Возвращение леди Линфорд, стр. 45
— Вот она, моя милочка, — игриво сказал он. — Я привёл её к тебе, как и обещал.
Рейчел вошла в комнату и остановилась, как вкопанная. Её глаза встретились с глазами женщины, изящно полулежавшей на кушетке.
Глава четырнадцатая
— О Генри, как же она прелестна! Очень, похожа на меня в этом возрасте. — Крохотный кружевной лоскуток трогательно взлетел к уголкам зелёных глаз. — Ах, я уже жалею, что просила тебя привести её ко мне. Нехорошо напоминать женщине, как она выглядела в юности.
Баронет проковылял к кушетке и нежно взял в свои лапы тонкую белую руку.
— Душенька, ты всё ещё красавица. Я не перестаю тебе об этом говорить. — Он оглянулся на Рейчел и заговорщически подмигнул. — И, моя дорогая, нет никакого сомнения в том, что в её возрасте ты была гораздо красивее.
Женщина залилась довольным смехом.
— О Генри, как же ты мил! — Высвободив руку, она протянула её к Рейчел: — Иди сюда, моё дитя. Ну же, поцелуй мамочку.
Рейчел не шевельнулась за всё время беседы между баронетом и его женой. Её взгляд словно приклеился к прекрасно очерченному лицу женщины, отметил зелёные глаза и тёмно-рыжие кудри, выглядывавшие из-под легкомысленного чепчика… Мамочка? Слово вибрировало в её ушах, как колокольный звон.
Что это, жестокий розыгрыш? Кто эта женщина? Ну конечно, не её мать — та давно умерла… и всё же Рейчел явно видела сходство между ними.
— Простите, мадам, но я не совсем вас понимаю, — наконец выговорила она. Сдавленный голос прозвучал странно даже для её собственных ушей. — Мы некоторым образом родственники?
Леди Фотерингейл заморгала:
— Ну конечно, глупое дитя! Я твоя мать. Почему ты сомневаешься?
— Потому, что моя мама умерла, мадам, — на этот раз без колебаний ответила Рейчел, почувствовав прилив враждебности к незнакомой женщине, что помогло ей восстановить хладнокровие. — Если вам что-либо известно о моей семье, то вы должны были знать: моя мать умерла, когда мне было четыре года.
— Умерла? — повторила женщина и снова залилась смехом. — Несомненно, это сказал тебе твой отец. Негодяй! — Спустив на пол обутые в атласные туфельки ноги, она теперь протянула обе руки: — Иди сюда, дитя. Дай мне возможность хоть попытаться объяснить.
Все ещё скептически настроенная, но тем не менее, заинтригованная, Рейчел медленно прошла вперёд. Не обращая внимания на протянутые руки, она присела на край кушетки и подозрительно взглянула на баронета, который ласково улыбался ей — ни дать ни взять добрый дядюшка.
— Неудивительно, что ты сбита с толку, дитя. Но как похоже на твоего отца сказать тебе такое!
— Простите меня, мадам, но зачем он это сделал?
Худенькое плечико грациозно дёрнулось.
— Никогда не могла понять ход мыслей Родерика, дорогая. Но подозреваю, что это была какая-то извращённая форма мести. Что за жалкий скряга, он был! Как жестоко я обманулась когда-то!
В том, что сказала жена баронета, было немало правды. Во всяком случае, дама прекрасно знала характер Родерика Уэстона, и у Рейчел появилось неприятное чувство, что в конце концов, всё это может оказаться и не розыгрышем.
Вздохнув, леди Фотерингейл снова улеглась на кушетку.
— Кажется, всё было так давно, но я постараюсь объяснить. — Она помолчала немного, рассеянно теребя пену кружев бледно-зелёного неглиже, затем продолжила: — Когда я вышла замуж за твоего отца, мне только что исполнилось семнадцать лет. Сэр Персиваль, твой дед, был душкой, но деньги у него не задерживались. Ни у моей сестры, ни у меня не было приданого, о котором стоило бы упомянуть, так что мы едва ли могли проявлять разборчивость. Хотя должна сказать, что твоей тёте Августе повезло гораздо больше, чем мне.
— Тёте? — Рейчел и не пыталась скрыть своё удивление. — Я не знала, что у меня есть тётя.
— Как ни прискорбно, больше нет. Моя сестра умерла три года назад. Она очень любила тебя, Рейчел, хотя полагаю, ты была слишком маленькой, чтобы запомнить её. После моего отъезда она не раз посылала письма твоему отцу, умоляя его отпустить тебя к ней. Он всегда отказывал. В конце концов, сестра сдалась, понимая, что он никогда не позволит ей общаться с тобой. Он был совершенно бессердечный человек!
Итак, на следующий же день после нашей свадьбы он привёз меня в Гэмпшир, где я и оставалась, как в тюрьме, долгих пять лет. Дом был достаточно хорош, но мебель такая старомодная и отвратительная, а он отказывался купить даже пару занавесок. Жалкий скряга!
Ты родилась примерно через год, и всё стало ещё хуже. Единственное приличное общество можно было найти в Линфорд-холле, но этот негодяй поссорился, с отцом твоего мужа из-за дрянного клочка земли, и нас больше никогда не приглашали в Линфорд-холл. — Она воздела руки к небесам. — Какая скука, дорогая! Ты не поверишь.
— О, я верю, мадам, — возразила Рейчел, скривив губы в усмешке. — Меня заставляли выносить это гораздо дольше пяти лет.
В первый раз леди Фотерингейл проявила признаки смущения.
— Да, не сомневаюсь. Ты винишь меня за то, что я тебя бросила, но в то время у меня не было такого намерения, — призналась она почти безразлично, как показалось Рейчел. — Вскоре после твоего четвёртого дня рождения сестра пригласила меня погостить у неё в Лондоне, и там я встретила дорогого сэра Генри.
Она протянула руку мужу, и он автоматически взял её в свою мясистую ладонь и начал ласкать нежную белую кожу.
— Он совсем не похож на твоего отца… такой добрый, такой понимающий, такой щедрый.
Рейчел перевела взгляд на тучного баронета, чьё цветущее лицо приобретало глуповато-обожающее выражение всякий раз, как он смотрел на жену. Да, он действительно сильно отличается от её отца… с этим невозможно не согласиться. Единственное общее у них — возраст. Если она не очень ошибается, баронету давно уже стукнуло шестьдесят. Леди Фотерингейл явно привлекают мужчины, годящиеся ей в отцы.
— Дорогая, если бы твоя мамочка вернулась в Гэмпшир, она бы там зачахла, — объяснил сэр Генри с тем же тошнотворно-влюблённым выражением лица. — Не мог же я позволить, чтобы это случилось. Так что я приказал запрячь в экипаж лучших лошадей, и умчал её в моё ирландское поместье. Рейчел переводила взгляд с одного, на другую, в её глазах засверкали насмешливые искорки. Словно она принимала участие в нелепом театральном фарсе, очень забавном, но совершенно невероятном — с сэром Генри, по ошибке получившим роль героя-любовника, но доблестно пытающимся сыграть её.
— Как эффектно, сэр Генри! — заметила Рейчел, еле сдерживая смех.
— Так и было! — подтвердила его жена. — Хотя потом нам пришлось худо. Твой отец согласился на развод только при условии, что я не буду видеться с тобой. И люди так отвратительно вели себя, особенно со мной. Нас избегали, практически изгнали из лондонского общества! Я так и не вернулась туда. — Она вздохнула. — Особенно мучительны были годы до того, как мы смогли узаконить наш союз. Мы проводили время в Ирландии и на плантации Генри в Вест-Индии. Теперь, конечно, — её лицо прояснилось, — мы в основном живём в Париже. Там так весело. Но время от времени мы возвращаемся в Ирландию, что сейчас и делаем. Мы остановились здесь на одну ночь и утром уедем.
Рейчел сидела, спокойно слушая то, что ей рассказывали, и невозмутимо глядя на незнакомку. Леди Фотерингейл, совершенно очевидно, просто избалованный ребёнок, чьё хорошее поведение можно обеспечить, если позволить делать всё, что ему вздумается. Несомненно, угодливый сэр Генри — идеальный супруг для эгоистичной увядающей красавицы.
— Я счастлива, что у вас всё сложилось благополучно, мадам, — умудрилась произнести Рейчел ровным голосом.
— Спасибо, дорогая! — восхищённо воскликнула леди Фотерингейл. — И у тебя также все хорошо. Естественно, я в конце концов, узнала о твоём браке с юным Домиником и о твоём последующем исчезновении. — Снова заливистый смех потряс воздух. — Тогда я сказала Генри, что история словно повторяется. Но потом от твоей милой подруги Арабеллы Мейтленд мы узнали, что ты воссоединилась с мужем.