Лагерь в горах, стр. 14

15. ХУДЫЕ НОВОСТИ

Джорджу Линдену не следовало бы долго оставаться на этом опасном месте, но горящая хижина странным образом привлекала его. Он остался за скрывавшим его деревом, и его глаза были устремлены на происходившую перед ним сцену.

Хотя строение это было самое примитивное и едва ли обладало каким-нибудь удобствами, но он чувствовал к нему привязанность, и в душе его шевелилось нечто вроде сожаления.

Он и его два товарища сидели, бывало, там, когда в лесу и на лужайке бушевал зимний ветер. Они слушали печальное завывание волков и рычанье медведей, когда те бродили около двери, обнюхивали бревна, свирепые от голода, что готовы были напасть на охотников, которые курили свои трубки и мирно беседовали между собой или лежали на мягких, теплых звериных шкурах, не беспокоясь о том, что на дворе сыпал мелкий снег или бушевал холодный ветер, потрясавший дом до основания.

Если была хорошая погода, все трое часто сидели на бревне перед дверью, не боясь, что бродящие по лесам краснокожие будут их беспокоить.

Охотники находили своеобразную прелесть в этой суровой, подверженной опасностям, жизни. Поэтому они радовались наступлению поры, когда могли сесть на лошадей и ехать на сто миль к югу. И они бывали не очень-то довольны, когда зима проходила, и когда нужно было возвращаться домой со своими вьючными и верховыми лошадьми, нагруженными лесной добычей.

Правда, ничто не могло заставить их отложить свой отъезд, так как они горели нетерпением увидать любимых родных, но, тем не менее, в их душе шевелилось нечто вроде сожаления, когда они съезжали с соседнего возвышения и бросали последний взгляд на хижину в горах.

Итак, легко можно себе представить, что Джордж Линден не мог без волнения смотреть на то, как погибал домик, где он и его друзья провели так много дней и ночей.

— Мы можем выстроить другой, — думал он, — и мы его во многих отношениях улучшим, но это все-таки это уже не будет прежним домом!

Он был удивлен, видя, как легко загораются бревна. Солнце и ветер высушили и удалили сырость, между тем как тяжелая крыша состояла из листьев, земли и веток, защищая их от снега и дождя, так что пламя не могло бы найти себе лучшей пищи.

Пламя бушевало, искры летели, клубы дыма поднимались вверх. Жар был так силен, что виннебаго пришлось отойти на некоторое расстояние. Даже охотник, выглядывая из-за дерева, чувствовал горячее дуновение воздуха.

Индейцы отнеслись к этому событию гораздо хладнокровнее, чем можно было предположить. Вместо того, чтобы танцевать, кричать и потрясать оружием, они стояли неподвижно и молчаливо. Если бы внутри дома были белые люди, которых они старались таким образом сжечь, индейцы, наверное, выразили бы больше волнения.

Линден из своей засады заметил, что к этому месту сбежалось несколько краснокожих. Сюда пришли не только те трое, которые хоронили Огненную Стрелу, но и еще трое или четверо других, и все смотрели на пожар с таким удовольствием, как будто бы они разрушали достояние своих исконных врагов.

Когда строение наполовину сгорело — а это случилось очень скоро — Линден опомнился и сообразил, что оставаться здесь было, по крайней мере, неосторожно.

— Я обещал Руфу и мальчикам, что потороплюсь вернуться назад, и они начнут беспокоиться. Но я никак не ожидал, что увижу такое зрелище, и поэтому у меня есть хорошее объяснение!

Но, как охотник ни спешил вернуться домой, он не мог сделать этого, пока не будет уверен, что лошади на месте.

Траппер осторожно начал пробираться по лесу, пока не убедился, что ему больше не грозит опасность со стороны тех краснокожих, которые жгли хижину. Конечно, оставалась еще возможность встретить других индейцев, приближающихся к этому же месту. Это Линден помнил все время, пока направлялся к лошадям.

Дойдя до небольшой речки, проложившей себе путь по густому лесу и в одном месте огибавшей хижину, он перешел через нее по камням и валунам, в самом безопасном месте. Сажен через пятьдесят Линден дошел до другой лесной прогалины, где, несмотря на позднюю осеннюю пору, было много густой травы, представлявшей отличное пастбище для животных.

— Они исчезли! — с неудовольствием воскликнул охотник, окинув взглядом небольшую лужайку и не увидев на ней лошадей, — виннебаго опередили нас и украли их!

Опомнившись от неожиданности, Линден почувствовал себя прямо-таки оскорбленным этим, тем более, что виннебаго не имели никаких прав на эти места, так как их охотничьи земли были далеко к северо-востоку отсюда. Они пришли издалека и теперь, возвращаясь домой, старались нанести как можно больше ущерба.

— Как жаль, что Руф не попал в того злодея, что высунулся из двери! — с горьким чувством воскликнул охотник. — Кроме грабежа, воровства и убийства, от этих проклятых краснокожих нечего больше и ожидать, и отныне я не буду больше жалеть никого из них. Мы покажем им, что не всегда они останутся безнаказанными за обиды ни в чем неповинных людей!

Покуда раздраженный Линден выражал таким образом свой гнев, ему пришло в голову, что, может быть, он и сам ошибся: не было ничего удивительного, если лошади просто сами убежали куда-нибудь.

Без особой надежды отыскать лошадей, Линден тем не менее принялся тщательно осматривать прогалину, прислушиваясь и присматриваясь, нет ли какого-нибудь следа животных. Он знал, что если они захотели пить, то пошли путем, проложенным ими самими к тому ручью, который он недавно переходил. Но это объяснение, по-видимому, не годилось, так как охотник только что пришел сюда этим самым путем.

На противоположной стороне, где только что стоял Линден, земля была мягкая и сырая. Местами она была покрыта водой, и на ней отпечатывался малейший след.

Он посмотрел туда и увидел место, где копыта животных погрузились в землю. Некоторые следы были так глубоки, что до половины наполнились водой, между тем как другие только едва блестели от влаги.

— Наверное, они все пришли сюда, потому что здесь трава зеленее, и это им понравилось. Вот тебе и на!

То, что его поразило на этот раз, было уже не отпечатки лошадиных копыт, а ясный след индейского мокасина рядом с ними.

— Теперь все ясно, — проворчал Линден, — воры пробрались сюда и все украли. Нам придется идти домой пешком. Боульби будет очень приятно с его хромой ногой и костылем. Однако, очевидно, здесь был только один из них!

Осмотрев почву с искусством, приобретенным им в долгой лесной жизни, он не мог найти никакого доказательства того, что здесь было более одного воина.

— Какой-нибудь жадный негодяй нашел их случайно и угнал. Виннебаго так же любят лошадей, как и белые. Однако, я удивляюсь! — прибавил он, поразившись новой мысли.

Его удивило то, что след был такой маленький. Казалось, он принадлежал очень молодому человеку, а не взрослому воину.

Линден пошел по следу, ведущему прямо в лес, где почва была гораздо суше и выше и где его, по этому случаю, было гораздо труднее распознать. Но, к счастью, охотнику не пришлось долго идти, как тайна оказалась разгаданной.

Все три лошади оказались в очень густой части леса, куда их с трудом можно было провести. Каждая из них была привязана толстым ремнем, обмотанным вокруг их шеи во время поспешных сборов. Ремни были распутаны, а лошади привязаны к стволам деревьев.

— Это дело Оленьей Ноги! — воскликнул Линден и восхищении. — Он знал, что виннебаго могут найти здесь лошадей, поспешил сюда и скрыл их между деревьями, где их едва ли можно увидеть. Что за удивительный юноша, этот шавано! Но как он мог узнать, где лошади? Это меня поражает. Может быть, индеец был здесь прежде, чем увидел их. Во всяком случае, это с его стороны очень предусмотрительно и облегчит нам путь, который скоро придется преодолеть.

Линден направил теперь свои стопы к оврагу, где думал встретить ожидавших его друзей. До этого места было недалеко, но едва он успел пройти половину расстояния, как уже встретил Гардина, встревоженное лицо которого показывало, что он несет с собой плохие новости и что он ищет Линдена.