Брак на пари, стр. 51

Эмма постаралась придать лицу удивленное выражение, но Колин прочел в ее глазах правду.

— Черт бы побрал этого щенка! — прорычал он. — Мало ему дурацких нарядов и вечных проигрышей в карты? Да я его…

— Проигрышей? — спросила Эмма.

Колин взглянул на нее.

— Он все еще играет по крупному?

— Конечно. У него вообще мозгов не густо.

— Почему ты мне не сказал?

— Вот и сказал! — рявкнул Колин, которому хотелось растерзать юного Беллингема.

— Спасибо, — с горечью сказала Эмма. — И то только потому, что у нас началась эта… дискуссия.

— Я ему не нянька.

— Разумеется, нет. Ты мне заявил еще в день нашей свадьбы, что отказываешься ему помогать. Придется мне действовать одной — что смогу, то смогу.

— Эмма!

Как это они сумели так рассориться?

— Я сама с ним поговорю. Мне известно, до чего могут довести карты. Он должен будет прислушаться к моим словам.

— Поговорить надо с его отцом, — невольно высказал свою сокровенную мысль Колин. — Если бы он так не давил на парня…

Колин умолк.

На Эмму нахлынули воспоминания детства. Отец требовал от детей безукоризненного поведения, и ее побег не мог не повлиять на Робина. Эмма смотрела на угли, тлеющие в камине.

— Мне не хочется разговаривать с отцом, — тихо призналась она.

— Ну и не разговаривай, — отозвался Колин. — Молодые люди с возрастом умнеют. Ты слишком переживаешь по этому поводу.

Эмма внимательно на него посмотрела. Перед ней возник образ Эдварда, погибшего из-за страсти к азартным играм. Колину этого было не понять. Эмма вдруг почувствовала, как между ней и Колином разверзается пропасть.

— Не беспокойся, — холодно сказала она, вставая. — Я постараюсь, чтобы все это тебя никак не касалось.

— Это действительно меня не касается, — пробурчал Колин.

Он был зол на весь свет. Эмма как с цепи сорвалась.

— Совершенно верно, — сказала Эмма. — Спокойной ночи, милорд.

Когда она ушла, Колин налил себе еще бренди и мрачно уставился в камин. Эмма к нему несправедлива. Отказывается слушать объяснения. И до чего язвительна! Конечно, он вел себя в клубе как последний идиот. Ему не надо этого объяснять да еще делать саркастические замечания про любовь к дракам. Его и так передергивает каждый раз, когда он вспоминает лиловое лицо Стейна. Мало разве того, что над ним посмеиваются все его приятели? И разве он не понимает, что этой несвойственной для себя вспышкой только затруднил борьбу со сплетнями? Зачем ей-то понадобилось над ним насмехаться?

В знак протеста Колин снова наполнил бокал и выпил. Неужели она не может его понять? Понять, как он стыдится этой выходки. Но ей есть дело только до своего братца. А стоит он такой заботы? Конечно, нет! Юный болван, который не умеет держать язык за зубами, не в состоянии уйти от карточного стола до того, как проиграется в пух и прах, который не может даже приличный жилет себе заказать в конце концов! Колин с трудом удерживался от соблазна шваркнуть бокал о кирпичи камина. Нет, что угодно, но обращать Робина Беллингема на путь истинный он отказывается. Пусть-ка посидит недельку в долговой тюрьме — это ему выправит мозги.

Глава 9

На следующее утро, не дав себе времени на размышления, Эмма позвала Ферека и отправилась в его сопровождении пешком к знакомому до боли дому.

Все здесь осталось по-прежнему: те же дома из красного кирпича, отделанные серым камнем; та же булыжная мостовая и аккуратные тротуары со столбами, к которым привязывали лошадей; та же безукоризненная чистота перед каждым домом; а в доме номер 16, где жила миссис Грейнджер, в ящике под окном, как и раньше, цвели розы. Все осталось до удивления неизменным.

— Мы сюда пришли, госпожа? — осведомился Ферек.

Эмма кивнула. У нее стоял комок в горле.

— А кто здесь живет?

— Раньше здесь жила я, — шепотом сказала Эмма.

Ферек наклонился к ней:

— Я вас не расслышал, госпожа.

Эмма выпрямилась, взяв себя в руки.

— Я жила здесь ребенком, Ферек. Это наш фамильный дом.

— Да? — Гигант с интересом огляделся. — Приятная улица.

— Да. — Эмма пошла по правой стороне улицы к дому номер И.

— Вы собираетесь навестить отца, госпожа?

Эмма опять кивнула.

— Это хорошо. — На лице Ферека появилось довольное выражение.

— Ты одобряешь, Ферек? — с улыбкой спросила Эмма.

— Старших положено уважать. С тех пор, как мы приехали в Англию, вы ни разу не были у отца.

— Мы поссорились при расставании, — сухо ответила Эмма.

— А сейчас вы хотите загладить свою вину?

— Мою вину? Это он пусть заглаживает свою.

Они подошли к парадному входу дома Беллингемов.

Ферек медленно покачал головой:

— Нет, госпожа, повиниться должен младший. Нельзя унижать старых людей.

Эмма хотела возразить, но передумала.

— Ты ничего не знаешь о наших отношениях, — вполголоса проговорила она и велела ему постучать в дверь.

Дверь открыл человек, который тоже ей был хорошо знаком.

— Здравствуй, Виггинс, — сказала Эмма.

— Мисс Эмма! — Старый дворецкий расплылся в улыбке. — Как я рад вас видеть! Мы все слышали… Я хочу сказать, примите, пожалуйста, поздравления от всех слуг.

— Спасибо. — В Эмме шевельнулось чувство вины.

Старый слуга смотрел на нее с такой доброжелательностью. Может, следовало бы раньше прийти сюда? — Я спущусь к вам после разговора с отцом. Он дома?

— Да, мисс. Он у себя в кабинете.

Эмма прошла в холл. Тут Виггинс, наконец, разглядел Ферека и вздрогнул.

— Это мой слуга Ферек, — успокоила его Эмма.

Виггинс в изумлении смотрел на темнокожего гиганта.

— Вот как, мисс? — слабым голосом произнес он.

Ферек низко ему поклонился.

— Почтение дому отца моей госпожи, — пробасил он.

— Э-э-э… — Виггинс таращился на Ферека, который все еще стоял, согнувшись в поклоне. Потом вопросительно посмотрел на Эмму.

— Скажите спасибо, — шепнула она.

— Гм. Спасибо, — сказал Виггинс.

Ферек распрямился и широко ему улыбнулся.

— Жди меня здесь, — приказала ему Эмма.

— Хорошо, госпожа. — Ферек сел на пол, прислонившись спиной к стене.

— Мисс Эмма! — протестующе воскликнул старый дворецкий.

— Пусть его. Не волнуйся.

Эмма оставила дворецкого выяснять отношения с Фереком, а сама пошла по коридору.

Около двери кабинета она помедлила. Когда она была ребенком, ее призывали сюда только для того, чтобы выбранить. Ей с Робином запрещалось входить сюда без сопровождения взрослых, и их отец всегда уходил в кабинет, когда был в плохом настроении. Так что Эмме пришлось сделать над собой усилие, чтобы поднять руку и постучать в дверь.

— Войдите!

Эмма сглотнула и отворила дверь.

Джордж Беллингем сидел в кресле около камина. Окно было у него за спиной, и свет, падающий на страницы книги, которую он читал, превращал его седые волосы в подобие нимба. Лицо Беллингема было в тени.

— В чем дело? — спросил он, поднимая глаза.

Раздражение тут же уступило место удивлению, он схватил трость и поспешно поднялся на ноги. — Эмма, дорогая, как я рад тебя видеть!

— Пожалуйста, не вставай.

Эмма пересекла комнату и остановилась перед ним.

— Какой приятный сюрприз, — сказал ее отец, опускаясь обратно в кресло. — Садись, пожалуйста.

Ты прекрасно выглядишь.

Эмма села в кресло с другой стороны камина.

— Надеюсь, ничего не случилось? — резко спросил Беллингем. — С Сент-Моуром не поссорилась?

— Нет.

— Ну и прекрасно. Я просто подумал, чего это ты вдруг ко мне пришла. Ты здесь не была с… — Он не докончил фразы, повернулся и дернул за шнур колокольчика. — Хочешь кофе? Или чаю?

— Не знаю. Чаю, может быть.

Дверь отворилась.

— Бесс, — сказал Беллингем, — к нам пришла мисс Эмма. Принеси чаю.

— Сейчас, сэр, — сказала горничная и присела. — Мы рады вас видеть, мисс Эмма.