Сага о Волсунгах, стр. 4

– Сдается мне, что хватит нам пищи на время; вот королева бросила нам в курган мяса и обернула его соломой.

А как взялся он за мясо, – видит: засунут туда меч Сигмундов, и узнал он его наощупь по рукояти, потому что темно было в кургане том. И сказал он про то Сигмунду, и оба обрадовались. Вот всадил Синфьотли острие то в плиту и нажал крепко – и меч пробивает камень. Ухватился тут Сигмунд за острие, и стали они пилить плиту ту и не переставали, пока не перепилили, как в песне сказывается:

И вот они – оба вместе в кургане том и режут насквозь дерн и камень, и так выходят вон из кургана.

Вот идут они назад к палате то, – а люди там все спят. Они натаскали дров к палате и подожгли дрова. И проснулись от дыма те, что были внутри, а палата та уж над ними пылает. Конунг спрашивает, кто зажег огонь.

– Здесь я сам друг с Синфьотли, сестричем моим, – сказал Сигмунд, – и сдается нам, знаешь ты теперь, что не все Волсунги умерли.

Он просит сестру свою выйти к нему и принять от него добрый почет и великую честь, и хочет он возместить ей за все ее горести. Она отвечает:

– Узнай теперь, как припомнила я Сиггейру-конунгу смерть Волсунга-конунга. Я послала на смерть наших сыновей, потому что казались они мне негодными для мести; и я же ходила к тебе в лес под видом волвы, и Синфьотли – наш сын. И оттого у него великое мужество, что рожден Синфьотли от сына и от дочери Волсунга-конунга. И с тех пор я делала все, чтоб Сиггейр-конунг принял смерть. И так много учинила я для мести той, что дольше мне жить не под силу. Умру я теперь с Сиггейром-конунгом добровольно, хоть жила я с ним неохотно.

Затем поцеловала она Сигмунда, брата своего, и Синфьотли и вошла в огонь и пожелала им счастья. Тут приняла она смерть вместе с Сиггейром-конунгом и всей его гридью. Оба родича взяли корабли и дружину, и поехал Сигмунд в свою отчину и прогнал из страны того князя, что сел там на место Волсунга-конунга.

Стал тут Сигмунд мощным конунгом и славным, мудрым и великим; взял он себе жену по имени Боргхилд. Было у них двое сынов: один звался Хелги, а другой Хамунд. А когда родился Хелги, явились норны и предвещали ему судьбину и молвили, что быть ему из всех конунгов славнейшим. Сигмунд в то время вернулся с войны и подошел к сыну с пучком порея в руке, и тут дал он ему имя Хелги и при даче имени такие дары: угодья Хрингстадир и Солфьол и меч, и пожелал ему хорошо расти и удаться в род Волсунгом. Вырос Хелги великодушным и многолюбимым и первым среди мужей во всяком деле. Сказывают, что он выступил в поход пятнадцати лет от роду. Был Хелги конунгом над дружиной, а Синфьотли был придан ему в помощь, и правили дружиною оба.

IX. Хелги добыл Сигрун

Сказывают так, что Хелги повстречался на походе с конунгом тем, что звался Хундингом. Он был могучим конунгом и многодружинным и правил землею. Начинается тут между ними бой, а Хелги крепко наступает, и тем завершается битва, что Хелги достается победа, а Хундинг-конунг падает среди своей дружины. Вот думает Хелги, что сильно он вырос, раз поразил он такого могучего конунга. Сыновья же Хундинга собрали войско против Хелги и хотят отомстить за отца. Было у них жестокое сражение, и выходит Хелги навстречу полкам братьев тех и ищет по приметам сыновей Хундинга-конунга и поразил сынов Хундинга – Альфа и Эйолфа, Херварда и Хагбарда – и славную добыл победу.

И как поехал Хелги с поля битвы, повстречал он в лесу женщин многих и прекрасных на вид; но одна возвышалась над всеми. Скакали они в прекрасных доспехах. Хелги спросил имя той, что ехала впереди; а она назвалась Сигрун, дочерью Хогни-конунга. Хелги молвил:

– Поедем к нам, и будьте желанными гостями.

Говорит тут королевна:

– Другие есть у нас дела, нежели пить с тобою.

Хелги отвечает:

– Что это за дела, королевна?

Она отвечает:

– Хогни-конунг обещал меня Ходбродду, сыну Гранмара-конунга, а я дала зарок, что не охотнее я выйду за него, чем за вороненка. И все же это случится, если ты ему не помешаешь и не выйдешь против него с войском и не увезешь меня к себе, потому что ни с одним конунгом не буду я жить охотнее, чем с тобою.

– Утешься, королевна! – сказал он. – Прежде померяемся мы силами, чем будешь ты ему отдана, сперва испытаем мы, кто кого победит, и о том залежимся жизнью.

После этого рассылает Хелги людей с дарами, чтобы созвать воителей, и назначает сбор всей дружине у Красных Гор. Ждал Хелги там до тех пор, пока пришел к нему большой отряд с острова Хединсейя, и еще пришла большая дружина из Норвасундов с кораблями прекрасными и крупными. Хелги-конунг зовет корабельного начальника своего, Лейфа, и спрашивает его, сосчитал ли он войско. А тот отвечает:

– Не легко сосчитать, государь, корабли те, что с Норвасундов: на них двенадцать тысяч человек, а второе войско в полтора раза больше.

Молвил тогда Хелги-конунг, что нужно им войти в тот фьорд, что зовется Варинсфьорд, и так они сделали.

Тут застигла их великая непогода и такая буря, что волны с шумом били о борт, точно сшибались друг с другом утесы. Хелги приказал людям не пугаться и не спускать парусов, напротив, поднять их выше, чем прежде. Было похоже на то, что море захлестнет их раньше, чем они доплывут до суши. Вдруг сходит к берегу Сигрун, дочь Хогни-конунга, с большой дружиной и приводит их в добрую гавань, что зовется Гнипалундом. Это увидели местные люди, и пришел на берег брат Ходдбродда-конунга, правившего той землей, что зовется «у Сваринсхауга». Он подал голос и спросил, кто ведет большую ту дружину. Встает Синфьотли, и на голове у него шелом блестящий как стекло, и броня белая как снег, копье в руке с видным прапорцем и золотом окованный щит. Мог он умело молвить конунгу:

– Скажи, когда покормишь свиней и собак и зайдешь к жене, что прибыли Волсунги и можно здесь встретить Хелги-конунга среди дружины, если Ходбродд захочет его видеть: радость для Хелги – биться со славой, пока ты за печкой целуешь служанок.

Гранмар отвечает:

– Уж верно ты не умеешь слова сказать пристойно, ни о стародавних делах вести беседу, раз ты врешь в глаза хофдингам. Видно, ты долго кормился в лесу волчьей сытью и братьев своих убил, и дивно мне, как ты осмеливаешься ходить в войске рядом с честными людьми, – ты, сосавший кровь из многих холодных трупов.

Синфьотли отвечает:

– Верно ты запамятовал, как был ты волвою на Варинсейе и говорил, что хочешь замуж, и сманивал меня на это дело, чтоб я был тебе мужем; а затем был ты валкирией в Асгарде, и чуть-было все там не передрались из-за тебя; а я породил с тобою девять волков на Ланганесе, и всем им я был отцом.

Гранмар отвечает:

– Здоров ты врать! Мне же сдается, что ничьим отцом ты не мог быть с тех пор, как оскопили тебя дочки йотуна на Торснесе; ты – пасынок Сиггейра-конунга, и валялся ты в лесах с волками; и сотворил ты все злодеяния сразу, братьев своих убил и стяжал дурную славу.

Синфьотли отвечает:

– А помнишь ли, как был ты кобылой у жеребца Грани, и скакал я на тебе во весь опор по Браваллу? Был ты затем козопасом у Голни-иотуна.

Гранмар отвечает:

– Раньше накормлю я птиц твоей падалью, чем говорить с тобою.

Тут промолвил Хелги-конунг:

– Лучше и доблестнее было бы вам сразиться друг с другом, чем говорить так, что срам слушать. А сыны Гранмара, хоть мне не друзья, а все же отважные мужи.

Едет тогда Гранмар назад к Ходбродду-конунгу, в место, именуемое Солфьол. Кони их звались: Свейпуд и Свеггьюд. Братья встретились у ворот замка, и Гранмар рассказал конунгу о войске. Ходбродд-конунг был в броне, а на голове у него – шлем. Он спросил, кто они такие, «и почему ты так сердит»?

Гранмар говорит:

– Явились сюда Волсунги, а с ними двенадцать тысяч человек на суше, да еще семь у острова того, что зовется Сок; а самая большая сила стоит там, где местность зовется «перед Гаванью»; и думаю я, что Хелги намерен биться.