Макроскоп, стр. 74

Беатрикс полола сад. Некоторые ростки пшеницы пробивались рядом с грядками помидоров, и она аккуратно удаляла их, стараясь не повредить ни одно растение. Столь любовно оберегаемые ростки будут вскоре пересажены на пшеничное поле – площадку сорок на сорок футов, зеленеющую на юге сада.

Иво присел рядом с ней, но помощи не предложил. Для нее эта работа была самоцелью, и непрошеное участие рассматривалось бы как неуместное вмешательство. Когда человек вкладывает в работу свой, неведомый другим смысл, она слишком важна для него, чтобы кому-то ее доверить. Иво заметил, что Беатрикс продолжала терять в весе. Круглолицая матрона бесследно исчезла, на ее месте очутилась пожилая женщина с тощим лицом. Материальное благополучие, увы, не всегда означает здоровье и счастье.

– Вы знаете, она так тяжело переживает случившееся, – сказал он после приличествующей паузы.

– А что же нам делать, Иво? Я не могу уже на это смотреть, но не представляю как ей можно помочь.

– Я так понимаю, она, после потери Брада, все время подавляла в себе эмоции. Она знает, что его больше нет, но отказывается с этим смириться. Сейчас...

– Сейчас нам следует дежурить возле нее и обращаться с ней, как с преступницей. Мне не нравится все это, Иво.

Она понимала все. Все ее тело выражало участие. Беатрикс находилась, пожалуй, в худшем физическом состоянии, чем Афра.

– Это никому не нравится. Но мы не имеем права оставить ее одну.

Она подняла зеленый побег и осторожно пересадила его в таз с мокрым песком

– Это ужасно.

– Интересно, а... – Он запнулся, пораженный дерзостью своего предположения. – По-вашему, выходит, что мы уже обращаемся с ней как с преступницей?

– Мы должны что-то предпринять, – сказала она.

– Но может быть, все должно быть совсем не так. Я подумал, ну... она чувствует себя виноватой, и мы должны устроить ей нечто вроде суда. Рассмотреть какие есть свидетельства и затем решить, кто и в чем виноват. Тогда проблема будет решена.

– Но кто будет решать, Иво? Я не смогу.

– Думаю, и я не смогу. Я ведь необъективен. Но, вам лучше знать, может, ваш муж сможет?

– Она ему нравиться, Иво. Он не захочет выносить ей приговор.

В ее голосе не было и тени ревности, и Иво знал, что она не из тех людей, которые способны скрывать подобные чувства. Ее фраза была еще одним свидетельством в ее пользу и кое-что говорила о Гротоне – то, о чем он раньше и не подозревал.

– Скорее всего, он согласится. Мне кажется, что суд разрядит обстановку, очистит воздух и...

Беатрикс замерла:

– Смотрите, Иво. Видите?

Он резко повернулся, подозревая неладное, и посмотрел в направлении, которое указывала ее рука. Но там ничего особенного не было.

– На том помидорном листе? – прошептала она, дрожа от волнения.

Он вздохнул с облегчением, тревога была напрасной.

– По-моему, совершенно здоровый лист, но, может быть, следует его обработать...

– Жук! – воскликнула она.

– Должно быть, в помидоре была личинка. А я-то думал, что их стерилизуют.

– Может статься, у нас тут будет много жуков, – возбужденно фантазировала она. – А еще мух, пауков, червей! Они будут забираться в дом, и тогда нам придется натягивать на окна сетки!

Прошло уж очень много времени с тех пор, как они видели каких-либо живых существ, кроме друг друга, поэтому это открытие становилось таким значимым.

– Мы не одни, – сказал Иво. – Это хорошее знамение.

– Как вы считаете, здесь достаточно тепло для него? – обеспокоено спросила Беатрикс. – Может, ему нужно принести еды? А что они едят?

Иво улыбнулся:

– Природе лучше знать. Уверен, он сидит как раз на своем ужине. Если мы оставим его в покое, он заведет вскоре целое семейство. Я вам с помощью макроскопа могу сфотографировать книгу по жукам, по ней вы сможете определить его вид.

– Вы очень добры! – искренне поблагодарила она.

Он ушел, а Беатрикс все еще разглядывала жука, стоя на коленях. Если в мире и существуют такие вещи, как знамения, то это открытие уж точно означало, что худшее для поселения на Тритоне позади.

– Суд, – задумчиво повторил Гротон. – В этом что-то есть. Несомненно одно – нужно что-то предпринимать. Девушка уже на грани.

Если Беатрикс сильно изменили потрясения последних месяцев, то Гротон оставался все таким же. Он казался самым спокойным в их компании.

– Кстати, я тут вспомнил по этому поводу один случай. Этюд из психологии животных. Собака, то ли сама убежала, то ли потерялась – не помню уж точно, – короче, хозяин нашел ее через несколько дней. И страшно был рад, что она жива-здорова, но вот собака уныло бродила по дому, почти не спала и ничего не ела. В конце концов этот человек пошел за советом к ветеринару. А тот посоветовал скатать газету в трубку и хорошенько врезать собаке по заду.

– И это не помогло.

– Наоборот, это излечило собаку. По-видимому, собака все время ждала, что ее накажут за то, что она потерялась, и не могла успокоиться, пока не получит должное. Мысль эта тяготила ее, она знала, что что-то не так, если проступок остался незамеченным. Но стоило только дать символический шлепок – и собака чуть не развалила дом от радости. Понимаете, вина была искуплена.

– Вы полагаете, Афре поможет пинок под зад?

– Не знаю. Брада это, конечно же, не вернет. Но...

Гротон сел и продолжил:

– Знаете, а вы были правы насчет чувства вины. Ему просто нет выхода – ведь никто из нас по-настоящему не осуждаем ее. Но суд... Трудно сказать, поможет ли он ей избавиться от чувства вины...

– Вам придется принимать решение. О том, виновна ли она. Рассмотреть все свидетельства и назначить соответствующее наказание.

– Да, по-видимому, мне придется это сделать.

Иво понимал, что сейчас думает Гротон. Они все виновны, виновны в своем бездействии, точно так же, как Афра виновна в своем деянии. Какое же право у них выносить приговор?

Гротон открыл бюро, которое он смастерил для своего кабинета и извлек лист бумаги. На нем была изображена большая окружность, разделенная на двенадцать секторов, в центре был помещен небольшой кружок. Внутри некоторых секторов были нарисованы какие-то символы и написаны цифры. Под большим кругом были начерчены несколько фигур, надписанных символами, отличными от тех, что были на круге.