Оно, стр. 144

— О-отлично, — ответил Билл. Указал на Эдди. — У нашего друга был приступ астмы. Он принял лекарство. Теперь ему получше.

Роуз в тревоге посмотрела на Эдди.

— Получше, — просипел тот.

— Мне убрать со стола?

— Чуть позже, — ответил Майк и натужно улыбнулся.

— Все было хорошо? — Роуз оглядела стол, в голосе слышалось сомнение. Она не видела ни сверчка, ни глаза, ни зубов, ни дыхания печенья счастья Билла. Ее взгляд безразлично прошелся и по пятну крови на скатерти.

— Все было очень хорошо, — ответила Беверли и улыбнулась, куда более естественно, чем Билл или Майк. И ее улыбка успокоила Роуз, убедила — если что-то и не в порядке, то в этом нет вины ни обслуживающего персонала, ни кухни. «У девочки крепкий характер», — подумал Билл.

— Предсказания понравились? — спросила Роуз.

— Не могу говорить за остальных, — ответил Ричи, — но мое попало не в бровь, а в глаз.

Билл услышал царапанье. Посмотрел на свою тарелку, увидел ножку, пробившую стенку печенья счастья. Она скреблась по поверхности тарелки.

«Я мог бы его надкусить», — вновь подумал он, но продолжал улыбаться.

— Очень. — Он вновь перевел взгляд на Роуз.

Ричи смотрел на тарелку Билла. Большущая серо-черная муха выползала из рушащегося под ее напором печенья. Она едва слышно жужжала. Из печенья также вытекала желтоватая слизь, собиралась лужицей. Появился и запах, тяжелый, густой запах воспаленной раны.

— Что ж, если сейчас я вам не нужна…

— Сейчас — нет, — ответил Бен. — У вас великолепная кухня. Очень… очень необычные блюда.

— Тогда я вас оставляю. — И Роуз с поклоном исчезла за бисерной занавеской. Нити с бисером еще колыхались и стукались друг от друга, когда все они вновь отодвинулись от стола.

— Это что? — хрипло спросил Бен, глядя на жуткое существо, которое оккупировало тарелку Билла.

— Муха, — ответил Билл. — Муха-мутант. Если не ошибаюсь, создана воображением писателя Жоржа Ланжелана. [213] Он написал рассказ, который так и назвал — «Муха». По нему сняли фильм, не такой уж хороший. Но сам рассказ чертовски меня напугал. Оно возвращается к своим старым трюкам, ничего больше, потому что я собираюсь написать роман «Дорожные насекомые». Такое у меня пока рабочее название. Я знаю, звучит довольно-таки глупо, но вы понимаете…

— Прошу меня извинить, — пробормотала Беверли. — Думаю, мне надо блевануть.

Она выскочила из банкетного зала прежде, чем кто-либо успел встать.

Билл расправил салфетку и набросил ее на муху размером с птенца воробья. Ничего такого большого не могло поместиться в крохотном китайском печенье счастья… но поместилось. Из-под салфетки дважды донеслось жужжание, потом наступила тишина.

— Господи, — выдохнул Эдди.

— Пора и нам на хрен выметаться отсюда. — Майк поднялся. — С Беверли встретимся в вестибюле.

Беверли как раз выходила из женского туалета, когда остальные собрались у кассы. Бледная, но решительная. Майк заплатил по чеку, чмокнул Роуз в щечку, и они вышли в дождливый день.

— Никто не передумал? — спросил Майк.

— Я — нет, — ответил Бен.

— Нет, — поддержал его Эдди.

— Насчет чего? — спросил Ричи.

Билл покачал головой и посмотрел на Беверли.

— Я остаюсь, — сказала она. — Билл, что ты имел в виду, говоря, что Оно возвращается к старым трюкам?

— Я думал о том, чтобы написать роман о насекомых, — ответил он. — Поэтому история Ланжелана вплелась в мои мысли. Поэтому я увидел муху. А ты — кровь, Беверли. Почему ты думала о крови?

— Наверное, потому, что кровь была в раковине, — без запинки ответила Беверли. — Кровь, которая выплеснулась из сливного отверстия в ванной моей квартиры, когда мне было одиннадцать лет.

Она сказала правду? Если на то пошло — нет. Потому что, когда кровь выплеснулась ей на пальцы теплой струей, перед ее мысленным взором возник кровавый отпечаток, который она оставила на ковре после того, как наступила на осколок разбитого флакона из-под духов. Том. И

(Бевви, иногда ты очень меня тревожишь)

ее отец.

— Тебе тоже досталось насекомое. — Билл смотрел на Эдди. — Почему?

— Не просто насекомое, — ответил Эдди. — Сверчок. В подвале нашего дома сверчки. Дом стоит двести тысяч, и мы не можем избавиться от сверчков. По ночам они сводят нас с ума. За пару дней до звонка Майка мне приснился действительно жуткий кошмар. Мне снилось, что я просыпаюсь, а в кровати полным-полно сверчков. Я пытаюсь распугать их ингалятором, но могу выжать из него только какие-то скрипящие звуки, и перед тем как проснуться, я осознаю, что и он набит сверчками.

— Роуз ничего этого не видела, — заметил Бен и посмотрел на Беверли: — Как твои родители не увидели кровь, вытекшую из сливного отверстия раковины, пусть она перепачкала всю ванную комнату.

— Да, — кивнула Беверли.

Они переглядывались, стоя под мелким дождем.

Майк посмотрел на часы.

— Автобус через двадцать минут. Четверых я могу отвезти в город в моей машине, если мы потеснимся. Или могу вызвать такси. Выбор за вами.

— Я пройдусь прямо отсюда, — ответил Билл. — Не знаю, куда пойду, но сейчас самое время подышать свежим воздухом.

— Я вызову такси, — решил Бен.

— Я поеду с тобой, если ты высадишь меня в центре, — сказал Ричи.

— Хорошо. Куда пойдешь?

Ричи пожал плечами:

— Пока не знаю.

Остальные предпочли дожидаться автобуса.

— В семь вечера, — напомнил Майк. — И будьте осторожны, это касается всех. — Они согласились соблюдать осторожность, хотя Билл не понимал, как можно давать такое обещание, не зная, с какими угрозами им, возможно, предстоит столкнуться.

Хотел сказать это вслух, но глянул на их лица, и ему стало ясно, что они и так знают.

Поэтому он ушел, на прощание вскинув руку. Влажный воздух приятно холодил лицо. Его ждала долгая прогулка, но Билла это вполне устраивало. Предстояло о многом подумать. Его радовало, что встреча закончилась и они приступили к делу.

Глава 11

Пешие экскурсии

1
Бен Хэнском берет в библиотеке книгу

Ричи Тозиер вышел из машины на перекрестке, где сходились Канзас-стрит, Центральная и Главная улицы, а Бен отпустил такси на вершине холма Подъем-в-милю. За рулем сидел тот самый «религиозный человек», который подвозил Билла к ресторану, но ни Бен, ни Ричи этого не узнали: Дэйв погрузился в мрачное молчание. Наверное, Бен мог бы выйти вместе с Ричи, но исходил из того, что каждый должен начать свою экскурсию в одиночестве.

Он наблюдал, как такси вливается в транспортный поток, стоя на углу Канзас-стрит и Долтри-Клоуз, сунув руки глубоко в карманы, стараясь выбросить из головы отвратительное завершение их ленча. Не мог; мысли возвращались к черно-серой мухе, выползающей из печенья счастья на тарелке Билла, с распластанными по спине, испещренными жилками крылышками. Он пытался переключиться с этого тошнотворного образа на что-то еще, думал, что ему удалось, но через пять минут мерзкая муха вновь возникла перед его мысленным взором.

«Я пытаюсь как-то это обосновать, — думал он, — не с моральной точки зрения, а скорее с математической. Здания строят, руководствуясь определенными законами природы; законы природы можно выразить уравнениями; уравнения необходимо обосновывать. В чем обоснование того, что произошло менее получаса назад?»

«Оставь это в покое, — сказал он себе, и не в первый раз. — Ты не можешь это обосновать, поэтому просто оставь в покое».

Очень хороший совет; да только последовать ему Бен не мог. Он вспомнил, что на следующий день после встречи с мумией жизнь его потекла обычным путем. Он знал, что едва не попал в лапы чудовища, чем бы оно ни было, но его жизнь продолжалась: он пошел в школу, написал контрольную по арифметике, заглянул после школы в библиотеку, ел с присущим ему аппетитом. Просто встроил существо, которое увидел на Канале, в свою жизнь, а если говорить о том, что существо это едва не убило его… что ж, дети частенько балансируют на грани смерти. Они перебегают улицы, не глядя по сторонам, на озере заплывают слишком далеко на надувных резиновых плотах, и им приходится грести из последних сил, чтобы вернуться на берег. Они падают на задницу со шведских стенок и на голову с деревьев.

вернуться

213

Жорж Ланжелан (1919–1972) — французский писатель, рассказ «Муха» написан им на английском.