Расколотая бесконечность, стр. 45

— Ужель не видишь ты, что опечалили слова твои кобылу? — сказал оборотень. — Не понял разве ты, о чем Оракула спросить хотелось ей?

От изумления Стайл потерял дар речи. Он часто сравнивал Нейсу с Шиной, но не заметил самого главного.

— Но ведь я не единорог! — попытался возразить он.

— А я не человек. Но на твоем бы месте не стал бы так беспечно говорить о расставании. Уж лучше сразу б вырвал сердце!

— Э… Да, — смущенно согласился Стайл. — Я полагал, что с ее стороны это просто вежливость. Мне и в голову не приходило…

— Ничего себе вежливость! Я раньше тоже к подобным вещам относился бездумно, пока моя волчица не объяснила что к чему. — Он провел пальцем по старому шраму рядом с горлом. Очевидно, оборотни были довольно прямолинейны. — Тебе я вынужден заметить, что во всех ипостасях своих Нейса — дивное создание, очень верное к тому же. Мне стыдно до сих пор, что я зубами чуть не впился в ее волнующую плоть. Как хорошо, что стал ты между нами. Учитывая ту вражду, что существует между человеком и единорогом, между человеком и оборотнем и между оборотнем и единорогом, мне поразительно ее влечение к тебе. Скажи, а ты не девственник случайно?

— Нет.

— И, самое главное, касался ли ты ее наиболее сокровенных мест?

Стайл слегка покраснел:

— Я могу лишь сказать…

— Ее копыт, — продолжал Керрелгирл. — Ее рога. Никто чужой не должен трогать волшебных конечностей единорога.

— Да…

— Тогда это любовь. В противном случае она бы не дала тебе коснуться их. Ведь она пощадила тебя, когда узнала, что ты Адепт. Не стоит так беспечно относиться к чувствам Нейсы. — Он снова провел ладонью по шраму.

— Я согласен, — горячо сказал Стайл, вспомнив о Шине. Он всегда обладал личным магнетизмом, притягивающим женщин, которые имели возможность узнать его получше. Хотя до этого дело доходило нечасто — мешал его рост и стеснительность. Так что его гетеросексуальные отношения бывали либо слишком дальними, либо слишком близкими. И Стайл чувствовал определенную ответственность — не причинять боль тем женщинам, которые доверились ему.

У Стайла внезапно защемило сердце. Он вспомнил Тону, которая подарила ему любовь, а затем бросила его. Он не мог осуждать ее, хотя отказался бы от любовного романа с ней, знай, что последует дальше. Она открыла ему мир, о существовании которого он и не подозревал. Но Стайлу не хотелось поступать таким же образом по отношению к другому существу. Он знал, что Нейса не причинит ему вреда. Она молча уйдет и прыгнет со скалистого обрыва, не превращаясь при этом в светлячка. Такой у нее характер.

Керрелгирл задал резонный вопрос: почему бы Стайлу не остаться здесь?

Да, здесь ему угрожала смертельная опасность, но по той же причине он покинул и Протон. Если ему удастся ликвидировать источник опасности здесь, то ему нечего будет опасаться и на Протоне.

То удовольствие, что он получал на Протоне от Игр, он получит здесь от волшебства… Нет! Ведь он же дал клятву.

А как же Шина? Не мог же он оставить ее в неведении. Надо вернуться, чтобы по крайней мере объяснить ей всю ситуацию. Она робот, и она поймет.

Самое главное для Стайла — выбрать для себя наиболее подходящий мир. Шине достаточно знать, что он в безопасности, тогда ее задача будет считаться выполненной.

Как он знал, что с Тоной все в порядке и она счастлива… Но радовался ли он этому? Зная, что она теперь в объятиях другого мужчины, которому родила сына? Он понимал это, и Шина все поймет — но достаточно ли этого?

Впрочем, что ему еще оставалось делать? Ведь он не мог одновременно находиться в двух мирах. К тому же, срок его пребывания на Протоне ограничен, а здесь он может жить сколько угодно.

Вернувшись обратно, Стайл сел рядом с Нейсой. Керрелгирл стоял чуть поодаль.

— Оборотень объяснил мне, что я не решу своих проблем, убежав от них.

Я должен оставаться здесь, чтобы найти свою судьбу, лишь изредка возвращаясь на Протон, чтобы закончить там все свои дела. — Сказав это, Стайл пожалел о последних словах.

Вместо ответа Нейса одарила его взглядом. Этого было достаточно.

— Теперь что касается тебя, оборотень, — сказал Стайл. — Надо решить и твою загадку. Не кажется ли тебе, что голубой цвет, которому ты должен быть предан, может означать Адепта?

Теперь настала очередь изумляться Керрелгирлу.

— «Будь предан голубому цвету!» Так сказал мне Оракул. Да лучше на всю жизнь останусь я изгоем!

— Но ведь если Оракул всегда прав…

— Быть может. Спросил его я, как мне занять положенное место в стае, и он ответил. Но кажется, цена уж слишком велика.

— Но ты ведь оговорил, что должен сделать это с чистой совестью.

— Моя совесть не позволит, чтоб я Адепту в прислужники нанялся!

— Значит, речь шла о чем-то другом. О другом голубом цвете. Может, поле голубых цветов?..

— Оборотни не крестьяне! — негодующе воскликнул Керрелгирл. — Оракул имел в виду Голубого Адепта, а единственное, что я готов сделать для него, — бросить горсть земли на его могилу! Не стану я искать Голубого Адепта!

Стайл задумался.

— Если это действительно так, и ты решил не возвращаться в стаю, мешает что тебе не следовать со мною? Я ведь решил остаться в этом мире навсегда, но должен отыскать того, от кого исходит опасность для моей жизни. Раз я поклялся к колдовству не прибегать, нуждаться буду я в защите.

— Защиту сможет дать тебе такую кобыла племени единорогов.

— От могущественного Адепта?

Керрелгирл принялся расхаживать взад-вперед.

— Теперь отказом если я отвечу, то трусость запятнает мое имя.

— Нет, нет! Я совсем не хотел сказать…

— А это и не обязательно. К тому же, есть одно сомнение: захочет ли кобыла выносить присутствие мое в компании вашей?..

Нейса поднялась. Взяв Керрелгирла за руку, она на мгновенье встретилась с ним взглядом, а затем отвернула голову. Оборотень посмотрел на Стайла.

— Ах, как красноречива Нейса! Хотя мы издавна считаемся врагами, но, став изгоями, мы будем помогать друг другу. Какая разница — где умереть и как.

12. ЧЕРНЫЙ ЦВЕТ

— Кто из Адептов живет ближе всех? — спросил Стайл. — Кроме Голубого.

Раз ты с нами, к нему мы не пойдем.

Керрелгирл превратился в волка и понюхал воздух. Затем снова принял человеческий облик.

— Думаю, Черный Адепт.

— Тогда мы направимся к нему, — принял решение Стайл. Он, конечно, предпочел бы более научный подход, но в этом мире науку заменяло волшебство.

Они вместе покинули дворец. Стайл ехал верхом на Нейсе, а волк бежал рядом. Снова их путь лежал на запад — к замку Черного Адепта. Теперь, когда отступать было уже поздно, Стайл засомневался в правильности своего выбора. Надо ли это ему? Ну что ж, после встречи с Черным Адептом он решит, стоит ли ему посещать других. Он не любитель приключений, где все решается мечом и колдовством. К тому же Стайл подозревал, что злых волшебников здесь гораздо больше, чем доблестных героев.

Во владениях Оракула Нейса обнаружила склад зерна, и Стайл наполнил им мешок, который приторочил к седлу. Теперь необязательно делать длительные остановки, чтобы Нейса могла попастись. Они мчались с огромной скоростью и за два с половиной часа преодолели около пятидесяти миль. На Протоне Стайл не раз участвовал в гонках на выносливость и знал, что даже самая лучшая лошадь не смогла бы бежать в таком темпе.

Ландшафт понемногу менялся. Растительность исчезла, и только кое-где виднелись зеленые островки. Стайл понимал, что при помощи колдовства мог добыть свежую воду и пропитание, но не стал предлагать это своим друзьям.

Они были против колдовства, и к тому же он нарушил бы свою клятву.

Горы скрылись из виду, и теперь перед ними тянулась бескрайняя голая равнина, над которой низко висели свинцовые тучи. Резкий порыв ветра швырнул им пыль в лицо. Стайл закашлялся. Если пейзаж соответствовал характеру Черного Адепта, то колдун, должно быть, ужасно злой. У Стайла были и друзья и враги, но он не относился к последним так, как единорог и оборотень относились к Адептам. Впрочем, незнание — источник заблуждений.