Фланкер, стр. 47

— Благодарим! — с чувством прошептали девушки. Шаги, услышанные ими, приостановились, потом еще приблизились. Верный Прицел, сделав прощальный жест девушкам, изменил выражение своего лица, с шумом отворил дверь и, не проронив ни слова, прошел мимо старшего священника, сделав вид, что не замечает его. Выражая особое волнение, отчаянно жестикулируя, он побежал к тому месту, где был оставлен Атояк. Священник онемел от удивления; через минуту он запер дверь, оставленную исцелителем растворенной, и пошел за ним, но держась на расстоянии, как бы опасаясь к нему приблизиться.

Молодые девушки боялись поверить всему случившемуся. Оставшись одни и заливаясь радостными слезами, они крепко обнялись.

ГЛАВА XXXIII. Встреча

При виде охотника Атояк ужаснулся и отступил на несколько шагов. Исцелитель, вбежав в залу, внезапно остановился посреди ее и, склонив голову на грудь, погрузился в глубокое размышление. Старший священник, подойдя к Атояку, рассказал ему в нескольких словах, каким образом исцелитель вышел из комнаты больных, и оба индейца, исполненные суеверного страха, неподвижно стояли в нескольких шагах от него, почтительно ожидая, когда он заговорит.

Однако охотник понемногу пришел в себя, волнение его улеглось, он провел рукой по лбу и вздохнул, как человек, сбросивший с себя ужасную тяжесть. Тогда индейцы подошли к нему.

— Скажи нам, что с тобой, отец наш? — робко проговорили они.

Охотник бессмысленно огляделся, снова тяжело вздохнул и проговорил глухим, отрывистым голосом:

— Дух одержал меня, он оледенил мозг костей моих! Индейцы с испугом переглянулись и отступили от него.

— Ваконда! Ваконда! — воскликнул охотник. — Зачем одарил ты твоего несчастного раба этим ужасным знанием!

При этих словах краснокожие почувствовали, что кровь стынет в их жилах. Верный Прицел медленно подошел к ним; они со страхом следили за его приближением. Охотник положил руку на плечо старшему священнику, устремил на него проницательный взгляд и сказал мрачным голосом:

— Мужайтесь, сыны священной черепахи!

— Что хочет сказать отец мой? — дрожа, пролепетал старик.

— Злой дух вселился в бледнолицых девушек, — медленно проговорил охотник. — Этот злой дух поразит смертью всех, кто с этого вечера подойдет к ним. Знание, которым одарил меня Ваконда, убедило меня во вредном влиянии, тяготеющем над ними.

Оба индейца, легковерные, как и все их соотечественники, робко слушали.

— Но что нужно сделать, чтобы избавить их от этой пагубной силы? — робко спросил Атояк.

— Сила и ум нисходят от Ваконды, — ответил охотник, — я хочу просить моего отца позволить мне провести ночь в молитве в храме Солнца.

Индейцы обменялись довольными взглядами.

— Пусть исполнится желание отца, — ответил с поклоном старший священник, — желания его будут приказаниями для нас.

— Помните, что до завтра никто не должен приближаться к бледнолицым девушкам, тогда, может быть, Ваконда услышит мои молитвы и укажет мне лекарство, чтобы помочь им.

— Воля твоя будет исполнена, — сказал старший священник, — иди теперь за мной, отец мой, я проведу тебя в храм Солнца.

— Нет, — ответил Верный Прицел, — я один должен войти в святилище. Пусть отец мой расскажет, как отворяются двери храма.

Священник повиновался; он объяснил, как расположены задвижки и запоры и как следует открывать их.

— Хорошо, — сказал охотник, — завтра, с восходом солнца, я сообщу моему отцу волю Ваконды и дарует ли он нам надежду на спасение больных.

— Я буду ждать моего сына, — промолвил старик.

Индейцы, почтительно поклонившись исцелителю, вместе удалились. Священник и вождь поспешили к главному городскому старейшине с намерением сообщить ему обо всем, что узнали от Верного Прицела о Красном Волке и Олене.

Тем временем наступила ночь — ясная, спокойная, напоенная опьяняющим благоуханием, чудная американская ночь. Охотник проводил глазами удаляющихся индейцев, потом перешел через площадь, направляясь к храму. Подойдя к нему, он открыл запоры и задвижки и вошел внутрь, притворив за собой двери, полагая, что никто не посмеет войти в святилище — и по суеверному страху, внушаемому им индейцам, и по святости места.

Испрашивая у священника позволения провести ночь в храме, охотник не имел другой цели, как только придать религиозный вид способу, которым он намеревался похитить пленниц; в то же время, ему необходимо было иметь несколько часов для свободного обдумывания дальнейших действий, не стесняясь ничьим присутствием и не опасаясь докучливых угождений.

Внутри храма царила полная темнота, только перед жертвенником горела лампа, но ее слабый, дрожащий свет не мог рассеять мрака. Верный Прицел удалился в темный угол храма, устроился на полу, вынул из-за пазухи пистолеты, положил их возле себя на всякий случай и глубоко задумался, машинально всматриваясь в темноту. Однако, мало-помалу, от усталости, а может, от влияния места, в котором он находился, несмотря на усилия продолжать бодрствовать, он почувствовал, что веки его отяжелели и закрываются против его воли; наконец он заснул.

Сколько времени он проспал, он не знал, как вдруг легкий шум, раздавшийся поблизости, заставил его резко открыть глаза. Оглядевшись, не поворачивая головы, он остерегся сделать малейшее движение, которое бы доказало, что сон его прерван. Он не мог ничего видеть: стояла глубокая ночь, а единственная лампа погасла. Он понял, что кто-то пробрался в храм и подстерегал его. Но кто осмелился переступить священный порог? Только друг или враг решится на это. Его единственным другом в городе был Летучий Орел, но если бы это был он, то подошел бы к нему не крадучись, а явно. Следовательно, это был враг, но кто?.. Те, на кого можно было бы подумать, то есть Олень и Красный Волк, не знали его и не могли бы признать в таком совершенном перерождении; к тому же, в течение всего дня он ни разу не встретился с вышеназванными вождями лицом к лицу, следовательно, это были не они. Но кто же тогда? Вот этого-то охотник и не мог угадать несмотря на всю свою хитрость. Однако, чтобы не быть застигнутым врасплох, почти незаметным движением он протянул руки к пистолетам, схватил их и, подняв голову, широко раскрыв глаза и навострив уши, приготовился храбро встретить врага, кто бы он ни был.

Между тем пробудивший его шум не повторялся, все было тихо и спокойно. Напрасно охотник старался различить тень, хотя бы самую слабую, самый легкий шорох; ничто не нарушало величия святилища. Но Верный Прицел знал, что не обманулся, он ясно расслышал крадущиеся шаги, разбудившие его.

Фланкер - any2fbimgloader10.jpeg

«Сто миллионов демонов! — проговорил он мысленно. — Допущу ли я просто так убить себя? Что бы ни случилось, а я узнаю, чего мне ожидать».

В ту же минуту, как подтолкнутый пружиной, он вскочил на ноги с пистолетом в каждой руке.

Вдруг от столба отделилась тень, прыгнула как тигр и, схватив охотника рукой за горло, повалила его на землю, прежде чем он успел крикнуть; чья-то нога тяжело наступила ему на грудь, и, как бы сквозь туман, он различил гнусную рожу, с усмешкой глядевшую на него. Верный Прицел был один, без всякой посторонней помощи; что бы ни случилось с ним, ничто не могло его спасти. Он сдержанно вздохнул и закрыл глаза, отдаваясь во власть судьбы. Но в ту минуту, когда он ожидал смертельного удара, он вдруг почувствовал, что рука, сжимавшая его горло, разжалась, и чей-то насмешливый голос проговорил:

— Встань, могущественный исцелитель, я только хотел доказать тебе, что ты в моей власти.

Охотник поднялся, ушибленный и оглушенный таким неожиданным нападением. Враг продолжал:

— Что дал бы ты, чтобы избежать гибели, угрожающей тебе, и свободно и мирно вернуться в жилище твоего хозяина Атояка?

Но Верный Прицел уже пришел в себя. Он схватил свои пистолеты, и всякий страх пропал в его душе: теперь он мог легко защищаться; враг сделал большую ошибку, выпустив его на свободу; их положение стало равным.