Миссурийские разбойники, стр. 38

Сэмюэль Диксон был очень доволен всем, что увидел в хижине Джорджа Клинтона, к которому чувствовал искреннюю привязанность. Убедившись в удобствах его положения, он скоро простился с молодым хозяином. Время летело быстро, а ему не хотелось заставлять брата ждать себя, хорошо зная, что брат за пустяками не прислал бы за ним, а, верно, есть какие-нибудь важные новости.

Прощаясь с Джорджем, он наклонился к нему и сказал вполголоса:

— Берегитесь, любезный друг, раненый путешественник, которого вы подобрали на дороге, чтобы так радушно укрыть его в своем доме, кажется мне негодяем последней руки. Если хотите последовать моему совету, постарайтесь как можно скорее отделаться от него.

— Я последую вашему совету, — отвечал Джордж. — Этот человек и мне также не внушает ни малейшего доверия. Даю вам слово, как только он оправится настолько, чтобы пуститься в путь, я не стану его задерживать.

— И будете совершенно правы. Итак, до свидания!

— И до скорого, надеюсь.

— Разумеется. Надеюсь, по крайней мере, что теперь в ы не станете отказываться посещать меня.

— Простите мне эту робость — впрочем, очень извинительную в моем положении.

— Довольно об этом; знайте только, что теперь я то и дело буду ждать вас.

— Дело решенное.

— Ловлю вас на слове. До свидания!

В последний раз пожав друг другу руки, они простились. Сэмюэль Диксон сел на лошадь и уехал.

Джордж следил за ним глазами, пока всадник не скрылся за группой деревьев.

Молодой человек вздохнул; отъезд Сэмюэля Диксона разорвал последнюю нить утренних приключений, полных очарования для влюбленного со времени появления Дианы и отрадной беседы за завтраком. Увы! Минуты счастья так кратки и так быстро уходят, и кто знает, когда-то удастся ему повторить то, что давало радость!

Печально возвращался он в свой дом, но едва успел сделать несколько шагов, как увидел своих гостей, в сопровождении Верной Опоры выходивших к нему навстречу и с живостью разговаривавших между собой.

— Надеюсь, однако, что вы не покидаете нас так скоро, — сказал он вежливо.

— Нет, у нас нет такого намерения, — отвечал Меткая Пуля. — Напротив, мы рассчитываем воспользоваться на несколько дней вашим гостеприимством, если только это вас не обеспокоит.

— Наоборот, это доставит мне большое удовольствие. Мой дом и все, что в нем есть, готово к вашим услугам. Распоряжайтесь тут как вам будет удобно.

С вежливым поклоном охотники поблагодарили молодого хозяина.

— Мы вышли к вам навстречу, — сказал Оливье, — поскольку желаем поговорить с вами и думаем, что на открытом воздухе это будет безопаснее, чем в доме.

— Действительно, это так, — подхватил Меткая Пуля. — Раненый, которому вы оказываете такое великодушное гостеприимство, лежит, по-видимому, без сознания, однако мы считаем, что будет еще безопаснее, если наши слова будут произнесены подальше от его ушей. Что же касается ваших слуг…

— Эти люди вполне достойны доверия, скромные и преданные, — с живостью прервал его Джордж.

— Мы знаем это, и потому, повторяю вам, не в отношении ваших слуг мы принимаем меры предосторожности.

— И это очень благоразумно, я вполне согласен с вами… Но Морис и Стефен видели мое появление на свет и любят меня, как своего сына. У меня нет тайн от них. Теперь вы понимаете, как мне неприятно делать вид, будто я что-то скрываю. Как ни важны дела, но прятаться от них я не могу…

— Я предвидел это возражение, — заметил Верная Опора, — и потому предупредил их. Они вполне согласны с общим мнением.

— Вы хорошо сделали, Шарбоно, что предупредили этих честных людей, которым я никак не желал бы давать повод к огорчению… Попрошу вас, господа, последовать за мной; я поведу вас в такое место, где никто нас не услышит, если можно предполагать, что и здесь какой-нибудь неведомый шпион вздумает подслушивать нас.

Джордж повернул в сторону от дома и в сопровождении охотников направился к небольшой открытой возвышенности над рекой, откуда открывался отличный вид во все стороны.

— Вот моя обсерватория, — сказал он, улыбаясь.

— Отличный выбор местности.

— Теперь не угодно ли расположиться на траве; я к вашим услугам.

По приглашению Джорджа Клинтона все расположились на траве, как кому было удобнее; а когда трубки были набиты, Меткая Пуля, по желанию своих друзей, приступил к разговору.

— От Верной Опоры мы узнали, что вы не так давно покинули Соединенные Штаты, чтобы на время переселиться в прерии Дальнего Запада.

— Это совершенная истина, которую я не имею причины скрывать.

— Каждый человек волен распоряжаться своими действиями и имеет полное право жить, как ему угодно — до тех пор, пока его действия не причиняют вреда ближнему. Мы ни в коем случае не позволили бы себе вмешиваться в ваши личные дела. Если я заговорил об этом, так только для того, чтобы объяснить и указать вам, что, будучи чужеземцем в прерии, вы не можете знать принятых здесь правил и обычаев.

— Признаюсь, что в этом предмете я совершеннейший невежда; вот почему я вполне доверяю моему другу Верной Опоре, который, будучи старым лесным охотником — старым, несмотря на свою молодость, — изучил до основания все правила и обычаи, о которых вы упоминаете. Но чтобы не терять времени напрасно, позвольте мне прямо сказать вам, что я не понимаю цели всех этих предисловий и буду искренне благодарен, если вы приступите прямо к делу.

— Позвольте один вопрос.

— Сделайте одолжение.

— Временно поселившись в прериях, намерены ли вы покориться ее законам и обычаям?

— Конечно, каковы бы они ни были, я покорюсь им, если только эти требования будут сообразны со справедливостью.

— Поклянитесь.

— Даю вам честное слово.

— Мы вполне полагаемся на вашу честь. Мне приятно убедиться, что Верная Опора не обманул нас, говоря о вас с похвалой.

— Благодарю моего друга и теперь жду ваших разъяснений.

— Двух слов достаточно; по поручению моих друзей я прошу вас выдать в наши руки раненого, лежащего под вашим кровом.