Вызов, стр. 7
Раздался оглушительный грохот, микрофон в руках Пэрриша словно взвизгнул.
— Это был снаряд! Танк выпустил снаряд по магазину «Мерсер», где укрылись некоторые из демонстрантов. Здание сейчас объято пламенем, валит черный дым!
— Заканчивай, Лем, — сказал ассистент. — Сейчас они засекут нас и тогда все.
Пэрриш кивнул и снова заговорил:
— Стрельба продолжается. Ее ведут уже несколько пулеметов. На улице остаются десятки убитых и раненых людей. Мой ассистент сообщает, что нас засекли. Мы должны уйти из эфира.
Но не сомневайтесь — мы вернемся и будем рассказывать вам правду, до тех пор, пока нас не поймают. Но тогда на смену нам придут другие. Правда сделает нас свободными. Говорит «Свободное радио» из Метроу, Лем Пэрриш прощается с вами.
— Уходим, Лем!
Пэрриш опустился на колени, помогая ассистенту собрать аппаратуру. Он теперь отчетливо слышал треск вертолетов где-то в небе.
Что ж, возможно они слишком задержались…
Глава седьмая
Позволив Лилли сначала осмотреть свою руку, Мэтью Смит настоял, чтобы она затем занялась лошадью. Женщина послушалась, сделала все, что требовалось, а потом нашла его на полу в комнате, без сознания.
Мэтью Смит был шести футов ростом и очень хорошего телосложения. Весил он двести фунтов, хотя на вид казался легче. По логике, Лилли ни за что не смогла бы поднять его с пола и дотащить до кушетки. Но все же она это сделала. Затем сняла с него пояс с оружием. Потом женщина принялась осторожно стаскивать с Мэтью одежду, чтобы добраться до раны. Кое-где пришлось даже воспользоваться ножом, чтобы разрезать материю.
Она определила, что рана, несомненно, было очень болезненной, но для жизни угрозы не представляла, тем более, что кровь уже не текла. Месяц назад ему сделали прививку от столбняка, когда Мэтью поранил руку, к тому же он всегда отличался богатырским здоровьем. Что ж, могло быть и хуже. Слава Богу.
Инфекции можно было не опасаться. Лилли приготовила горячую воду, бинты, антисептик и занялась раной вплотную. Мэтью все еще был без сознания, видимо, от боли. А может, просто уснул.
Она накрыла его теплым пледом, а потом опустилась на колени и начала снимать с него тяжелые ботинки.
Мэтью открыл глаза.
— Надлежит предположить, — сказал он, — что я еще жив?
— Правильно догадался.
Он поднялся на кушетке прежде, чем она успела ему это запретить, и затем спросил:
— Почему ты не отговорила меня ехать туда?
Лилли вздохнула.
— Я прогуляла Араби, вытерла ее, накормила и напоила. Вычистила седло, оно было в крови.
— Но я сам…
— Нет, я уже справилась. И тебе нельзя двигаться. Кровотечение может возобновиться.
— Ты спасла мне жизнь…
— Вряд ли. Я просто помешала тебе столкнуться с той собакой. Вот и все.
— Не согласен.
— Ладно, забудь о собаках. Трупы я похороню.
— Зачем? Ты можешь оставить их там же.
— Нет, не могу. На запах крови сбегутся другие звери. Я стащу их в кучу и закопаю.
— Тогда возьми мой пистолет. Из дробовика ты стреляешь очень неважно, я должен признать.
— Хорошо. Тебе еще больно?
— Да вот поесть бы неплохо.
— Сейчас я покормлю тебя. Как ты думаешь, алкоголь тебе не повредит, или ты потерял слишком много крови?
Она подняла голову и улыбнулась.
— Я принесу тебе стакан вина. Это гораздо лучше, чем виски, поверь мне.
Лилли коснулась его ног. Холодные, как лед, хотя носки были сухие.
Она быстро поднялась и двинулась на кухню. Взяла стакан с полки, налила портвейна, закрыла бутылку и принесла напиток Мэтью.
Тот взял стакан, одним глотком выпил половину и вновь откинулся на подушки.
Лилли присела у него в ногах и принялась снимать с них носки.
— Что ты делаешь?
— У тебя холодные ноги. А как твое колено?
— Онемело.
— Тебе надо хорошенько попариться в ванной.
— Позже.
— Хорошо.
Она уже сняла оба носка. Затем женщина задрала свой свитер и блузку под ним, а потом прислонила к своему голому горячему животу пятки Мэтью. Вздрогнула от пронизывающего холода.
— Так лучше, Смит?
— Да. Ты замечательная женщина.
— Это ты мне уже говорил.
— Этот поезд, который видел Уиздом… Там, в вагонах, держат мужчин и женщин. Судя по одежде, они военные. Я видел, как одного из них застрелили. Это что-то вроде концлагеря. Там полно оружия и тяжелой техники. Танки… Это крепость, которую невозможно взять.
— Как тебя ранили, Смит?
— Тактическая ошибка. Но рана ведь несерьезная, да?
Он повернул голову и взглянул на свое плечо.
— Рана пустяковая, — сказала Лилли. — Ты поправишься через пару дней, это точно.
Его ноги наконец согрелись и как раз вовремя — зубы Лилли уже начали стучать от холода.
— Сейчас я приготовлю нам горячий обед.
Мэтью глотнул портвейна.
— Только не напивайся, — усмехнулась женщина. — Я жду, что за едой ты будешь развлекать даму беседой.
— Как бы тебе не разочароваться, — засмеялся Смит.
— А я рискну. Ладно, пока поспи, а я займусь делами.
— Но я…
— Нет.
Она поднялась, накрыла его ноги пледом и отправилась на кухню.
Мэтью Смит уснул еще до того, как вышла Лилли.
Глава восьмая
Он сразу узнал этого человека. У Рикардо Монтенегро было лицо, которое трудно забыть. В молодости — Керни знал это из его досье — Монтенегро заболел оспой, и теперь его лоб, щеки и подбородок покрывали характерные следы этой болезни, оставшиеся на всю жизнь.
Однако, несмотря на это, Монтенегро продолжал оставаться весьма привлекательным мужчиной, о чем свидетельствовали полдюжины женщин, которые сейчас окружали его, хихикая и строя ему глазки. Ну, может, тут имели значение также и его деньги.
— Познакомься, Рикардо, — сказал Борзой, и тот медленно повернул голову. — Это Тэд Борден.
— Рад видеть тебя, amigo, — широко улыбнулся Монтенегро, протягивая руку.
Керни пожал его твердую сухую сильную ладонь, ладонь настоящего мужчины.
— Я тебя тоже, приятель, — ответил он.
Их глаза на миг встретились. Пронзительный взгляд Монтенегро заставил Керни на долю секунды отключиться от действительности. Тот словно гипнотизировал его.
— Кажется, Тэд — это тот человек, который мне нужен, — сказал Борзой с улыбкой.
— Хорошо, — кивнул Монтенегро. — Я знаю, что ты очень долго искал подходящую кандидатуру.
— Ну, он еще слегка неотесан, — рассмеялся Борзой, дружески похлопывая Керни по плечу, — но это поправимо. Он настоящий алмаз, но только нуждается в огранке, чтобы засверкать, как бриллиант.
Монтенегро повернулся к женщинам и жестом приказал им отойти. Трое мужчин остались одни возле столика в углу большого зала.
Эта вечеринка отличалась от тех, к которым привыкли здесь, в доме на пляже, как пьяная оргия от королевского бала. На ней не присутствовал никто из костоломов Борзого, кроме, правда, Косяка, который практически всегда находился рядом с шефом. Из обитателей дома были только они втроем и женщины, чтобы поддержать компанию. Среди них и Линда.
Зато присутствовали другие гости — какие-то иностранцы, одетые так же богато и безукоризненно, как и Рикардо Монтенегро; местный шериф со своим заместителем, окружной судья, несколько бизнесменов и даже один известный журналист из Метроу.
Негромко звучала классическая музыка — Бах, Шопен, а основным напитком было шампанское.
— Вижу, вас заинтересовало мое лицо, — сказал Монтенегро Керни, и улыбка на миг исчезла с его губ.
Тот сделал вид, что смутился, и пожал плечами.
— Когда я был маленьким, то заболел и чуть не умер. Оспа. Вот это осталось на память о ней.
Он усмехнулся и взял с подноса бокал с шампанским. Такие подносы разносили девушки, очень скупо одетые в какие-то прозрачные мини-юбочки и блузки. На серебряных блюдцах стояли бокалы с шампанским, лежали бутерброды и фрукты; на одном Керни даже заметил миниатюрные коробочки с кокаином и какие-то разноцветные таблетки.