан,

— Прежде всего позвольте узнать, что вы называете твердой землей?

— Черт возьми! Ну, Америка, Техас, вообще все, что нельзя назвать островом!

Марселен насмешливо улыбнулся.

— Постойте, приятель, вы не договорили. Куда же девать Африку? Разве это не твердая земля тоже?

— Черт возьми, правда! Но ведь ты не африканец!

Юноша молча прыснул от смеха и протянул свой стакан, который Флореаль-Аполлон поспешил наполнить до самых краев.

— За ваше здоровье, приятель! Гм, славная вещь ром! Дьявол побери всякого, кто будет утверждать обратное!

С этими словами он опустошил и этот стакан.

Крепкий напиток начал уже оказывать на него действие: язык стал заплетаться, глаза засверкали, как раскаленные угли.

— Не хочешь ли еще? — спросил его Флореаль-Аполлон, который сам пил очень мало и все время наблюдал за тем действием, которое ром оказывал на юношу,

— Отчего же?! — весело отвечал Марселен.

Стакан был снова наполнен и выпит, Флореаль-Аполлон отбросил пустую бутылку в сторону и открыл другую.

— Итак, ты из Африки?

Юноша не отвечал. Прошло несколько минут молчания, во время которых негры внимательно следили друг за другом.

— Умеешь ли ты читать? — спросил, наконец, Марселен насмешливым тоном.

— Черт возьми, надеюсь!

— Тогда прочтите вот это! — и, отвернув правый рукав рубашки, юноша показал свою руку, на которой было вытатуировано какое-то изображение.

Заметив его, Флореаль-Аполлон вздрогнул от удивления и, с живостью схватив руку юноши, с глубоким вниманием стал вглядываться в нее.

— Возможно ли! — вскричал он, наконец, в крайнем изумлении.

— Ну, — важно проговорил юноша, — поняли вы теперь, что это означает?

— Да, да, это знак Пурра.

— Вы угадали!

— Я все разобрал! — ответил Воду. — Ты не только сын Ардра, но ты имеешь отличительный знак главных оби — Пурра. И такой молодой! — прибавил он, задумчиво опуская на грудь свою голову.

Марселен опустил рукав рубашки и с важностью взглянул на своего собеседника.

— Что за важность, возраст, — заметил он коротко и презрительно. — Разве ты не знаешь, король Воду, что Пурра самые могущественные среди детей жгучей Африки и что оби, вожди поклонников змеи, с самого рождения посвящаются божеству и наследуют это звание по прямой линии?

— Ты прав. Я совершенно забыл об этом. Взгляни, — с живостью добавил он, протягивая свою левую руку, на которой был изображен такой же знак. — Я тоже, оби!

— Я это знал, — ответил Марселен, — иначе я не открылся бы тебе?

— Да, мы теперь братья! Но скажи, пожалуйста, зачем тебе вместо того, чтобы сразу открыться, было подвергаться испытанию?

— Да потому что в глазах других я не хотел открываться,

Флореаль-Аполлон молча склонил голову.

— Пить! — сказал юноша, протягивая стакан.

Воду поспешил наполнить его ромом.

— Что, ты все еще подозреваешь меня в измене?

— Прости брат, я не знал тебя! Твое положение у наших врагов возбуждало у меня подозрение в твоей искренности!

— У всякого своя слабость, — поучительно ответил Марселен. — Однако, ты должен знать, что там, где не применима сила, пускается в ход хитрость.

— Я был неправ, сознаюсь в этом, но всякий на моем месте поступил бы также. Однако, ты не можешь отрицать, что я представил тебе доказательство высшего доверия, приведя тебя сюда.

— Может быть, папа Воду! Но кто знает, для чего вы привели меня сюда и что случилось бы со мною, если бы я не открылся вам!

— Ты, вероятно, не вышел бы отсюда живым.

— Благодарю за откровенность, ну, а теперь?

— Теперь у меня нет секретов от тебя; ты будешь знать все!

— Ты что-то хотел узнать от меня?

— Да, вот за этим я и привел тебя сюда! Впрочем, зачем мне больше таиться от тебя? Скажу прямо, моим намерением было привести тебя сюда и заставить говорить.

— Напоивши меня пьяным, — сказал юноша. — И когда я рассказал тебе?..

— Убить тебя, брат, если бы я увидел на твоем лице след какого-нибудь колебания!

— Послушай, — заметил Марселен, поставив на землю пустой стакан. — Я хочу кое-что сообщить тебе. Ты слишком быстро действуешь и потому твое мщение бывает не совсем полное: из двух твоих жертв только одна умерла.

— Которая? — с живостью спросил Воду

— Марта Колет, супруга Дювошеля

Улыбка удовольствия появилась на губах Флореаля-Аполлона, взгляд засверкал, но вскоре лицо его опять приняло свое обычное угрюмое выражение.

— Яд, данный тобой Люсьену Дорнесу, действовал не так быстро, как ты предполагал.

— Он что-нибудь говорил?

— Нет, — холодно сказал Марселен, — Когда он упал в озеро и был вытащен Колетом, я первый оказал ему помощь…

— И?..

— Он не пришел в сознание, так как под предлогом оказать ему помощь, я натер ему ноздри ядом liche de pola.

— Ты сделал это, брат?