Армия возмездия, стр. 18

— Что ж, отлично!

Фрост крутнулся на месте и зашагал прочь. Ему вовсе не хотелось выглядеть невежливым — просто надо было немного побыть одному, сосредоточиться, подготовиться.

Наемник вычистил браунинг, смазал его особым, водостойким маслом CLP. Тщательно обработал ствол изнутри. Шомполом Фрост пользовался металлическим, старомодным, взятым с немецкого вальтера-ППК.

Хотя, наверное, подумал капитан, современные пластиковые все-таки лучше… Не рискуешь ненароком царапнуть отполированную сталь…

Он вставил в рукоятку тщательно заряженный магазин, послал патрон в камеру, опустил предохранитель. Вспомнил об Элизабет.

Как ее дела? Как прошла операция? Следовало извлечь последние пулевые осколки, засевшие где-то вблизи важного нерва. Не дававшие левой ноге свободно двигаться. Делавшие Бесс, по сути, калекой.

Всякий раз, припоминая подлое нападение в Монреале, Фрост испытывал прилив холодного бешенства. Он убил обоих террористов — и мужчину, и женщину, — и все же очаровательная парочка успела контузить его самого и тяжело ранить Элизабет.

Милая!.. Она так просила поменять род занятий! Так беспокоилась о нем, Фросте! И теперь, когда Марина обещает уплатить за работу сто тысяч, нужно сдержать слово. Бесс просто не сможет жить в вечном беспокойстве и страхе за жизнь мужа.

Но сперва надлежало отвоевать у Эрнесто Рамона маленькую злополучную страну Монте-Асуль.

— Что будет, когда мы победим, Хэнк? — спросила Марина Агилар-Гарсиа.

— Рамон уберется ко всем чертям. В прямом, или в переносном смысле.

— Нет… Я веду речь о тебе.

— Некоторое время побуду в стране, пока не водворится окончательный порядок, — но это займет недели две, от силы три. Потом улечу домой, в Штаты.

— Нет! — с чувством произнесла молодая женщина.

— Да, — спокойно ответил Фрост.

— Я стану главой государства. Мне потребуется надежный, сильный, умелый человек, способный возглавить вооруженные силы!

— Ты подыщешь кого-либо равноценного. Или даже лучшего.

— Мне требуешься ты. И только ты.

— Послушай, — замялся Фрост. Он уже совсем было собрался упомянуть Элизабет, но благоразумно прикусил язык и направил беседу в иное русло: — Допустим, я остался бы, и пустил все прочее побоку. Допустим… Чем бы я стал? Кем? Принцем-консортом? Государем, который исправно спит с королевой, а настоящей власти не имеет? Благодарю покорно.

— В Монте-Асуль ты можешь сделаться кем захочешь. Я же знаю: ты дерешься отнюдь не только ради платы. Хэнк…

— Верно. Я дерусь потому, что ненавижу красных. Но и ради платы, разумеется, тоже. А в государственные деятели не гожусь. Начисто.

— Si, pero… [5]

Фрост посмотрел на Марину и слабо ухмыльнулся.

— Уже наступила ночь. И скоро предстоит разведка. Вероятно, разведка боем. Давай поговорим, когда я вернусь, хорошо?

— Si, — улыбнулась Марина, однако лишь губами. В глазах улыбка не отразилась.

Женщина вышла из каюты Фроста, не произнеся больше ни единого слова.

— Н-да, — пробормотал наемник, — Похоже, назревает раздор. Семейная склока…

И принялся тщательно заряжать штурмовую винтовку.

Глава шестнадцатая

Наемник, Тиммонс и десятеро остальных погрузились на борт прогулочного катера, имевшего удобную мелкую осадку и низкие, фута в три, борта, делавшие кораблик малозаметным. Береговая черта Монте-Асуль виднелась при свете луны тонкой темной полоской.

В этот раз, учитывая время суток и температуру воды, все натянули резиновые гидрокостюмы. Надели громоздкие баллоны советской выделки, которыми Фидель Кастро исправно снабдил своего континентального союзника и подручного.

Зарокотал мотор. Корабельный механик проколдовал над ним добрых полдня, установил дополнительные глушители. Шум двигателя был неразличим уже на расстоянии двухсот или двухсот пятидесяти ярдов. А большего и не требовалось.

Сорок минут спустя Фрост ополоснул резиновую маску в забортной воде, чтобы стекло не запотело. Тщательно пристроил на лице, проверил герметичность.

— Всем нырять, — распорядился капитан гнусавым голосом, ибо ноздри были закрыты. — Держаться вместе, следовать за мной. Никаких фонариков — только в случае смертельной опасности. Здешние воды кишат акулами. Не приведи, Господи, нападет какая-нибудь тварь — ножами не пользоваться, это бесполезно. Акулу можно убить кинжалом только в самом дешевом кинофильме — и то, если режиссер вообще ни черта не смыслит. Пользуйтесь ружьями для подводной охоты. На остриях — капсулы с цианистым калием, должно сработать… Вопросы?

Все промолчали. Тиммонс откашлялся.

— Стало быть, вопросов нет, — заключил Фрост, взял в зубы загубник и опрокинулся в темные воды первым.

Он выбрался на береговой песок в классическом стиле боевого пловца — какими их представляют себе любители приключенческих романов: пригибаясь, двигаясь перебежками, держа оружие наизготовку. Вода умудрилась-таки просочиться сквозь полиэтиленовый защитный мешок и намочить CAR—16. Не беда, подумал Фрост. Винтовке служить еще несколько часов, не больше. А за это время она проржаветь не успеет.

Добравшись до ближней скалы, Фрост затаился, осмотрелся. Никаких признаков жизни. Рамоновских солдат не заметно. Минуту спустя к наемнику присоединился Тиммонс, а десять проворных фигур торопились по светлому песку, растягиваясь цепочкой. Слишком светлый песок, подумал капитан. Луна светит вовсю. Нас видать, как на ладони. Скверно, скверно.

Легкое позвякивание оружия и аквалангов, жертвовать которыми не приходилось — предстояло еще вернуться на катер, — звучало в ночном безмолвии, точно грохот и лязг молотов по наковальне.

— Тише вы! — зашипел Фрост, и немедля опомнился. Люди, сообразил он, и без того движутся со всевозможными предосторожностями…

Примерно двадцать минут коммандос пробирались по густому лесу, начинавшемуся и тянувшемуся дальше, за пределами пляжа. Затем британец, шагавший позади, наткнулся на Фроста и замер.

Фрост застыл первым, и заставил Тиммонса больно стукнуться носом о капитанский затылок. Англичанин не проронил ни звука, не задал ни единого вопроса.

Неподалеку звучали голоса.

Испанская речь.

Слишком быстрая и простонародная, не позволяющая разобрать ничего, кроме отдельных, незначащих слов. Беседовавшие, видимо, перебрасывались шутками: то и дело раздавался негромкий смех.

Не беда. На этот самый случай Фрост придумал прием столь же остроумный, сколь и несложный.

Капитан запустил руку в водонепроницаемый футляр, висевший на груди, вытащил и включил маленький, чувствительный диктофон. Такими пользовались экипажи транспортов, посылая домой “говорящие письма”. Крохотные катушки завертелись. Фрост перевел уровень записи на “максимум”, обернулся, приложил указательный палец к губам.

Тиммонс понял, кивнул, передал знак по цепочке. Фрост передал диктофон британцу, ткнул большим пальцем через плечо и осторожно двинулся дальше, преодолевая каменную россыпь — чрезвычайно удобную при данных обстоятельствах. Наемник мог пробираться, не рискуя быть замеченным в густой тени огромных глыб и валунов.

Россыпь начала уходить вниз.

Фрост, скинувший ласты и подвесивший их к брезентовому поясу, крался тише тихого. Теперь он очутился уже так близко от караульных, что смог уразуметь отдельные предложения целиком. Беседовали, разумеется, о женщине.

И еще о проклятых “гринго”, которым не сегодня-завтра посворачивают головы и кой-какие иные телесные части впридачу…

Новый приступ смеха.

Фрост различил силуэты обоих часовых. Он мог бы снять рамоновцев за две-три секунды, но подымать шум было просто глупо. Тем паче, что за человеческими фигурами в лунных лучах обрисовалось то, чего Фрост минуту назад и заподозрить не мог.