Бойня, стр. 26

Фрост принял душ, побрился и присел на краешек кровати перед дальней дорогой. “Если мне придется снова увидеть президентский дворец, — подумал он, — то на нем, наверное, будет висеть портрет Фиделя Кастро и станет он называться каким-нибудь домом культуры трудящихся”. Капитан понимал, что проиграл эту партию — если удастся найти благополучный выход из сложившейся ситуации, то все заслуги присвоит себе госдеп, а если погибнет какое-либо важное официальное лицо, то в этом обвинят Фроста и приготовят для него намыленную веревку.

Он задумчиво посмотрел на свое отражение в высоком зеркале. Защитная форма, высокие ботинки, оружие — вот он и вернулся к тому, с чего начинал. Хэнк поднялся, проверил браунинг в кобуре, нож на поясе и, подхватив рюкзак, дорожную сумку и винтовку, покинул комнату.

Агилар-Гарсиа подумает, что его предали. Что поделаешь, если предательство — единственный способ, чтобы сохранить жизнь президента, которую тот хочет принести в жертву, то пусть будет так.

Капитан зашел в комнату охраны, где его ждали все двенадцать подчиненных, никому из которых он не доверял. Он остановился у двери и, не обращая внимания на то, что его могут услышать в коридоре, громко приказал:

— Три человека — займите места у спальни президента и не выпускайте его. Следите также, чтобы и его жена не выходила из своей комнаты.

— Я не хочу вмешиваться в твои личные дела, — послышался голос Нифкавица, — но как насчет девочки?

Хэнк взглянул на него и улыбнулся.

— Она ждет меня внизу, я ее заберу и тоже приведу наверх. Потом они оденутся, и мы их доставим в посольство. Так, кажется ничего не забыл.

Он кивнул и спустился на первый этаж, где оставил все свои вещи, кроме винтовки. Он зашагал через холл, направляясь на кухню. Когда старая повариха увидела Фроста с винтовкой в руке, она уронила кувшинчик с молоком и вскрикнула от неожиданности. На кухне его уже ждала Марина.

Она удивленно приподнялась из-за стола, не ожидая увидеть Фроста в такой экипировке.

— Мама, принесите мне кофе, — повернулся он к негритянке, переступил через лужу молока на полу и, положив винтовку на стул, сел напротив Марины.

— В чем дело — неужели мой отец посылает тебя в джунгли воевать с террористами?

— Нет, дорогая, — ответил Хэнк и закурил.

— Почему же ты так одет? И винтовка…

— Я должен вывезти тебя, твою мачеху и отца из страны вместе с сотрудниками посольства США.

— Да ты что, Хэнк? Ты же сам отлично знаешь, что мой отец никуда не уедет.

— Знаю, — вздохнул капитан и печально опустил голову. — Да, он не согласится покинуть страну добровольно и если мы останемся живы, то, наверное, возненавидит меня. Но я не могу его бросить здесь умирать, не хочу, чтобы он стал жертвой — и точка. Прошу, хоть ты мне не доставляй неприятностей.

Марина поднялась, намереваясь уходить. Фрост посмотрел на нее и добавил:

— И не теряйся из виду, чтобы я тебя не искал.

— А куда ты нас собираешься увезти? — спросила она, поправляя юбку.

— В Мексику. У посла есть свой собственный план эвакуации и я думаю, что мы можем этим воспользоваться.

— А что, если мой отец не захочет?

— Я его заставлю.

— Как это ты его заставишь?

— Приставлю пистолет к голове Анны, и если будет действительно нужно, ты сама это знаешь, то смогу даже нажать на спусковой крючок. Я считаю, что ты с отцом сможешь прожить и без нее.

Хэнк допил кофе и вышел с Мариной из кухни, остановившись на секунду, чтобы шутливо поцеловать повариху в щеку и прошептать:

— Ты настоящая красавица, мама.

Та что-то закудахтала в ответ, а он взял девушку за руку и повел ее на второй этаж. Фрост почувствовал, как ее нежные пальчики задрожали, когда она увидела вооруженных наемников у комнаты президента.

— Успокойся, они всего лишь охраняют его. Если президент выйдет сейчас на улицу, толпа его убьет.

Он постучал в двустворчатую дубовую дверь, но ответа не последовало. Повернув ручку и обнаружив, что дверь не заперта, он впустил в комнату Марину и громко крикнул:

— Сэр, впереди меня идет ваша дочь! Не стреляйте!

Капитан закрыл за собой дверь, прислонил винтовку к стене и увидел Агилара-Гарсиа, полностью одетого и сидящего в кресле у зашторенного окна, окрашенного в розовый цвет первыми лучами солнца.

В воздухе повисла тишина, ни Марина, ни ее отец не проронили ни слова.

— Господин президент, — нарушил молчание Хэнк, — мне нужно поговорить с вами.

— Капитан, зачем вы это делаете? — Агилар-Гарсиа не двинулся с места.

— Послушайте, сэр, я знаю, что у вас в руке револьвер. Да, вы можете убить меня, но вы ведь сами знаете, зачем я сейчас пришел сюда — чтобы выполнить то, что я делал последние недели — защитить вашу жизнь. Только теперь, хотите вы этого или нет, я добьюсь своего и увезу вас отсюда.

— Неужели вы не понимаете, амиго, — проговорил, поворачиваясь к нему, президент, — что Монте-Асуль — моя родина. Как же вы можете просить меня, чтобы я ее бросил. Я скорее умру, чем с позором убегу, чтобы жить в какой-нибудь другой стране.

Фрост направился через всю комнату к президенту, неуклюже ступая грубыми ботинками по высокому мягкому ковру. Остановившись достаточно близко, чтобы видеть пистолет в его руке, он ответил:

— Сэр, я думаю, что сохранение вашей жизни сейчас более важно, чем участие в разразившейся войне — которую вы все равно не сможете выиграть — против террористов, студентов, даже против своих друзей. Давайте будем говорить правду — ведь здесь нельзя доверять практически никому. Кроме того, у вас мало вооружения, не хватает техники, боеприпасов и тому подобного. Наверное, на сегодня коммунистический переворот неизбежен и если вы погибнете, то это им будет только на руку. А если останетесь в живых, то сможете продолжать сражаться с коммунистами и с их порабощением других стран. И вы еще вернетесь сюда.

Он осознавал, что последнее обещание вряд ли будет осуществлено и понимал, что и Агилар-Гарсиа не питает иллюзий по этому поводу.

— Если я не соглашусь уезжать, как вы меня заставите? — спросил президент.