Вервольф, стр. 20

Этим вечером Ричард был очень занят и не смог остаться у Данни. Наступила ночь, но сон не шел к ней и она ворочалась в постели, вспоминая, как впервые встретилась с ним.

...Так получилось, что она была самая старшая студентка в группе, а он – самый молодой преподаватель. Так они познакомились, а встречаться стали позже, когда она готовилась в диссертации и случайно очутилась за одним столом с Ричардом в библиотеке, где они и проводили вместе долгие часы. Он настойчиво стал за ней ухаживать, и Данни не стала отвергать его знаки внимания. Она понимала, что между ними нет той страсти, которая, как она знала, существовала в свое время между ее отцом и матерью, но Ричард был хороший парень и это ее устраивало...

Данни вздохнула, включила настольную лампу и потянулась за пачкой сигарет, чтобы отвлечься от своих мечтаний, покурить и постараться спокойно уснуть.

И вдруг зазвонил телефон.

Неужели Ричард? Или отец? Не дай Бог, если с ним что-нибудь произошло...

Она резко подняла трубку и прижала ее к уху.

– Алло?

Зазвучал незнакомый мужской голос. Она подумала, что ошиблись номером и уже хотела сказать об этом, как неожиданно услышала "полиция Нью-Йорка", и трубка выпала из ее сразу ослабевшей руки...

Данни чувствовала холод, несмотря на теплое пальто и руку обнявшего ее Ричарда.

– Нет никаких свидетельств преднамеренного убийства, – обратился к ней полицейский, тот самый, который звонил ей. – По предварительным данным, смерть наступила в результате внезапной остановки сердечной деятельности.

– А может это и не папа? – повернулась она к Ричарду с почти безнадежным, как и сама она понимала, вопросом.

Тот лишь покрепче прижал ее к себе.

Данни сразу в ту же ночь позвонила отцу, даже до того, как связалась с Ричардом. В квартире никто не отвечал. Тогда она позвонила Ричарду и тот сам поговорил по телефону с управляющим домом, в котором жил Эван Харди. Тот сказал, что мистер Харди до сих пор не вернулся с вечерней прогулки...

По приказу полицейского рабочий морга, одетый в белый халат, выкатил из специального отсека тележку. На нем лежало тело, закрытое простыней.

– Не надо смотреть, Данни, я сам опознаю, – прошептал ей Ричард, но она покачала головой и первой подошла к тележке.

Полицейский откашлялся, сделал шаг вперед и отвернул край простыни, прикрывающий голову.

– Папа!

Она зашаталась и почти упала на руки Ричарда, который ей что-то говорил, но слов она не слышала...

Они сидели в гостиничном номере, который снял Ричард. В полиции им снова сказали, что признаков насильственной смерти нет, кроме единственного синяка на левом плече. Тело Харди нашли в двух кварталах от его дома, рядом с парком. Он всегда гулял в этом районе.

– Я думаю, что тут произошла какая-то ошибка, – произнес он, протягивая ей альбом выпускников и преподавателей колледжа Саттона.

Она ничего не ответила.

– Давай пока ничего не предпринимать, пусть хоть полиция закончит свое расследование, – добавил Ричард.

– Какое расследование? – слабо отозвалась Данни. – Если подтвердится сердечный приступ, то никакого дальнейшего расследования просто не будет...

– Ладно, – вздохнул он, – смотри, девятнадцатая страница.

Она сразу узнала блондина, которого они с отцом встретили в ресторане. Это был довольно симпатичный мужчина, несмотря на странноватую прическу – копна его светлых волос было коротко сострижена над ушами.

– Вильям Пол Штейн, – прочитала она надпись под фотографией и добавила удивленно, – Ричард, он, оказывается, преподаватель истории. Странно...

– Да. Странное совпадение. Но послушай...

– А также тренер по атлетической подготовке, – читала она дальше.

– Я знаю, Данни. Читал.

– Неужели он убил моего отца?

– Данни, только не надо...

Она набросила на плечи одеяло и положила раскрытый альбом на кровать. Если бы знать, если бы только знать...

"...и да будет земля ему пухом. Аминь."

Данни стояла на кладбище с лицом, закрытым черной вуалью. Ее под руку поддерживал Ричард. Она чувствовала, что потеряла веру во все.

Где же Божье милосердие?

Где справедливость?

Эван Харди мертв, а его убийца разгуливает на свободе...

Вскрытие показало, что ее отец действительно скончался от скоротечного прекращения сердечной деятельности. Данни тщательным образом осмотрела его квартиру, но не нашла того, чего искала – пистолета, который, как она знала, всегда был под рукой у отца. Вместо этого ей на глаза попадались только книги о фашистах и непонятные статьи об оборотнях и прочей нечистой силе.

Когда полиция прибыла на место трагедии, то на месте оказались все вещи Харди – часы "ролекс", бумажник, ключи, документы...

Не было только пистолета.

Полицейские о нем ничего не упомянули, Данни тоже решила промолчать...

Она откинула вуаль, оторвалась от Ричарда и подошла поближе к могиле.

– Папа, если это действительно сделал Штейн, – прошептала она так, чтобы не слышал Ричард, который уже стал волноваться за ее состояние, – то он за все заплатит... За все...

Через неделю после похорон Данни снова приехала в городок недалеко от Нью-Йорка, где совсем недавно жил ее отец. У его адвоката ей была зачитана воля Эвана Харди, в соответствии с которой она становилась наследницей довольно значительного состояния. Она даже не подозревала, что у отца такой крупный счет в банке. Большая сумма передавалась также в фонд стипендий для начинающих писателей США.

Теперь Данни могла считать себя богатой, но это совсем не радовало ее.

Целые сутки она провела в квартире отца, пытаясь разобраться в оставшихся после него бумагах, надеясь найти документ, который прольет свет на его таинственную гибель. Она ничего не нашла, но поняла что собранные ее отцом материалы о фашистах и оборотнях были не стариковской странностью, а результатом какого-то кропотливого исследования.

Утром следующего дня в квартире раздался телефонный звонок. Говорил управляющий домом и вазелиновым голосом интересовался, не собирается ли мисс Харди продать опустевшую теперь квартиру или намеревается оставить ее за собой. Данни коротко ответила, что пока ничего продавать не собирается и повесила трубку.