Маленький скандал, стр. 30

Я отхлебнула пива, обдумывая новую информацию.

— Она не знает вашего имени?

— Честно говоря, нет. Но скоро все изменится.

— Вы что, в Интернете с ней познакомились? На каком-то порносайте?

— Перестаньте валять дурака, — сказал Махони несколько раздраженно. — Для всего этого существует вполне разумное объяснение.

— Неужели? Итак, как именно вы познакомились с этой Стефани?

Уилл глотнул пива.

— Примерно месяц назад я сидел дома и смотрел телевизор. Бейсбол из-за дождя отменили, а смотреть больше было нечего. Я переключался с канала на канал и наткнулся на общественный телевизионный канал.

— Я, конечно, из провинции, Уилл, но не из дремучего леса. Я знаю, что такое общественное телевидение.

— Там регулярно показывают благотворительные шоу — для сбора средств на какие-то цели.

— Господи! — сказала я, закатывая глаза. — Как вы можете это смотреть.

— Выбора не было. Либо это, либо ужастик про вампиров, — сказал Уилл. — Я то и дело переключал канал, чтобы посмотреть бейсбол, но там и вправду был проливной дождь и штормовой ветер. Общественный канал показал кусочек соревнований, а потом сообщили, что за следующие пятнадцать минут им надо собрать двадцать тысяч долларов, или вы никогда больше не увидите «Шедевры мирового театра».

— Не больно хотелось на эти «Шедевры» смотреть, — язвительно заметила я. — У меня подобные штучки уже в печенках сидят.

— В студии присутствовали волонтеры, которые отвечали на телефонные звонки и принимали пожертвования, — сказал Уилл. — И камера все время показывала эту женщину. Ее телефон не переставал звонить.

— И вы, конечно же, не могли оторвать от нее глаз, — сказала я с издевательским придыханием.

Махони выразительно на меня посмотрел.

— На ней был красный топ, — сказал он. — Все вокруг нее выглядело серым и старым, а она была как… как…

— Роза среди шипов? Маргаритка на куче навоза?

— Я позвонил на телевидение и, когда дозвонился, сказал, что хочу внести сотню долларов. Но ответил мне мужчина. Потом я позвонил еще раз, и мне ответила женщина, что сидела рядом со Стефани. Но я же не мог просто взять и повесить трубку и потому внес еще сотню.

— Две сотни долларов! И вы все еще не могли с ней пообщаться?

— Когда я позвонил в третий раз, я сказал тому клоуну, который мне ответил, что я просто хочу поговорить с женщиной в красном топе. Он мне сказал, что у них так не принято. Тогда я сказал, что могу внести две тысячи долларов пожертвования, но только если меня соединят с ней.

— Итак, они соединили вас со Стефани.

Махони кивнул, улыбнувшись своим воспоминаниям.

— Вот тогда она назвала мне свое имя. Она юрист. Все, кто отвечал на звонки в тот вечер, были членами одного юридического клуба или чего-то в этом роде. И я смотрел телевизор, разговаривая с ней, и видел, как она улыбнулась, когда я сказал ей насчет взноса в две тысячи. И знаете, ее улыбка меня здорово пробрала.

Я глотнула пива и кивнула, стараясь держаться безучастно, хотя ничем не выдавать своего отношения к тому, что он говорил, было для меня сложно.

— Она сказала, что я сделал самый большой за тот вечер взнос, — сказал Уилл. — И что-то на меня накатило тогда. Я вообще-то не такой. Обычно со мной такого не происходит.

Я снова кивнула и украдкой бросила взгляд на дверь магазина, прикидывая, сколько времени мне понадобится, чтобы выпрыгнуть из машины, подбежать к двери, открыть ее и закрыть за собой. Но я решила не делать резких движений, чтобы не будить зверя в этом сумасшедшем.

— Вы считаете меня сумасшедшим? — угадывая мои мысли, спросил Уилл.

— Не совсем, — осторожно ответила я.

— Вы не верите в любовь с первого взгляда? — спросил он.

— Я влюбилась в Бон Джови, когда мне было тринадцать, — призналась я. — Но все, на что меня хватило, это удрать со школы и поехать в Атланту, чтобы купить билеты на концерт. Напомню, мне тогда было тринадцать. Я хочу сказать… Не думаете ли вы, что все это несколько экстремально?

— Я никогда не делал ничего подобного раньше. Ни разу в жизни. Но иногда случается странное. Вспышка в голове, и в этой вспышке ты ясно видишь: она твоя единственная.

Я засмеялась.

— С Бон Джови у меня было нечто подобное, но загоралось другое: «О Господи, он такой крутой!»

— Но вы ведь удрали из школы, чтобы купить билеты? Для ребенка это поступок, — сказал Уилл.

— Наверное.

— А как насчет Эй-Джи? Как у вас с ним завязались отношения?

— Это совсем другое. Я знала его целую вечность.

— И в один прекрасный день вы просто решили встречаться.

— Мне не хочется обсуждать с вами Эй-Джи, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал отвлеченно. Черт меня побери, если я стану посвящать Уилла Махони в нашу портьерную тайну. Хотя тот припадок страсти все равно не идет ни в какое сравнение с безумным влечением, что испытывал Уилл Махони к женщине, с которой ни разу не встречался.

— Это не важно, — сказал Уилл. Глотнув напоследок пива, он бросил пустую бутылку на заднее сиденье. — Она единственная. И я не сумасшедший. На следующей неделе у нас свидание. И если все пойдет как надо, мы обручимся ко Дню благодарения.

Я тоже бросила свою пустую бутылку на заднее сиденье. Наши бутылки стукнулись друг о друга — дружески чокнулись.

— Вы и в самом деле сумасшедший, — сказала я Махони. — Единственное, что мне хочется узнать: как, черт возьми, вы собираетесь назначить свидание женщине, которая даже не знает, как вас зовут?

— Очень просто, — сказал Уилл. — Я позвонил на телевидение. Сказал директору по развитию того самого канала, что я уже вложил две с половиной тысячи долларов в фонд и что я готов округлить эту цифру до пяти тысяч, если он представит меня одной из своих волонтерш. И тогда мы поговорили. И в среду вечером на следующей неделе мы ужинаем в «Боунз».

— Разве то, что вы сделали, можно характеризовать иначе, чем подкуп?

— То, что я делал, называется хорошим бизнесом, — сказал Уилл.

— Что, если она вам совсем не понравится? — спросила я. — Что, если у нее волосатые ноги и толстые лодыжки, к тому же целлюлит и варикозное расширение вен?