Уарда, стр. 98

– Ты спасла его, ты отплатила ему за благородный поступок – это и должно наполнять тебя счастьем.

– Но не только это! – горячо отозвалась девушка. – Я уже была готова впасть в отчаяние… А теперь я снова вижу, что боги милостивы и добры.

Жена Мена кивнула ей и тяжело вздохнула:

– Да, теперь они оба счастливы!

– И они достойны своего счастья! – воскликнула Уарда. – Бент-Анат подобна богине справедливости, ну, а человека, равного Пентауру, нет во всем Египте.

Неферт помолчала, а затем тихо спросила:

– Видела ли ты Мена?

– Где же я могла его видеть, – отвечала Уарда. – Подожди немного, настанет и твой час. Мне кажется, сегодня я смотрю в будущее, словно какая-нибудь прорицательница. Однако давай поглядим, спит ли еще врач Небсехт. Это снадобье, что я вылила в вино, должно быть, очень сильно действует?

– Да, это сильное средство, – сказала Неферт и вслед за Уардой вошла в хижину.

Врач все еще крепко спал, широко раскрыв рот. Уарда опустилась возле него на колени, заглянула ему в лицо и сказала:

– Он умен и все знает, но какой же у него сейчас глупый вид! Я разбужу его.

И она, шаловливо вытащив из подстилки соломинку, пощекотала ею в носу спящего.

Небсехт приподнялся, оглушительно чихнул, упал на шкуры и снова заснул, а Уарда залилась серебристым смехом. Потом вдруг вся вспыхнула и сказала:

– Это было нехорошо с моей стороны. Он такой добрый и великодушный!

С этими словами она схватила руку спящего и поднесла ее к губам, а затем вытерла пот с его лба. Небсехт проснулся, открыл глаза и сонно пробормотал:

– Уарда, милая Уарда…

Девушка отскочила от него и выбежала из хижины.

Неферт последовала за ней.

Когда Небсехт встал и оглянулся вокруг, он был совершенно один в незнакомой охотничьей хижине. Он вышел на воздух и увидел свиту Бент-Анат. Они оживленно говорили обо всем случившемся и о том, что еще ждало их впереди.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Жители оазиса, в котором невольно пришлось задержаться дочери фараона и ее спутникам, несколько столетий назад признали над собой власть фараонов и платили им дань. За это они получили привилегию: ни один египетский воин не мог без разрешения ступить на их земли.

Поэтому эфиопы, сопровождавшие дочь фараона, как и стражники, конвоировавшие каторжников, разбили палатки за пределами оазиса. Несмотря на это, между праздными воинами и амалекитянами стали вспыхивать ссоры, иногда переходившие даже в кровавые столкновения. Особенно напряженным стало положение с тех пор, как однажды вечером подвыпившие воины напали на амалекитянок, пришедших по воду.

Рано утром один из конвоиров проснулся и, обнаружив отсутствие Пентаура и Небсехта, поспешно разбудил своих товарищей, в том числе и отца Уарды, успевшего к тому времени вернуться. Взбешенные стражники поспешили к командиру эфиопских воинов и, сообщив ему о бегстве двух заключенных, сказали, что их, вероятно, скрывают у себя амалекитяне.

В ответ на требование выдать беглецов, о которых амалекитяне ничего не знали, воины услышали лишь насмешки. Это привело их командира в такую ярость, что он решил, применив силу, обшарить весь оазис. Когда еще один воин, посланный для переговоров, вернулся ни с чем, командир с большей частью своего отряда вторгся в вольные земли амалекитян.

Сыны пустыни взялись за оружие, но отступили перед сомкнутым строем египетских воинов, которые самоуверенно их преследовали и, наконец, очутились у того места, где долина расширяется, огибая с двух сторон «скалистый холм. За этим холмом сидели в засаде главные силы амалекитян. Как только эфиопы, ничего не подозревая, прошли мимо этого холма, амалекитяне напали на них с тыла, а те жители оазиса, которых эфиопы преследовали, обрушили на ошеломленных воинов целый град дротиков и стрел. Спастись удалось лишь немногим.

Но среди уцелевших был командир. Отделавшись легким ранением, он, взбешенный неудачей, вернулся за воинами, оставленными для охраны Бент-Анат, объединил их с конвоирами и снова ворвался в оазис. При этом мысль о возможности бегства дочери фараона даже не пришла ему в голову. Но как только ушел последний воин, Бент-Анат объявила царедворцу и своим спутникам, что настало время бежать.

Слуги были ей преданы всей душой, и уже через несколько минут самое необходимое для путешествия было уложено, а носилки и вьючные животные готовы к пути. И пока в оазисе кипел бой, юный Салих повел всех за собой на вершину Синая, к хижине своего отца.

По дороге Уарда подготовила Бент-Анат к той встрече, которая предстояла ей у хижины охотника. Ну, а о том, как Бент-Анат нашла поэта Пентаура, мы уже знаем.

Рука об руку шли они оба по горной тропинке, пока не добрались до скалистого выступа, отбрасывавшего спасительную тень. Пентаур устроил там ложе из мха, они расположились на нем и открыли друг другу свои сердца. Каждый рассказал историю своей любви и страданий, своих скитаний и чудесного избавления.

В полдень мимо них прошла дочь охотника с полным кувшином козьего молока и предложила им напиться. Бент-Анат, несколько раз наполнив молоком выдолбленную из тыквы чашу, подавала ее своему любимому. И при этом сердце ее переполняло чувство гордости за него, а в его сердце было лишь одно скромное желание: он хотел бы по капле пролить за нее всю свою кровь, отдать за нее жизнь!

До сих пор, говоря о прошлом и настоящем, они не в состоянии были думать о будущем. Сотни раз повторяя друг другу то, что оба уже давно знали, они совершенно забыли при этом о нависшей над ними опасности.

Но после скромной трапезы восторг, овладевший душой поэта еще во время утренней молитвы, несколько остыл. Если до этого времени ему казалось, что он парит в воздухе, то теперь он чувствовал, что подошвы его ног касаются земли, и они с Бент-Анат принялись серьезно думать о том, что предпринять в ближайшем будущем. Углубленные в этот серьезный разговор, похожий на деловое совещание, которое никак не вязалось со счастливым блеском в их глазах, они спустились к хижине гостеприимного охотника.

Охотник с дочерью вышел им навстречу вместе с каким-то высоким и стройным незнакомцем в полном боевом облачении вождя амалекитян. Оба мужчины низко поклонились и поцеловали землю перед Бент-Анат и Пентауром. Им только сейчас стало известно, сказали они, что дочь фараона силой задержали здесь, в оазисе. Вождь сынов пустыни Абохараб [ 203] сообщил не без гордости, что его воины перебили почти всех эфиопов, а остальных взяли в плен. При этом он заверил Пентаура, которого считал сыном фараона, и Бент-Анат, что сам он и все его племя преданы Рамсесу, всегда уважавшему их права.

– Они привыкли сражаться с черными трусливыми псами Куша, – сказал он о воинах-эфиопах. – Мы же – настоящие мужчины и умеем драться, как львы, защищая свои долины. Если же силы врага превосходят наши, то мы, подобно горным козлам, прячемся в скалистых ущельях.

Этот смелый воин, со сверкающими глазами и орлиным носом, с еще кровоточащей раной от удара мечом на смуглой щеке, произвел на Бент-Анат самое достойное впечатление. Она пообещала, что попросит отца быть милостивым к нему и к его племени. Кроме того, намекнув ему, что Пентаур – ее будущий супруг, она выразила желание, чтобы Пентаур как можно скорее повез ее в лагерь отца.

Пока она говорила, вождь с пристальным вниманием смотрел то на нее, то на Пентаура, а когда она кончила, обратился к ней с такими словами:

– Ты, дочь фараона, подобна луне, а твой спутник подобен богу солнца Дусаре. [ 204] Кроме Абохараба, – тут он ударил себя рукой в грудь, – и его супруги, я никогда не видал такой прекрасной четы, как вы! До Геброна [ 205] я провожу вас сам с небольшим отрядом отборных воинов. Но нам необходимо поспешить, потому что я должен вернуться до того, как этот изменник, что правит сейчас Египтом и преследует вас, вышлет сюда новые отряды. Спускайтесь же вниз! В ваших палатках, возле оазиса, все в целости и сохранности. А завтра, еще до рассвета, мы двинемся в путь.