Каменное Сердце, стр. 50

Величественная тишина царила в пустыне, только изредка у водопоя слышался рев ягуаров и вой волков. Дон Фернандо продолжал сидеть все в той же неподвижной позе, в какой оставили его друзья. И если бы не поблескивавшие в темноте глаза, можно было подумать, что он спит.

Внезапно чья-то рука коснулась его плеча. Дон Фернандо приподнялся от неожиданности и увидел кротко улыбающегося дона Эстебана.

— Вы хотите поговорить со мной, друг мой?

— Да, — ответил дон Эстебан, подсаживаясь к нему.

— Слушаю вас, Эстебан.

— Когда все уснули, я поспешил к вам. Друг мой, вы замышляете какую-то смелую экспедицию. Может быть, вы решили отправиться в лагерь Тигровой Кошки?

Охотник улыбнулся в ответ.

— Я угадал, не так ли? — продолжал дон Эстебан, уловивший эту мимолетную улыбку.

— Может быть, друг мой. Но почему все это вас беспокоит?

— Потому что, Фернандо, эта экспедиция чрезвычайно опасна. Вы сами только что сказали это. Предпринимать ее одному, как это вы намерены сделать, сумасбродство, я этого не допущу. Вспомните, мы с первой же встречи стали неразлучными друзьями, нас связывает дружба, которую ничто не способно разрушить. Как знать, какие опасности подстерегают вас в этой экспедиции, задуманной вами. Друг, я пришел сказать, что половина этих опасностей по праву принадлежит мне и вы не имеете права лишать меня ее.

— Друг мои, — с волнением ответил дон Фернандо, — так я и знал, что вы непременно обратитесь ко мне с этой просьбой. Вы угадали, я действительно готовлюсь к отчаянной экспедиции. Как знать, чем она завершится? Зачем же вы хотите разделить мою несчастную судьбу? Вся моя жизнь была бесконечной чередой горестей. Я рад, что жертвую своей жизнью ради бедного отца, оплакивающего похищенную у него дочь. У каждого человека своя судьба. У меня судьба несчастливая. Предоставьте ей совершиться. Вы — совсем другое дело, у вас есть мать, любимая и любящая. Я же — один, как перст. Если я умру, никто, кроме вас, не станет печалиться обо мне. Не усугубляйте моей горестной судьбы. Если вы ненароком погибнете на моих глазах, я буду терзаться до конца моих дней, сознавая себя причиной вашей смерти.

— Моя решимость неизменна, друг мой. Что бы вы ни говорили, я последую за вами. Вы знаете, преданность в нашем семействе передается по наследству. Я должен ныне сделать то, что мой отец, не колеблясь, сделал бы в свое время для блага того семейства, которому мы преданы всей душой. Итак, друг мой, повторяю еще раз, долг повелевает мне отправиться вместе с вами.

— Не упорствуйте, Эстебан, умоляю вас. Подумайте о вашей матери!

— Я думаю в эту минуту только о том, что предписывает мне честь! — с жаром воскликнул дон Эстебан.

— Нет, повторяю, я не могу согласиться, чтобы вы были со мною, друг мой. Подумайте, что будет с вашей матерью, если она вдруг вас лишится.

— Будь моя мать здесь, Фернандо, она бы первая приказала мне следовать за вами.

— Правильно, сын мой! — послышался кроткий голос у них за спиной.

Они вздрогнули от неожиданности. В двух шагах от них стояла улыбающаяся Мануэла.

— Я все слышала, — сказала она. — Благодарю, дон Фернандо, за ваши трогательные слова. Они нашли отзвук в моем сердце. Но Эстебан прав: долг требует, чтобы он последовал за вами, не надо его отговаривать.

Он принадлежит к роду, где не принято уклоняться от долга. Пусть он едет с вами. Так надо. Если он погибнет, я буду его оплакивать, я, может быть, умру от горя, но умру, благословляя его, потому что он погибнет за тех, кому на протяжении пяти поколений мы клялись служить верой и правдой.

Дон Фернандо с восторгом смотрел на эту женщину, которая, несмотря на безграничную любовь к сыну, не колеблясь, готова была пожертвовать им во имя долга. Он был совершенно обезоружен этой мужественной женщиной. Он не находил слов для выражения обуревавших его чувств и потому лишь молча кивнул головой.

— Поезжайте, дети, — продолжала Мануэла, воздев глаза к небу с безмолвной мольбой. — Вездесущий Господь увидит вашу преданность и вознаградит вас. Покровительство Всемогущего будет сопутствовать вам и защитит вас от опасностей, подстерегающих вас в пути. Поезжайте без страха. Я верю, что вас ждет успех. До свидания!

— Благодарим, матушка! — ответили молодые люди, тронутые до слез.

Бедная женщина по очереди прижала их крепко к груди, потом, собрав всю свою волю, спокойно сказала:

— Помните правило кодекса чести: делай, что должен делать, пусть будет, что будет! До свидания, до свидания!

Она повернулась и быстро исчезла за пологом в шалаше, потому что, как ни старалась, не могла сдержать слезы. Слезы же, как она считала, могли поколебать их решимость.

Молодые люди пребывали минуту в задумчивости, глядя ей вслед.

— Вы видите, друг, — сказал наконец Эстебан, — мать приказывает мне следовать за вами.

— Пусть будет по вашему, Эстебан, — ответил дон Фернандо со вздохом. — Я не должен долее противиться вашему желанию.

— Наконец!

Дон Фернандо внимательно посмотрел на небо.

— Три часа утра, четвертого половина. Рассветает. Пора в путь.

Ни говоря ни слова, Эстебан пошел за лошадьми. Через минуту друзья неслышно покинули лагерь и, отъехав на некоторое расстояние, помчались во весь опор.

До восхода солнца они проехали шесть миль. Путь их пролегал по зеленому берегу одной из многочисленных не имеющих названия речушек, которые прорезывают пустыню во всех направлениях и рано или поздно вливаются в более крупную реку.

— Сделаем короткую остановку, — сказал дон Фернандо. — Во-первых, надо дать отдых лошадям, а во-вторых, обдумать наши дальнейшие действия.

Они разнуздали лошадей и пустили их щипать траву на берегу реки.

— Теперь, друг мой, — сказал дон Фернандо. — Я должен ввести вас в курс дел в связи с предстоящей операцией, а главное — тех опасностей, которые могут нам встретиться на пути. Через две мили начнется болото, кишащее ядовитыми змеями, и нам необходимо принять меры, чтобы избежать их смертоносных укусов.

— Черт побери! — воскликнул Эстебан, слегка побледнев.

— Не беспокойтесь. Мы должны надеть кирасы, и тогда можно не опасаться ходить, наступая на головы самых опасных змей.