Американский психопат, стр. 38

— Когда едешь на Карибские острова, паспорт не нужен… просто какой-нибудь документ, подтверждающий, что ты гражданин США… и самое главное, Тейлор, там нету языкового барьера. По-английски говорят везде, даже на тех островах, где родным языком считается французский или испанский. Большинство островов — бывшие британские колонии…

— Моя жизнь — сущий ад, — внезапно говорю я, двигая по тарелке кусочки лука-порея. Кстати, тарелка представляет собой фарфоровый треугольник. — И есть еще много людей, которых мне хочется… ну, наверное, убить. — Я произношу это с нажимом на последнее слово и смотрю прямо в глаза Армстронгу.

— Сервис значительно улучшился с тех пор, как American Airlines и Eastern Airlines открыли свои представительства в Сан-Хуане, откуда самолеты по местным авиалиниям летают на острова, куда нет прямых рейсов. Есть дополнительные рейсы от BWIA, Pan Am, ALM, Air Jamaica, Bahamas Air и Cayman Airways, и добраться на любой остров — уже не проблема. Существует также дополнительное авиасообщение между островами от LIAT и BWIA с фиксированным расписанием местных рейсов…

Человек, похожий на Чарльза Флетчера, подходит к нашему столику, — Армстронг все бубнит и бубнит, — похлопывает меня по плечу, говорит: «Привет, Симпсон» и "Увидимся во «Флейтах», а потом идет к выходу, где его дожидается весьма привлекательная особа — большие сиськи, блондинка, платье в обтяжку, не секретарша и не жена, — они вместе выходят из «DuPlex» и уезжают в черном лимузине. Армстронг все еще ест, тыкая вилкой в кусочки телячьей печенки идеально квадратной формы, и все еще говорит, а мне вдруг становится невыносимо грустно.

— Карибские острова — идеальное место для тех, кто не может взять целую неделю отпуска, но хочет как следует отдохнуть на выходные. Eastern Airlines создали «Клуб выходного дня», охватывающий почти все Карибские острова, а члены клуба путешествуют с большими скидками, что, разумеется, не имеет значения, но тем не менее, многие люди направляются…

КОНЦЕРТ

На концерте, куда нас затащил Керрутерс, все очень нервничают. Концерт проходит в Нью-Джерси, выступает ирландская группа U2, которая на прошлой неделе была на обложке журнала Time. Вообще-то билеты были куплены для группы японских клиентов, но те в последнюю минуту отменили поездку в Нью-Йорк, и Керрутерс уже не смог (во всяком случае, так он это представил нам) продать эти билеты в первом ряду. Так что мы едем в Нью-Джерси: Керрутерс и Кортни, Пол Оуэн и Эшли Кромвелл, Эвелин и я. Когда я узнал, что Пол Оуэн тоже идет, я позвонил Сесилии Вагнер, девушке Маркуса Холберстама, раз уж Оуэн так упорно путает меня с Маркусом, и хотя мое приглашение очень ее взволновало (я всегда подозревал, что она в меня влюблена), она не смогла составить мне компанию, потому что ей надо было идти на какой-то прием в честь премьеры нового британского мюзикла «Maggie!». Она что-то прощебетала насчет ланча на следующей неделе, и я сказал, что позвоню ей во вторник. Сегодня вечером я собирался поужинать с Эвелин, но мысль о том, что мне предстоит провести два часа с ней наедине, наполняет меня неизбывным ужасом, так что я ей звоню и нехотя объясняю, что планы изменились; она спрашивает, идет ли Тим Прайс, и когда я говорю, что нет, изображает мимолетное колебание перед тем, как милостиво согласиться. Я отменяю заказ на столик, который Джин сделала для нас в «H2O», новом ресторане Клайва Пауэлла в Челси, и ухожу из офиса пораньше, чтобы успеть забежать на аэробику перед концертом.

Девушкам не особенно нравится эта группа, и все три сообщили мне по секрету, что им не хочется никуда идти. Пока мы ехали в лимузине, Керрутерс пытается нас подбодрить, рассказывая о том, что Дональд Трамп — большой поклонник U2, а потом, уже совсем отчаявшись, добавляет, что Джон Гатфройнд [24]] покупает все их альбомы. Мы открываем бутылку шампанского Cristal, потом — вторую. По телевизору передают пресс-конференцию Рейгана, но на экране — сплошные помехи, так что никто на него внимания не обращает, кроме меня. В сегодняшнем Шоу Патти Винтерс речь шла о жертвах нападений акул. Пол Оуэн назвал меня Маркусом четыре раза, а Эвелин, к моему несказанному облегчению, два раза — Сесилией, но Эвелин этого не замечает, потому что всю дорогу сверлит Кортни ненавидящим взглядом. Так что никто Оуэна не поправил, и, как я понимаю, уже не поправит. Я даже сам пару раз назвал Эвелин Сесилией, когда был уверен, что она меня не слышит. Керрутерс все твердил, как я замечательно выгляжу, и восхищался моим костюмом.

Мы с Эвелин одеты значительно лучше, чем все остальные. На мне пальто из овечьей шерсти, шерстяные брюки и пиджак, хлопчатобумажная рубашка, кашемировый свитер с V-образным вырезом и шелковый галстук, все — от Armani. На Эвелин— хлопчатобумажная блузка от Dolce&Gabbana, замшевые туфли от Yves Saint Laurent, кожаная юбка с набивным узором от Adrienne Landau и замшевый ремешок от Jill Stuart, колготки от Calvin Klein, хрустальные серьги от Frances Patiky Stein, а в руке — белая роза, которую я купил ей в корейской лавке перед тем, как за мной заехал лимузин Керрутерса. Керрутерс одет в спортивного покроя пальто из овечьей шерсти, кашемировый кардиган, твидовые брюки, хлопчатобумажную рубашку и шелковый галстук, все — от Hermes. («Как вульгарно», — прошептала Эвелин мне на ухо, и я молча согласился.) На Кортни — топ из трехслойной полупрозрачной органзы и длинная бархатная юбка-"рыбка", обшитая бархатной тесьмой, сережки с эмалью, от Jose and Maria Barrera, перчатки от Portolano и туфли от Gucci. Пол и Эшли, на мой взгляд, одеты слишком нарядно, а на ней, к тому же, темные очки, хотя окна у лимузина тонированы, а снаружи уже смеркается. У нее в руках — букет маргариток, которые ей преподнес Керрутерс, но Кортни вовсе не злится по этому поводу, потому что она занята другим — еле сдерживает себя, чтобы не наброситься на Эвелин и не расцарапать ей все лицо, и я считаю (несмотря на то, что Эвелин выглядит потрясающе), что это очень даже неплохая идея. Я бы с удовольствием на это посмотрел. У Кортни чуть-чуть лучше фигура, зато сиськи красивее у Эвелин.

Концерт тянется уже минут двадцать. Я ненавижу живую музыку, но вокруг нас все стоят и одобрительно орут, стараясь, видимо, перекричать грохот, который обрушивается на нас из огромных усилителей. Единственное удовольствие, которое я получаю, — видеть, что Скотт и Анна Смайли сидят на десять рядов позади нас, — их места гораздо хуже, хотя стоят наверняка столько же. Керрутерс меняется местами с Эвелин, чтобы обсудить со мной какие-то деловые вопросы, но я не слышу ни слова и тоже меняюсь местами с Эвелин, чтобы поговорить с Кортни.

— Луис — идиот, — кричу я. — Он ничего не подозревает.

— Эдж в Armani, — кричит она, указывая на басиста.

— Это не Armani, — кричу я в ответ. — Это Emporio.

— Нет, — кричит она. — ArmaniАрмани.

— Приглушенные светло серые тона, а также темно-серые и синие. Четкие лацканы, неяркая клетка, горошек и полоска — вот Armani. Не Emporio, — кричу я, зажав уши руками. Меня раздражает, что она этого не знает и не отличает одно от другого. — Вот в чем разница. А который из них Ледж?

— Наверное, барабанщик, — кричит она. — По-моему, он. Но я не уверена. Я хочу курить. Где ты был вчера вечером? Если ты скажешь, что с Эвелин, то я тебя ударю.

— Барабанщик, вроде бы, не в Armani, — кричу я. — И не в Emporio. Совсем ничего не вижу.

— Я не знаю, который из них барабанщик, — кричит в ответ она.

— Спроси у Эшли, — предлагаю я.

— Эшли? — кричит она, перегибаясь через Пола и стуча Эшли по ноге. — Который из них Ледж?

Эшли что-то кричит ей в ответ, что я не слышу, потом Кортни опять поворачивается ко мне и пожимает плечами.

— Она говорит, ей не верится, что она в Нью-Джерси.