Герцог-обольститель, стр. 41

Оливия еще никогда не чувствовала себя в его присутствии такой смелой и по тому, как он нахмурился, поняла, что он этого не ожидал.

Презрительно фыркнув, она отошла от перил и начала ходить вокруг него, сцепив за спиной пальцы, оглядывая его с головы до ног, словно он был какой-нибудь таракан.

– Что, ты думал, я буду делать, когда ты оставил меня? Рыдать в подушку? Может быть, пойду к тете Клодетт поплакать на ее плече, а ты в это время будешь в соседней комнате слушать и смеяться над моей наивностью?

Она остановилась у него за спиной в центре беседки. Он обернулся с видом едва контролируемой ярости.

– Чего ты ждал, Эдмунд? – Она тоже начала понемногу заводиться. – Тебе никогда не приходило в голову, что я буду тебя разыскивать? Ты думал, что я примирюсь с тем, что лживый ублюдок предал меня, притворился, будто женился на мне, и украл все, что нажито трудом для Дома Ниван, и в довершение всего бросил меня еще до первой брачной ночи? – Она презрительно засмеялась. – Неужели ты так глуп, Эдмунд?

Он так крепко сжал кулаки, что побелели костяшки пальцев, но долго молчал, прежде чем сказал угрожающим тоном:

– Поосторожней, Оливия.

Поскольку она похвалилась, что умна, она решила, что будет лучше, если последует его совету. У него был такой вид, что он вот-вот взорвется – лицо побагровело, глаза метали молнии.

Она отошла к ступеням беседки, подальше от него, и посмотрела на него искоса.

– Ты собираешься таким же образом обмануть Брижитт? – По правде говоря, она не ждала, что он в этом признается. Он ее не разочаровал.

– Как ты узнала, что наш брак недействителен? – спросил он, не обращая внимания на ее вопрос.

– Разве мы это уже не обсуждали? Я не глупа, Эдмунд.

Он молчал почти минуту, видимо, сопоставляя. Потом он вдруг резко переменил тактику. Он разжал кулаки, вытянул пальцы и запустил их в волосы, точно так же, как это делал Сэмсон, и на какую-то долю секунды застал ее врасплох.

Он встал перед ней, и улыбка заиграла на его губах.

– Значит, ты хочешь вернуть свои деньги, – скорее сказал, чем спросил он менее напряженным тоном.

Хотя ее испуг немного прошел, своим заявлением он вызвал у нее подозрение. Она знала его лучше, чем он думал.

– А ты хочешь что-либо взамен. – Эта мысль выскочила неизвестно откуда, но имела реальный смысл, когда дело касалось Эдмунда.

– Я быстро верну тебе все, если...

Он намеренно замолчал, стараясь быть обаятельным. Как это когда-то он умел.

– Если что?

– Если ты поклянешься, что никогда никому обо всем этом не расскажешь, особенно Брижитт.

Его предложение было возмутительным и беспринципным, и если бы она согласилась, стала бы такой же лживой, как он. Но именно этого он и хотел – поставить ее в условия, при которых она отвечала бы за свои действия. Молчание в обмен на деньги. И, зная, как дорог ей Дом Ниван, он был уверен, что крепко держит ее в своих руках.

– Ты и впрямь думаешь, что я опущусь до твоего презренного уровня и позволю тебе лишить эту девушку не только ее состояния, но и ее достоинства?

– Я люблю Брижитт, – заявил он, – и я никогда не причиню ей боли.

– Не смеши меня, Эдмунд. Ты не знаешь даже значения этого слова.

– То, что она не так красива, как ты, Оливия, не означает, что я не испытываю к ней чувств.

Она не могла поверить в его наглость.

– Ты просто жалок.

– Я уже затащил ее в постель, – признался он довольно небрежно. – Я уверен, что ты не захочешь, чтобы пострадала ее репутация.

Где-то вдали раздался раскат грома, и Оливия вздрогнула. Но больше, чем удар грома, ее поразило его циничное признание.

– Этого не может быть, – вырвалось у нее. От налетевшего порыва ветра волосы снова упали ей на лицо. Она отвела их нетерпеливым жестом. – Брижитт никогда не позволила бы тебе такое до свадьбы.

– Нет, Оливия, в отличие от тебя она не так холодна и бесчувственна по отношению к своему будущему мужу. – Он приблизился к ней. – Ты не захочешь, чтобы ее репутация была погублена, – повторил он предостерегающим тоном. – Поэтому я предлагаю тебе держать свой маленький бойкий язычок за зубами и никому ничего не рассказывать. Взамен я в течение недели пришлю тебе в Дом Ниван банковский счет.

Оливия обхватила себя руками, чтобы унять дрожь. Ее привела в ярость его наглость, а страх совершенно исчез.

– Ты омерзителен.

– Так думают те, кто меня не знает, а ты так и не удосужилась меня узнать, Оливия.

Она оглядела его пристальным взглядом.

– Неужели можно быть таким самонадеянным? – Он одарил ее своей знакомой чарующей улыбкой и погладил по щеке.

– О, я могу быть еще и не таким. – Она оттолкнула его руку.

– Тебе не удастся ни одурачить меня, ни запугать, Эдмунд. Я знаю совершенно точно, какой ты на самом деле.

Добродушное выражение сошло с его лица прямо у нее на глазах. Он наклонился к ней и прошептал зловещим тоном:

– Я уверен, что твой... банкир-муж не может обеспечить тебя или Дом Ниван так, как твое наследство. А если ты мне солгала и на самом деле не замужем, чему я склонен верить, потому что... – он глумливо усмехнулся, – я тоже не глуп... тебе необходимо вернуть свое наследство. Подумай об этом, Оливия. – Не спуская с нее глаз, он немного отступил. – Я больше никогда тебя не побеспокою. Но только до тех пор, пока ты ничего не расскажешь Брижитт или кому-нибудь другому. Так мы договорились?

Он знал, что она должна была ответить. Но чего он не знал, так это того, что на сей раз они с Сэмсоном опережают его на шаг.

– Да, – прошептала она.

– Прекрасно. А теперь я тебя оставлю, потому что, кажется, сейчас пойдет дождь. – Он повернулся и бросил через плечо: – До вечера, дорогая.

Она с трудом удержалась, чтобы не завопить от радости, пока он не ушел достаточно далеко, чтобы услышать ее.

«Вот именно – до вечера».

Глава 18

Сэмсон был в ярости. Его взбесил ее обман и тот риск, которому она подвергалась, встречаясь с Эдмундом одна в уединенном месте и без его защиты. Как он мог поддаться на ее уговоры не сопровождать ее и ничего не заподозрил, когда она в третий раз – и всего за пару дней – заявила о том, что ей необходимо посетить парфюмерный магазин. Но больше всего он разозлился на себя – за то, что почувствовал совершенно абсурдную ревность, чего с ним еще ни разу в жизни не случалось.

Он увидел Оливию сразу, как только выглянул из окна их номера, выходившего в сад. Он не мог не заметить среди зелени ее платье цвета лаванды. Но самый большой шок он испытал, увидев – впервые за десять лет – своего брата, который был так близко от нее, прикасался к ее руке... Она, правда, его оттолкнула, но их тихий разговор, само сознание того, что они вместе и без его ведома, что она солгала ему, потрясли его. Он испугался, что потеряет ее.

Как только она, вернувшись со своего свидания, вошла в вестибюль отеля, Сэмсон, не говоря ни слова, схватил ее за руку и потащил в номер. Она не стала сопротивляться, видимо, чувствуя свою вину, но скорее потому, что поняла всю серьезность своего поступка и силу его гнева.

Не было еще одиннадцати часов утра, но в ту же секунду, как он увидел ее рядом с Эдмундом, он принял решение: он займется с ней любовью. Немедленно.

Он быстро запер за собой дверь, прошел мимо нее к окнам и тоже их закрыл. Небо было покрыто черными тучами, дождь с каждой минутой усиливался. Как раз такая погода, подумал он, чтобы заняться любовью. Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, он повернулся к ней.

Она стояла возле софы, красная от гнева, и, уперев руки в бока, смотрела на него с вызовом. Он чуть было не рассмеялся.

– Что ты делаешь?

Он начал расстегивать рубашку.

– Собираюсь заняться с тобой любовью.

Она начала отступать, пока не ударилась ногами о край софы.

– Ни за что! – От стыда и обиды ее глаза наполнились слезами.