В поисках камня, стр. 60

Глава 27

Сокровища империй лежали за черной дверью. Горы блестящих золотых монет несметное богатство — громоздились на полу, среди монет ярко вспыхивали небрежно разбросанные там и сям кольца, браслеты, цепи и короны. Кроваво-красные слитки из энгаракских рудников, сложенные у стен в штабеля, соседствовали с открытыми сундуками, наполненными крупными алмазами. Посреди комнаты стоял большой стол, усыпанный рубинами, сапфирами и изумрудами размером с куриное яйцо. На тяжелых бордовых портьерах, скрывающих окна, висели нити розоватого жемчуга и черного янтаря.

Белгарат ступал пружинисто, словно зверь, который подкрадывается к добыче, глаза его быстро скользили по сторонам. Не глядя на сокровища, он по пушистому ковру пересек комнату. Следующая комната оказалась хранилищем премудрости: туго скрученные свитки заполняли уходящие к потолку стеллажи, кожаные корешки книг выстроились на полках, как шеренги солдат. Столы в этой комнате были уставлены стеклянной химической посудой и диковинными механизмами из меди и железа, с винтами, колесами, цепями и приводными ремнями.

В третьей комнате стоял огромный золотой трон под черным бархатным балдахином. Через подлокотник была перекинута горностаевая мантия, на сиденье лежали скипетр и тяжелая золотая корона. Карта на мозаичном полу, насколько Гарион мог понять, изображала весь мир.

— Зачем все это? — спросил Дерник приглушенно.

— Здесь Ктачик развлекается. — Лицо тети Пол выражало отвращение. — У него много пороков, и каждому он отводит отдельное помещение.

— Тут его нет, — пробормотал Белгарат. — Нам придется подняться на следующий этаж. — Он повел их обратно и двинулся по лестнице, которая вилась вдоль внутренней стены башни.

Комната наверху внушала ужас. Посередине стояла дыба, со стен свисали бичи и кнуты. Жуткие стальные инструменты правильными рядами лежали на столе у стены — крючья, иглы, кошмарные пилы, между зубьями которых еще сохранились остатки мяса и костей. Вся комната была пропитана запахом крови.

— Дальше вы с Силком идите вдвоем, отец, — сказала тетя Пол. — В комнатах на этом этаже есть такое, чего Гариону, Дернику и Релгу видеть не следует.

Белгарат кивнул и направился к двери, Силк за ним. Спустя несколько минут они вернулись через другую дверь Лицо у Силка было зеленоватое.

— Необычные извращения, правда? — заметил он с содроганием.

Лицо у Белгарата было угрюмым.

— Мы поднимемся еще выше, — сказал он тихо. — Он на самом верху. Я так и предполагал, но должен был убедиться наверняка.

Когда они приближались к последнему этажу, Гарион ощутил, как внутри него разливается и трепещет некое мерцание и несмолкающее пение переполняет его. Родинка на правой руке засветилась.

В первой комнате верхнего этажа стоял каменный алтарь, над ним нависало стальное изображение Торака. Сверкающий нож с запекшейся на рукояти кровью лежал на алтаре, в камень тоже впиталась кровь. Белгарат теперь двигался быстрыми кошачьими шагами, лицо его было исполнено решимости. Он поглядел на одну дверь за алтарем, покачал головой и направился к другой, закрытой, двери в дальней стене. Он легонько коснулся дерева пальцами и кивнул.

— Он здесь, — проговорил старик с удовлетворением. Он набрал в грудь воздуха и неожиданно ухмыльнулся. — Давненько я этого ждал, — сказал он.

— Не тяни время, отец, — нетерпеливо сказала тетя Пол.

Глаза у неё были стальные, белый локон на лбу сверкал, как иней.

— Когда мы войдем внутрь, оставайся в стороне, Пол, — напомнил Белгарат. И ты, Гарион, тоже. Это наше с Ктачиком дело.

— Ладно, отец, — ответила тетя Пол.

Белгарат толкнул дверь. Комната была совершенно голая: ни ковра на каменном полу, ни занавесок на круглых, глядящих в темноту окнах. Простые свечи горели в подсвечниках по стенам, простой стол стоял посреди комнаты. За столом, спиной к двери, сидел человек в черном капюшоне и глядел на железный ларец. От того, что лежало в этом ларце, все тело Гариона затрепетало, пение в голове заглушило все внешние звуки.

Перед столом стоял маленький белокурый мальчик и тоже смотрел в ларец. На нем была перепачканная полотняная рубаха и грязные башмачки. Хотя и тени мысли не читалось на его лице, оно лучилось нежной невинностью, от которой щемило сердце. Глаза были большие, голубые и доверчивые. Более красивого ребенка Гариону не доводилось видеть.

— Что тебя задержало, Белгарат? — спросил сидевший за столом человек, не удосуживаясь повернуться. Голос у него был тихий, невыразительный. С легким щелчком затворив ларец, он продолжил: — Я уже начал о тебе тревожиться.

— Мелкие препятствия, Ктачик, — ответил Белгарат. — Надеюсь, мы не заставили слишком долго себя ждать?

— Ничего, я не скучал в это время без дела. Заходите. Заходите все. Ктачик обернулся и посмотрел на них. Волосы его и борода, желтовато-белые, были очень, очень длинны. Глубоко посаженные глаза ярко сверкали на морщинистом лице. Жестокость и надменность стерли с него все человеческое, а всепоглощающий эгоизм навеки искривил губы усмешкой презрения ко всему живущему, кроме себя. Глаза его остановились на тете Пол. — Полгара, приветствовал он её издевательским кивком. — Прелестна, как всегда. Ты пришла, чтобы наконец покориться воле моего повелителя? — Он злобно глянул исподлобья.

— Нет, Ктачик, — холодно ответила она — Я пришла восстановить справедливость.

— Справедливость? — Он презрительно рассмеялся. — Её нет, Полгара. Сильные делают что хотят, слабые покоряются. Так учил меня мой повелитель.

— А его изуродованное лицо не научило тебя другому?

Черты верховного жреца на мгновение омрачились, но он стряхнул мимолетное сомнение.

— Я предложил бы вам сесть и подкрепиться, — продолжал он тем же невыразительным голосом, — но боюсь, вы надолго не задержитесь. — Он оглядел всех остальных. — Что-то вас стало меньше, Белгарат, — заметил он. — Я надеюсь, вы никого не потеряли в пути?

— Все живы-здоровы, — заверил Белгарат, — и, я уверен, ценят твою заботу.

— Все? — протянул Ктачик. — Я вижу Находчивого Вора, и Человека с Двумя Жизнями, и Слепца, но не вижу остальных Где Устрашающий Медведь и где Рыцарь-Защитник? Где Повелитель Коней и где Лучник? А дамы? Они где — Королева Мира и Матерь Истребленного Народа?

— Все живы-здоровы, Ктачик, — ответил Белгарат. — Все.

— Удивительно. Я был почти уверен, что одного-двоих вы к этому времени потеряли. Восхищаюсь твоей целеустремленностью, старина, — столько времени сохранять пророчество, которое рассыпалось бы, умри не вовремя хоть один из их предков. — На мгновение взгляд его сделался отрешенным. — А-а, — сказал он. Вижу. Ты оставил их охранять вход. Это совершенно излишне, Белгарат. Я велел, чтобы нас не тревожили.

Взгляд верховного жреца остановился на лице Гариона.

— Белгарион, — сказал он почти любезно. Несмотря на пение, звучащее в каждой его жилке, Гарион похолодел, когда исполненный злой воли разум верховного жреца коснулся его сознания. — Ты моложе, чем я думал.

Гарион посмотрел на Ктачика вызывающе, собирая силы на случай неожиданного удара.

— Хочешь помериться со мной силами, Белгарион? — Ктачик даже развеселился. — Ты сжег Чемдара, но он был дурак. Со мной тебе будет потруднее. Скажи, мальчик, это доставило тебе удовольствие?

— Нет, — ответил Гарион, по-прежнему оставаясь наготове.

— Со временем ты научишься получать от этого наслаждение. — Ктачик злобно усмехнулся. — Видеть, как враг корчится в твоей мысленной хватке, — одно из самых приятных проявлений нашего могущества. — Он опять обратил взор на Белгарата. — Значит, ты наконец пришел меня уничтожить? — спросил он с издевкой.

— Если на то пошло, да. Уже давно пора, Ктачик.

— Вот как? Мы очень похожи, Белгарат. Я ведь ждал этой встречи почти столько же, сколько и ты. Да, мы очень похожи. При других обстоятельствах мы могли бы стать друзьями.

— Сомневаюсь. Я человек простой, и многие из твоих увеселений, на мой вкус, слишком изощренные.