Белый джаз, стр. 39

Еще раз врезал по подушке, чтобы она заговорила, – ни стиля, ни слез.

Она барахталась, как могла, раскатывала на роликах в драйв-ин – и мнила себя актрисой. Чтобы заплатить за квартиру, иногда спала с мужчинами за деньги – кто-то из ее клиентов рассказал о ней Дуайту Жиллетту. Тот и предложил ей: работай на меня, а выручка поровну. Онасогласилась и стала работать на него – основными ее клиентами были военные нижних чинов. Раз даже спала с Джорджем Инджем – он обошелся с ней сносно – тогда как Дуайт регулярно поколачивал ее.

И она слетела с катушек. Мнимая актриса придумала вот что: купить у Джорджи пушку и припугнуть Жиллетта. Теперь у мнимой актрисы появляется реквизит: настоящий пистолет.

Как-то Дуайт заставил ее отвезти своих «племянников» к «своему брату» в Окснард. Это было здорово – симпатичные маленькие негритята, – а спустя неделю их показали по телевизору:

Два четырехлетних мальчика – заморенные голодом, замученные и изнасилованные – были обнаружены мертвыми в окснардском коллекторе.

Мнимая актриса, девочка на побегушках – тут в ней проснулась настоящая актриса:

Надо убить Жиллетта – пока он не отправил на смерть еще чьих-нибудь детишек.

Она его и убила.

Ей это не понравилось.

Такие дела не проходят бесследно – раны затягиваются медленно, и только элегантность игры спасает от воспоминаний.

Я обнял ее.

Я принялся говорить о Кафесьянах – взахлеб.

Чамп Динин убаюкал нас.

Проснулся я рано. И тут же услышал, как в ванной безутешно рыдает Гленда.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Харрис Дюланж – лет пятьдесят, гнилые зубы.

– Ну, коли и я, и мой журнал чисты, как у кота яйца, так и быть, расскажу вам, что такое «Замочная скважина». Перво-наперво мы нанимаем проституток и начинающих актрисулек для фотосессий. Писанина – вашего покорного слуги, он же – главный редактор; или каких-нибудь ребятишек из колледжа, которые высылают мне свои фантазии в обмен на бесплатные номера журнала. Словом, то, что в «Строго секретно» называют «тонкий намек на толстые обстоятельства». Потом всю эту бурду сдабриваем инициалами кинозвезд, и наши идиоты читатели (полагаю, умные нас все-таки не читают) думают: «Ого, неужели это и правда про Мэрилин Монро?»

Устал как собака – рано утром пришлось заезжать в Бюро за пинкеровским фотороботом. Эксли запретил расклеивать его по городу – а после событий сегодняшней ночи у меня не осталось сил, чтобы спорить с ним.

– Лейтенант, что это вы замечтались? Понимаю, не самый красивый офис в мире, но…

Я извлек из кармана июньский номер за 1958 год. Кто-то написал статью о «дочке и папе?»

– Мне даже смотреть не надо. Про пухленьких брюнеток, желающих переспать с «папочкой», – так это Чамп Динин.

– Что-о? Да вы хоть знаете, кто такой Чамп Динин?

– Вернее, кем он был – он недавно умер. Я знал что это псевдоним.

Я показал ему пинкеровский портрет. Дюланж безразлично воззрился на него: «Это еще кто?»

– Большая вероятность, что тот самый парень, который написал эту статью. Вы его что – не видели?

– Нет. Мы с ним общались исключительно по телефону. Симпатичный парень, однако. Что удивительно, я думал, там – страх божий.

– Он не говорил, что его настоящее имя – Ричи? Это может помочь в установлении его личности.

– Нет. Мы всего раз говорили по телефону. Он представился «Чамп Динин» – я еще подумал: «Замечательно – такое может быть только в Лос-Анджелесе». Лейтенант, разрешите спросить – наш Чампстер, часом, не вуайерист?

– Да.

Дюланж кивнул и потянулся. «Почти год назад, где-то на Рождество, ни с того ни с сего звонит мне этот псевдо-Чамп: мол, у него есть кое-что в духе журнала «Замочная скважина» – вроде историй, подслушанных в борделе. Я сказал: «Прекрасно, присылайте – если что, договоримся». Ну и… он прислал мне две истории. Обратным адресом значился почтовый ящик до востребования – помню, мне еще подумалось: он что – в бегах или живет в почтовом ящике?

– Продолжайте.

– Значит, истории оказались хорошими. В смысле – хорошими для этого журнала – а я редко плачу за статьи, обычно только за фотографии. Короче, это оказались две истории про «дочки-папочки», и диалоги были очень реалистичными. Такое впечатление, что он их где-то подслушал. Правда, сами истории подкачали, но, в любом случае, я послал ему сто баксов наличными и записку: «Продолжай в том же духе, мне нравится».

– Статьи были написаны от руки?

– Да.

– Вы сохранили эти письма?

– Нет. Я их перепечатал, а потом выбросил.

– И так – каждый раз?

– Всегда. Сочинения Чампа выходили в четырех номерах, и всякий раз я перепечатывал их на машинке, а рукопись отправлял в корзину для бумаг. Помимо июньского номера статейки Чампа появлялись в февральском, майском и сентябрьском номерах. Хотите копии? Через недельку я вам это организую – вот только со складом свяжусь.

– А побыстрей никак?

– Для мокроспинников, которые работают на моем складе, неделя – и то будет слишком быстро.

Я достал свою визитную карточку и положил на стол. «Пришлите их мне на работу».

– Ладно, но, боюсь, вы будете разочарованы.

– Почему вы так думаете?

– Этот Чамп – артист одного номера. Псевдоинцест с пухленькими брюнетками в главной роли. Я вот думаю подкинуть ему мыслишку – чтобы он заменил главную героиню. Рита Хейворт, жаждущая секса с якобы «папочкой», звучит намного пикантней, а?

– Еще бы. А как насчет других сотрудников?

Он постучал себя по голове. «Вот все мои сотрудники. Ведь в нашем шикарном офисе не так много места». Не по себе – я подумал о Гленде. «Вы расплачивались с ним чеком?»

– Нет, каждый раз наличными. Когда мы говорили по телефону, он сам об этом попросил. Лейтенант, вы становитесь беспокойным, так что скажу сразу: проверьте почтовый ящик 5841 на главпочтамте. Туда-то я и посылаю деньги. Всегда наличными – и, если вы уже собрались натравить на меня Внутреннюю налоговую службу, прошу вас, не надо – потому что я учел Чампстеровы гонорары в какой-то из статей «малой кассы».

Жара – мерзкая утренняя потливость. «А голос – что у него был за голос?»

– Голос придурка, который мнит себя великим джазменом. Кстати, знаете – моего младшего брата подозревали в убийстве Черной Орхидеи? [21]

Установить наблюдение на главпочтамте – слишком много времени. Попытаться получить ордер на изъятие содержимого ящика – то же самое. Просто взять и взломать ящик – так и сделаем – позвоню Джеку Вудсу.

И снова таксофонные медяки:

Джек Вудс – нет дома. Мег – попросил снять со счета десять штук наличными. И никаких «почему», последние новости: они с Джеком снова вместе. Едва удержался от грязной усмешки: отдай эти деньги ему – я заказал ему Джуниора Стеммонса.

Мишак, утыканный ножами, – я вижу его, чувствую рукоять ножа, как лезвие вгрызалось ему в позвоночник.

И снова звонки:

Пробую разыскать Майка Брюнинга и Дика Карлайла – но их нет ни в Бюро, ни в участке 77-й улицы. Перед глазами живо встает картина: насмерть перепуганный, затравленный легавыми Лестер Лейк.

И тотчас же – другая картина – Гленда: «Черт, Дейв, ты видел, как я плачу».

И снова я поехал в Черный город – порасспрашивать народ. Бары и джаз-клубы, открытые в этот ранний час, – мне туда. Имена:

Томми Кафесьян, Ричи – старый приятель Томми? Тилли Хоупвелл – любовница – Томми К. и покойный Уорделл Кнокс? Ну, и наобум: Джонни Дьюхеймел – бывший боксер, переквалифицировавшийся в легавые.

Все это я пытался узнать:

У шлюх, у торчков, у бродяг, у алкашей, у барменов. Результаты: Ричи никто не знает, белых вуайеристов никто не видел. Тилли Хоупвелл – кое-кто из нариков припомнил, что она тоже торчала, но недавно лечилась в наркодиспансере. Уорделл Кнокс – «его убили, я не знаю кто». Школьник Джонни – «вроде такой боксер был».