Год и один день, стр. 38

Три часа спустя Алек как пуля вылетел из комнаты, оставив за столом с разложенной шахматной доской улыбавшуюся Бриттани.

Эндрю стоял под дверью, поджидая лэрда. Когда дверь распахнулась, а потом с громким стуком захлопнулась, он выступил из темноты.

— Сколько ты проиграл?

Услышав знакомый голос, Алек вздрогнул, резко обернулся.

— Моего коня, седло и пять уроков фехтования.

— Я отделался куда легче, — пробормотал Эндрю.

— Ты мог бы меня предупредить, — бросил Алек, гневно меряя шагами двор. Потом он круто развернулся и направился к конюшне.

— Умеренность, лэрд, умеренность, — фыркнул ему вслед Эндрю.

Алек обернулся так быстро, что успел схватить его за руку.

— Ты прав, Эндрю. Я оказался слишком самонадеян. Но ты знаешь, для чего я хотел победить леди Бриттани?

— Да весь клан об этом знает. — Эндрю дружески хлопнул Алека по спине. — Не беспокойся, твоя жена справится со своей ролью при дворе как нельзя лучше.

— Она не готова к острым зубкам и коготкам придворных дам, — с тревогой сказал Алек. — Они разорвут ее на кусочки. А мужчины будут ходить за ней по пятам и домогаться ее благосклонности. Мне придется перебить половину придворных щеголей, чтобы защитить ее честь.

— Нет, друг, она сама сможет постоять за себя. Вот увидишь.

— Мне было бы спокойнее, если бы она оказалась перед лицом вооруженной армии, чем перед лицом этих лживых тварей, засевших в замке Эдгара.

— Бриттани Смелая не потеряет лица перед лицом чего угодно, — пошутил Эндрю.

Алек улыбнулся. Он уже не раз слышал это прозвище, данное его жене, и гордился им.

— Да, но для ее же собственной безопасности будет лучше, если кто-нибудь станет ее наставлять.

Эндрю поморщился:

— Говорю тебе, в этом нет нужды. Леди Бриттани справится сама.

— Справится, если я смогу найти подходящего учителя и заставлю ее брать у него уроки.

Эндрю тяжело вздохнул:

— До чего же ты упрям, Алек Кэмпбелл…

— Да, и женился я на упрямой девушке.

Эндрю пошел своей дорогой, а Алек пожал плечами и погрузился в размышления.

— Завтра я начну все сначала — ей же во благо, — наконец сказал он самому себе, потом задумчиво потер подбородок. — И, принимая во внимание мои сегодняшние потери, я получу от этого большое удовольствие. — На его губах заиграла улыбка. Боевой дух был восстановлен.

12.

Юнис резким движением натянула повод, так что лошадь встала на дыбы, прежде чем остановиться. Угрюмая мина шотландца, сопровождавшего ее, говорила о том, что очередная задержка в пути его не радует. Он поднял руку, дав знак своим людям остановиться. Юнис, притворяясь, что не замечает выражения его лица, рассматривала замок, который высился вдали.

— Миледи, мы уже почти приехали. Сейчас не время делать привал. — Предводитель отряда галопом подъехал к ней, осадил прекрасного вороного жеребца, который заплясал на месте, повинуясь умелой руке.

— Я никогда еще не бывала в резиденции Эдгара, и мне нужно время, чтобы оценить ее великолепие, — спокойно объяснила она тоном, предназначенным для разговоров со слугами.

— Должен я велеть людям спешиться? — Крепкий, широкогрудый шотландец послал коня вперед, описал круг и встал прямо перед нею. — Будем ли мы разбивать лагерь, миледи?

— Нет, мы остановимся не на ночь, а только для краткого отдыха. Тронемся, как только я буду готова. — Юнис перевела взгляд с замка на всадника. — Есть ли нужда напоминать тебе, что я английская дама и не привыкла к таким переходам?

Шотландец отвернулся, но она успела заметить, что лицо его выразило неприязнь. Не годится, если этот мужлан начнет распространять о ней неблагоприятные слухи при дворе Эдгара.

— Сэр, — произнесла она, смягчив голос и взгляд, — я знаю, это я виновата в задержке. Но я просто не могу выдержать то, чему ты и твои люди учились с детства. — Юнис улыбнулась, опустив глаза, но успела заметить, что ее кротость не возымела должного действия. Она закусила губу, глаза ее недобро блеснули. — Ты воин и нетерпелив от природы.

— Нетерпелив, миледи? — возразил он. — Почему ты так говоришь? Только потому, что переход, который должен занимать неделю, занял три? У нас есть важные дела и обязанности дома. Как только мы доставим тебя к воротам замка, наше задание будет выполнено и мы немедленно отправимся домой.

— Вы не можете этого сделать! — гневно вскричала Юнис. Она хорошо понимала, как будет выглядеть для обитателей замка ее появление — словно она ненужный груз, от которого стремятся как можно скорее избавиться. — Я настаиваю на том, чтобы вы переночевали в замке.

— Нет, мы не станем этого делать. Мы обязались сопровождать тебя до ворот замка, и только. — Он взял повод ее лошади и двинулся вперед. — Не беспокойся, миледи. Когда ты будешь покидать двор, ты без провожатых не останешься. Хотелось бы мне только выпить эля с человеком, которому достанется эта честь.

Всю дорогу до замка Юнис хранила молчание. «Может быть, все обернулось к лучшему, — думала она. — По крайней мере этот болван исчезнет, прежде чем успеет мне навредить. А причину их поспешного возвращения придумать нетрудно».

У ворот замка Юнис одарила свой эскорт ослепительной улыбкой. Она спешилась и принялась старательно махать рукой уезжавшим мужчинам.

— Да хранит вас бог! Счастливого пути и скорого возвращения! — кричала она им вслед, но ни один из мужчин не только не ответил на ее прощальные слова, но даже не обернулся. Несмотря на это, Юнис продолжала махать рукой, пока всадники не скрылись из виду, и лишь потом повернулась к слуге, который проводил ее в комнату, прилегавшую к большому залу королевской резиденции.

Дверь в зал осталась открытой, и взгляд Юнис оценивающе блуждал по просторному помещению. Несомненное богатство — не бьющая в глаза роскошь, как при английском дворе, но и ни намека на варварскую нищету. На стенах висели гобелены, отличавшиеся богатством сюжетов, обстановку составляла мебель из дорогих сортов дерева, украшенная резьбой, бронзовые светильники и канделябры были менее вычурными, чем дома, но их простота производила впечатление изысканности.

Для человека, знавшего, как взяться за дело, здесь могли открыться большие возможности. Юнис оправила одежду, измявшуюся в пути, и бросила несколько изучающих взглядов на местную публику. Мужчины оказались красивыми — яркие глаза, сильные мускулистые тела, и она почувствовала знакомое приятное волнение. Женщины же, хотя и богато одетые, по сравнению с окружением английской королевы показались ей простушками. Юнис быстрым движением провела языком по губам, как волк, попавший в лес, полный зайцев, и облизывающийся в предвкушении легкой добычи.

Наконец из зала в комнату торопливо вошла запыхавшаяся пожилая матрона.

— Добро пожаловать, леди Юнис. Я леди Мэри, подруга твоей тетки Эдны. Долго тебе пришлось ждать, дорогая?

— Нет, я только что вошла, леди Мэри. — В голосе Юнис не было и намека на раздражение, которое она в действительности испытывала. Она считала унизительным для себя, что ее заставили ждать в одиночестве.

— Если ты не очень устала, милая, мы пройдем в зал, и я представлю тебя шотландской знати.

Юнис ничего так не хотелось, как поскорее познакомиться с мужской половиной общества. Она ощущала в них силу, которой порой недоставало английским кавалерам. Но неудача, едва не стоившая ей свободы, если не самой жизни, многому ее научила. Теперь она знала, что единственный для женщины способ обрести надежное положение — это замужество, а для достижения этой цели добродетельная девственность годилась куда больше, нежели смелая женственность.

Она застенчиво улыбнулась и слабым голосом ответила:

— Ты так добра, леди Мэри, но, если это не доставит тебе большого беспокойства, я сначала хотела бы отдохнуть.

— Конечно, дорогая. Ступай за мной. А с нашими дамами я познакомлю тебя позже, за обедом. — Мэри взяла Юнис под руку. — Как жаль, что твои провожатые не остались.