Армия возмездия, стр. 25

— Дак дочно, зэр!

— Все равно, едва лишь мы раздобудем себе машину, — сказал Фрост, когда швед и его товарищи скрылись между стволами, — подымется шум. Давайте подымем его чуток раньше… Внимание, отдаю приказ.

Люди навострили слух.

— Эта архимерзопакостная сволочуга, бьющая собаку, достается мне. И только мне! Это моя добыча, понятно?

— Понятно, сэр.

— Тогда сами знаете, как быть и что делать.

Очереди грянули короткие, но меткие. Расстояние было невелико, а времени взять верный прицел доставало в избытке. Трое солдат рухнули, точно подкошенные.

Вооруженный палкой садист обернулся, округлил глаза и застыл, ошеломленный донельзя.

Восемь человек неторопливо близились, держа наперевес внушительные штурмовые винтовки.

— Tu eres, — начал Фрост, у которого от лютого бешенства неожиданно всплыли в памяти глубоко прятавшиеся испанские фразы, — tu eres hijo de malaputa… Hablas ingles? [10]

— Si, — ответствовал не успевший опомниться мерзавец. — Да…

— Ну, так вот тебе, выблядок злопаскудный! — взревел Фрост и нажал на гашетку своей CAR—16.

Грянули три выстрела.

В груди коммуниста возникло многоточие, аккуратности которого мог бы позавидовать иной типографский наборщик. Но безукоризненная картина тотчас пропала: ударившая фонтаном кровь так и хлестнула на дорожную пыль. Рамоновец повалился ничком и даже не дернулся, как бывает обычно.

Англичанин Гивэнс, отрядный врач, подошел, наклонился над собачонкой, поглядел на Фроста. Отрицательно помотал головой…

Всем, кроме обнаженного до пояса палача, наемники метили только в головы. Обмундирование осталось целым, а пятна крови срочно смыли и отстирали в ближнем ручье.

Натянули на себя еще мокрую форму. В тропическом климате одежда сохнет за четверть часа, уведомил Фрост. При эдакой жарище воспаление легких и радикулит никому не угрожают, облачайтесь на здоровье.

Половина десантников — те, которым полевая форма пришлась впору, — превратились в коммунистических бойцов.

По внешности, во всяком случае.

Фрост услыхал далекий гул мотора, обернулся, увидел стремительно близящееся облако пыли. Убитых уже отволокли в заросли, оставшиеся в пятнистых комбинезонах наемники нырнули туда же, а четверо изготовились, перегородив большак редкой цепочкой.

Готовиться, как выяснилось, было не к чему. Впереди замаячило внушительное рыло двухтонного грузовика. Пассажирская дверца распахнулась, и радостный, сияющий Кудзихара замахал товарищам рукой. Сидевший за рулем швед нажал на тормоза и с визгом остановил машину. Выпрыгнул, оставив двигатель работать на холостом ходу.

— Хороший грузовик? — только и спросил Фрост.

— Хороший! — осклабился Свернбьорг. — Зачьем било украдывать плохо?

Фрост поглядел на часы.

— В городе тихо? Вас не заметили?

— Нет, — молвил Кудзихара. — Никто и ухом не повел. Улицы точно метлой очистили.

Правильно, подумал Фрост. Паршивый провинциальный городишко. Зачем рамоновцам беспокоиться о нем, если даже сам он о себе не желает беспокоиться?

— По местам! — крикнул он остальным наемникам. — В кузов! Под брезент!

Глава двадцать третья

Примерно в двадцати милях от Сан-Луиса Фрост объявил последнюю остановку и велел всем до единого переодеться в трофейное обмундирование — этого добра по дороге прибавилось… Темно-зеленая, довольно мешковатая форма. Дурацкие сапоги с высоченными гладкими голенищами, невыносимо тяжелые и жаркие…

Советское производство, подумал Фрост. Ну, скажите на милость, как может солдат чувствовать себя молодцеватым воякой, будучи запихнут в эдакий шутовской наряд?

Поскольку в монтеасулийской армии не имелось единой модели стрелкового оружия, наемники оставили при себе штурмовые винтовки М—16. Рамону, кстати, достались такие же в наследство от бывшего президента. Они служили коммунистической солдатне уже не первый год, и подозрений вызвать не могли.

Фрост опустил взгляд, прочитал нагрудную табличку на своей зеленой куртке. “Майор Себальос”. Хм, кажется, состоялось повышение в чине, улыбнулся наемник. Бронзовые дубовые листья на петлицах свидетельствовали о том же.

Черную наглазную повязку Фрост, разумеется, сбросил и надел вместо нее темные очки — рамоновские уставы не воспрещали пользоваться солнцезащитными стеклами. Откровенно американский “Кэмел” наемнику пришлось не без грусти заменить вонючей тонкой сигарой.

Все переоделись безукоризненно. Рыжие волосы шведа не были в Монте-Асуль явлением необычным — страна изобиловала выходцами из Европы. Единственную проблему составляла раскосая физиономия Кудзихары, но японец предусмотрительно смешал маскировочный крем и зубную пасту, составил необходимое соотношение цвета, загримировался, и стал отдаленно смахивать на чистокровного ацтека.

Далеко в стороне от магистральной дороги устроили ночной привал. Огня, разумеется, на зажгли. Поужинали сухими пайками, запили черным кофе из термоса. Когда забрезжила утренняя заря, Фрост сменил Свернбьорга за рулем, ибо лишь капитан мог вести машину по столице. Никто иной из коммандос отродясь не ступал по улицам Сан-Луиса.

Грузовик летел вперед, ровно гудя мотором.

— Зачьем останавливай? — осведомился швед. Фрост подумал, что английская речь Свернбьорга изрядно смахивает на болтовню команчей из дешевых вестернов, отснятых в пятидесятые годы.

— Пора приводить в действие секретную часть генерального плана.

— Генеральский план?

— Да нет… Погоди минутку, сам поймешь. Фрост заглушил двигатель, распахнул дверцу, обогнул грузовик и заглянул в кузов, приподымая брезент. Потом легко и ловко забрался внутрь.

— Валяй, кэп! — ухмыльнулся Бельфорд, чернокожий наемник, вместе с Фростом воевавший некогда в Африке.

— Небольшая поправка; Перемена замысла.

— Да?

— Видите ли, Коммачо ненавидит меня до мозга костей. И вполне мог скормить окаянному капитану Фросту ложные сведения. Мог, разумеется, и правду сказать — ради собственного блага. Я склоняюсь к последнему предположению, однако рисковать без крайней нужды не хочу.

— И как мы поступим, Фрост? — осведомился Кудзихара.

— Предполагалось ворваться в город, расстрелять все, что движется, притормозить у стены президентского дворца, перемахнуть ее, положить охрану, пробраться потайным ходом. Но думаю, чересчур уж впечатляющее получится представление… Или недостаточно впечатляющее. Что, по сути, одно и то же.

Наемники насторожились.

— Мы проникнем во дворец изящнее. Видите ли, друзья мои, у первоначального замысла имелся тактический изъян. Секретный ход, показанный Мариной, выводит на крышу. Сквозь чердачные помещения. Туда еще довелось бы пробиваться. А Бельфорд, если только не обленился после африканских приключений, должен прилично управлять вертолетом…

Последовало ошеломленное молчание.

— Психопат, — произнес Бельфорд. — Клинический психопат.

— Мне всегда льстили подобные имена, — улыбнулся Фрост. — Честное слово! Это придает самоуверенности и вселяет гордость. Чувствуешь себя выше и лучше прочих… Вопросы?

— Да нас оттуда вынесут по кускам, Фрост! — взмолился Карл Финч, прозывавшийся также “Пальчик-Финч”, ибо на левой руке бедняга еще в материнской утробе зачем-то отрастил шестой палец.

— Ошибаешься, Карл, — ухмыльнулся Фрост. — Предполагая подобную возможность, я послал бы одного тебя. Отрубили бы лишнее — глядишь, и сделался бы, как все прочие.

— А я не хочу делаться вроде прочих! — воинственно парировал Финч и осклабился: — Я тоже чувствую превосходство, имея пальцем больше!

— Прекрасно! — засмеялся Фрост. — А вот сейчас полное внимание. К северу находится личный президентский аэродром. Вертолет, истребитель охраны — для особых случаев, — и весьма ненадежные часовые. Парни попросту обленились на безопасной службе, размякли. Машина у нас тяжелая, патронов предостаточно… Кстати, взлетное поле не огорожено. Простые смертные к священным пределам и приблизиться не смеют. Под страхом тюрьмы или смерти. Понятно?