Гламорама, стр. 79

— Какого черта ты сюда приперся? — рычит Джейми в ответ.

— Но, зайка, послушай…

— Господи Боже, как тебя сюда занесло?

Она осматривается по сторонам в явной панике:

— Ты что, мать твою так, шутки шутить вздумал?

— Эй, зайка, остынь, — говорю я, подходя к ней поближе, отчего она начинает пятиться вверх по лестнице, хватаясь за перила для того, чтобы не оступиться.

— Все клево, клево, — повторяю я.

— Нет, все совсем не клево! — выкрикивает она. — Черт побери, ты должен немедленно убраться отсюда!

— Погоди минутку, зайка…

— Ты должен сейчас быть в Нью-Йорке, — шипит она, обрывая меня на полуслове. — Как ты здесь оказался?

Я протягиваю к ней руки, чтобы успокоить ее:

— Зайка, послушай, если ты…

Она бьет меня по рукам и поднимается еще на одну ступеньку выше.

— Не трогай меня. Какого черта ты делал у Аннабель вчера вечером?

— Зайка, стой, подожди…

— Прекрати, — говорит она, испуганно озираясь, не идет ли кто, отчего я тоже гляжу за плечо, а затем снова смотрю на нее. — Я серьезно. Уходи. Нас не должны видеть вместе.

— Слушай, давай обсудим это в твоем трейлере, — ласково предлагаю я. — Хочешь «Mentos»?

Она снова отталкивает мою руку:

— Немедленно проваливай с площадки, или я позову Бобби, понял?

— Бобби? — переспрашиваю я. — Послушай, зайка…

— Ты должен сейчас быть, мать твою так, в Нью-Йорке, а теперь проваливай отсюда ко всем чертям!

Я поднимаю руки вверх, чтобы продемонстрировать ей свои мирные намерения, и делаю шаг назад.

— Эй, все клево, — бормочу я. — Все очень клево, очень клево.

Джейми резко поворачивается ко мне спиной и, перед тем как исчезнуть в трейлере, награждает меня напоследок ледяным взглядом. Затем она хлопает дверью трейлера. Снаружи кто-то поворачивает ключ в замке. И наступает тишина.

Запах паленой резины висит повсюду, вызывая у меня приступ кашля, с которым я справляюсь с помощью двух таблеток «Mentos», затем я стреляю «силк кат» у еще одной хорошенькой гримерши, которая похожа на Джину Гершон, затем какое-то время трусь по соседству с каким-то народом, не обращающим на меня ни малейшего внимания, после чего направляюсь в сторону Уэстбурн Гроув, потом сворачиваю на Чепстоу-роуд и останавливаюсь перед очень крутым магазином, называющимся «Oguri», после чего засекаю Элвиса Костелло на углу Колвил-роуд, выходящего из общественного туалета в стиле нео-деко, отделанного керамической плиткой бирюзового цвета.

Обиженный до глубины души, я пытаюсь продумать новый план игры для того, чтобы покончить с бесцельным брожением по городу. Я перехожу от одного газетного киоска к другому в отчаянных попытках раздобыть «New York Post» или «New York News», чтобы выяснить, в каком направлении развиваются касающиеся меня события на Манхэттене, но я не могу найти здесь нигде зарубежных газет, все завалено типичными желтыми британскими листками с кричащими заголовками: «ЛАЙАМ: ЧЕЛОВЕК ЗА МИФОМ, ИЛИ ОДИН ДЕНЬ ИЗ ЖИЗНИ БИЖУ ФИЛИПС» (статья, в которой мое имя может упоминаться, а может и нет — день на день не приходится) или «ОБЪЕМ ПРОДАЖ ШАМПАНСКОГО СТРЕМИТЕЛЬНО РАСТЕТ: „ВЕСЕЛЯЩИЙСЯ ЛОНДОН“ УЧИТСЯ ВЕСЕЛИТЬСЯ». Выпив большую чашку вполне сносного холодного латте без кофеина в одном из десятков «Starbucks», выстроившихся вдоль лондонских улиц, я захожу в «Tower Records» и покупаю кассеты для моего плеера (Фиона Эппл, Томас Рибьеро, Tiger, Sparklehouse, саундтрек к фильму «Мандела»), а затем выхожу наружу и оказываюсь в потоке ребят на роликовых коньках, которые мчатся по улице, направляясь к паркам.

Регбисты и в целом прикид регбиста в топе, также в топе цветастые шейные платки, лоскутная одежда в неохиппистском духе и выбритые налысо головы; из-за Лайама и Ноэля Галлахеров бороды, как я замечаю, пользуются гораздо большим успехом, чем в прошлый раз, когда я был здесь, из-за чего я все время рассеянно ощупываю свое лицо, которое кажется мне слишком голым и незащищенным, и я настолько забываюсь, что на Бонд-стрит чуть не наступаю на двух щенков пекинеса, которых выгуливает налысо обритый бородатый регбист в неохиппистском прикиде. Я думаю, не позвонить ли мне Тамаре, светской тусовщице, с которой у меня было небольшое приключение, когда она приезжала в Штаты, но вместо этого продолжаю обсуждать сам с собой, как бы мне изложить в наиболее выгодном для меня свете ситуацию с Джейми Филдс в том случае, если позвонит Ф. Фред Палакон. Надвигающаяся гроза начинает ерошить мне прическу, и я заскакиваю в магазин «Paul Smith» на Бонд-стрит, где покупаю офигенный плащ стального цвета. Песня Everything But The Girl «Missing» доносится отовсюду, время от времени перемежаемая порциями зажигательного хауза с небольшой щепоткой бековского «Where It's At».

За мною по пятам все время идет парень в черных солнцезащитных очках wraparound, которому следовало бы играть в какой-нибудь «мыльной опере» — мужественный, с чеканным профилем и густой копной черных волос; он напоминает Кристиана Бэйла, только больше в духе шестидесятых, подозрительно фатоватый и одетый в фирменное длинное черное пальто, которое ему совершенно не идет и кажется слепленным из пластилина.

Сожаление: и зачем только я отказался сниматься в той рекламе шотландского виски!

Взять на заметку: карандаш для глаз в этом сезоне смотрится на мужчинах очень круто.

Я захожу в «Masako» и забиваюсь в обитую бархатом кабинку на задах, где ковыряюсь в суши, отдающем на вкус ветчиной, а парень, похожий на Кристиана Бэйла, сидит за столиком на четверых у самого входа в пустынный ресторан, с тенью улыбки на лице, и на пустом стуле рядом с ним лежит видеокамера, а из динамиков стереосистемы раздается какая-то мрачноватая музыка, не способная никому поднять настроение.

Когда я приближаюсь к нему с бутылкой «San Pelegrino» в руке, он как раз расплачивается по счету и делает последний глоток холодного саке, надменно улыбаясь мне.

— Хотите взять у меня автограф? Я угадал? — спрашиваю я, а затем я внезапно начинаю говорить детским плаксивым голосом: — Перестаньте ходить повсюду за мной. Оставьте меня в покое, мать вашу так! Договорились? — Повисает молчание, во время которого он встает, и я сторонюсь, пропуская его. — Если вы не перестанете, я вылью эту бутылку «San Pelegrino» на вашу голову — ясно?

Он ничего не говорит, но весь его вид, кажется, заявляет «Ну и что?».

Я смотрю, как он уверенной походкой выходит наружу, где его поджидает приземистый джип синего цвета с тонированными стеклами, так что мне не удается разглядеть лица водителя. На улице я обращаю внимание на то, как много развелось за последнее время ресторанов техасско-мексиканской кухни, на царящее повсюду постапокалиптическое настроение, на мою собственную псевдореальность, а затем направляюсь в «Four Seasons», где все, что мне хочется сделать, это как можно быстрее снять с себя рубашку.

У входа в «Four Seasons» неизбывные папарацци стреляют друг у друга сигареты, праздно рассматривают меня, в то время как я роюсь по карманам в поисках ключей от моего номера, а они ждут, когда к дверям подкатит «таункар» или лимузин, чтобы высадить потенциальную жертву, в число которых я сегодня не вхожу. Рэйф Файнз пожимает руку двадцатилетнему кинопродюсеру, которого, я просто уверен, трахал кое-кто из моих знакомых, а Габриэль Бирн разговаривает по мобильнику, одновременно давая интервью журналу «People» и отхлебывая чай из большой кружки. Другими словами: все как всегда, все идет как обычно. Единственный пробел в картине: никаких вестей от Ф. Фреда Палакона, что почему-то вовсе не приносит мне того облегчения, которого я ожидал. Я открываю дверь в мой люкс, врубаю MTV и одновременно со щелчком телевизора Everything But The Girl заполняет комнату, в которой стоит арктический холод. У меня зуб на зуб не попадает, когда я сдвигаю в сторону кучу модных японских журналов, рассыпанных по кровати, а затем падаю сверху и натягиваю на себя покрывало, не забыв заказать в гостиничной кухне протеиновый коктейль и спросить, в котором часу закрывается тренажерный зал.